Д

ѣ

ло происходило передъ экзаменами, за 5 дней до экзамена Уголовнаго права Профессора Шмерца [?], который, какъ то было изв

ѣ

стно черезъ некоего студента — собаку, который составлялъ вопросы, былъ недоволенъ осанкою Володи, находя ее слишкомъ самостоятельною, и выражался такъ: «Я знать ничего не хочу; я сужу по репетиціямъ, а г-нъ Картилинъ [?] отозвался, что онъ не м[ожетъ] приготовить вс

ѣ

хъ прочитанныхъ лекцій. Посмотримъ, онъ уменъ, я знаю, но и я тоже твердъ въ своемъ слов

ѣ

. Г-нъ К. еще молодъ, и ему нужно пробыть два года въ 3-емъ курс

ѣ

для узнанія основательн

ѣ

е предмета».

Понятно, что Володя занимался этимъ предметомъ преимущественно передъ другими и неусыпно. Комната его была расписана по вс

ѣ

мъ ст

ѣ

намъ Филоссофіями уголовнаго права и даже въ одномъ м

ѣ

ст

ѣ

конспектъ см

ѣ

шанныхъ теорій доставалъ до потолка. Меблировка Володиной комнаты состояла изъ кресла на полозьяхъ, см

ѣ

ло, какъ говорилъ Володя, кинутаго на середину комнаты. Вс

ѣ

находили, что это кресло, хотя и чрезвычайно пріятно въ немъ качаться, стоитъ не у м

ѣ

ста, но Володя утверждалъ, что это такъ нужно, и что онъ, какъ хорошіе живописцы, не размазываетъ тщательно картины, a см

ѣ

ло сажаетъ шишки. Онъ такъ выговаривалъ это слово шишки» и, сжимая вс

ѣ

[73] пальцы правой руки, д

ѣ

лалъ ими движеніе, какъ будто бросая что-нибудь съ отвращеніемъ, что вс

ѣ

слушавшіе его невольно уб

ѣ

ждались, что это кресло шишка и стоитъ прекрасно.

Заговоривъ о шишкахъ, я нахожу, что это темно для вс

ѣ

хъ, кром

ѣ

членовъ нашего сем

ѣ

йства [и] короткихъ знакомыхъ, и понять настоящее значеніе того, что я говорю, можетъ только челов

ѣ

къ, котораго я называю понимающимъ. Я об

ѣ

щался вамъ растолковать то, что я называю понимающими [и] непонимающими людьми. Н

ѣ

тъ удобн

ѣ

е случая. Но приступая къ этому объясненію, я боюсь, что не съум

ѣ

ю провести для васъ эту черту, которая въ моихъ глазахъ разд

ѣ

ляетъ весь родъ челов

ѣ

ческій на два разряда. Ни одинъ изъ качественныхъ противуположныхъ эпитетовъ, приписываемыхъ людямъ, какъ-то, добрый, злой, глупый, умный, красивый, дурной, гордый, смиренный, я не ум

ѣ

ю прилагать къ людямъ: въ жизни моей я не встр

ѣ

чалъ ни злого, ни гордаго, ни добраго, ни умнаго челов

ѣ

ка. Въ смиреніи я всегда нахожу подавленное стремленіе гордости, въ умн

ѣ

йшей книг

ѣ

я нахожу глупость, въ разговор

ѣ

глуп

ѣ

йшаго челов

ѣ

ка я нахожу умныя в

ѣ

щи и т. д. и т. д., но понимающій и не понимающій челов

ѣ

къ, это в

ѣ

щи такъ противуположныя, что никогда не могутъ слится одна съ другою, и ихъ легко различить. Пониманіемъ я называю ту способность, которая способствуетъ намъ понимать мгновенно т

ѣ

тонкости въ людскихъ отношеніяхъ, которыя не могутъ быть постигнуты умомъ. Пониманіе не есть умъ, потому что, хотя посредствомъ ума можно дойдти до сознанія т

ѣ

хъ же отношений, какія познаетъ пониманіе, но это сознаніе не будетъ мгновенно, и поэтому не будетъ им

ѣ

ть приложенія. Отъ этаго очень много есть людей умн

ѣ

йшихъ, но не понимающихъ; одна способность нисколько не зависитъ отъ другой. —

[74] Тактъ опять совс

ѣ

мъ другое д

ѣ

ло. Тактъ есть ум

ѣ

ніе обращаться съ людьми, и хотя для этого ум

ѣ

нія необходимо пониманіе отношеній людскихъ, но это пониманіе можетъ происходить отъ привычки, отъ хорошаго воспитанія, а чаще всего люди, такъ называемые съ тактомъ, основываютъ эту способность на хладнокровіи, на ум

ѣ

ніи влад

ѣ

ть собою и на медленности и осторожности во вс

ѣ

хъ проявленіяхъ. Отъ этого большей частью люди съ тактомъ люди непонимающіе. Медленность и хладнокровность совершенно противуположны этой способности, основанной, напротивъ, на быстрот

ѣ

соображенія. Какая разница между челов

ѣ

комъ, который

ѣ

детъ съ визитомъ собол

ѣ

знованія въ домъ, хозяева котораго сильно огорчены потерею какого нибудь родственника и говорить тамъ, почитая то своею обязанностью, пошлыя и избитыя фразы участія, и т

ѣ

мъ, который, предвидя въ этомъ визит

ѣ

много тяжелыхъ минуть, не

ѣ

детъ вовсе? Какая разница между челов

ѣ

комъ, который съ перваго взгляда на другаго челов

ѣ

ка говоритъ вамъ: «это порядочный челов

ѣ

къ», и т

ѣ

мъ, который парикмахера принимаетъ за артиста? Какая разница между т

ѣ

мъ челов

ѣ

комъ, который, когда кончился анекдотъ, спрашиваетъ васъ: «ну, а потомъ?» не понимая, какъ грубъ этотъ вопросъ, и т

ѣ

мъ, который, когда вы только начинаете разсказывать, оц

ѣ

нилъ уже вашъ разсказъ и никогда не спроситъ этаго? Разница между челов

ѣ

комъ понимающимъ и непонимающимъ. Самыя пріятныя отношенія съ людьми понимающими. Есть много понятій, для которыхъ не достаетъ словъ ни на какомъ язык

ѣ

. Эти то понятiя могут передаваться и восприниматься только посредством пониманiя. Чтобы передать такого рода понятіе, для котораго н

ѣ

тъ выражения, один из соб

ѣ

с

ѣ

дников говорить другому одинъ изъ признаковъ этаго понятія или выражаетъ его фигурно; другой [75] по этому признаку или фигур

ѣ

, a бол

ѣ

е по предшествующему разговору и выраженiю губъ и глазъ понимаетъ, что первый хочетъ выразить, и, что бы еще бол

ѣ

е объяснить понятіе и вм

ѣ

ст

ѣ

съ т

ѣ

мъ показать, что оно для него понятно, говорить другой характеристическій признакъ. Это средство распространяетъ кругъ разговора и притомъ доставляетъ большое наслажденіе. Когда люди привыкли одинъ къ другому, то игра эта идетъ съ необыкновенною быстротою, и ч

ѣ

мъ быстр

ѣ

е, т

ѣ

мъ пріятн

ѣ

е, какъ игра въ мячь. Въ нашемъ семейств

ѣ

пониманіе весьма развито, и сначала я полагалъ, что оно произошло отъ одинаковаго воспитанія, оттого что каждому изъ насъ вся жизнь другаго изв

ѣ

стна до мельчайшихъ подробностей, однимъ словомъ, что оно происходило отъ сродства въ мысляхъ, такъ же, какъ и можетъ существовать независимо отъ способности пониманія во всякихъ кружкахъ, но сталкиваясь съ различными людьми, я уб

ѣ

дился окончательно, что, несмотря на чрезвычайную разницу въ прошедшемъ съ многими людьми, н

ѣ

которые сейчасъ понимали, другіе, какъ ни часто я съ ними сходился, всегда оставались непонимающими, и что р

ѣ

зкая черта эта между вс

ѣ

ми людьми существуетъ, хотя и съ подразд

ѣ

леніемъ: на людей, понимающихъ всегда и везд

ѣ

, и на людей, понимающихъ въ изв

ѣ

стномъ кружк

ѣ

и всл

ѣ

дствіе изв

ѣ

стныхъ обстоятельствъ. Я привелъ прим

ѣ

ръ шишки. Шишка называлась у насъ такая в

ѣ

щь, которая поставлена не у м

ѣ

ста, съ претензіею на laisser aller.⁹⁶ — Видите, какъ много словъ въ описаніи понятія, которымъ выражалось шишка и значило гораздо больше. Такъ, шишка говорилось о изв

ѣ

стномъ способ

ѣ

завязывать галстукъ; даже въ разговор

ѣ

, въ лекціяхъ профессоровъ н

ѣ

которыя отступленія назывались шишка. Много было у насъ такихъ понятій, выраженныхъ странно, много типовъ. Наприм

ѣ

ръ, въ то время, какъ перестали носить штрипки, со стрипками выражало очень много: [76] галстукъ «со стрипками», прическа «со стрипками», даже разговоръ и манера танцовать «со стрипками» были для насъ в

ѣ

щами очень ясными. Продолжаю. Меблировка комнаты состояла изъ этаго кресла на полозьяхъ, дивана, который очень искусно превращался къ вечеру въ кровать и къ утру опять приходилъ въ первобытное положеніе, ломбернаго стола, который всегда былъ раскрытъ, и на которомъ лежали книги, тетради, пенковая трубка, изъ которой никто не курилъ и, такъ называемая, [изюм]ная чернильница съ подсв

ѣ

чникомъ въ середине. (Одинъ разъ, разспрашивая Володю объ одномъ молодомъ челов

ѣ

к

ѣ

, юнкер

ѣ

, нашемъ родственник

ѣ

, я сказалъ ему, не удовлетворяясь его ответами: «да ты дай мн

ѣ

о немъ понятіе. Что онъ глупъ былъ?» — «Н

ѣ

тъ, онъ еще молоденькой мальчикъ былъ, ни глупъ, ни уменъ, такъ себ

ѣ

, но, знаешь, въ такомъ возрасте, въ которомъ всегда бываютъ смешны молодые люди. У него была губительная слабость, отъ которой, я всегда ув

ѣ

рялъ его, онъ разстроитъ и желудокъ и обстоятельства, это изюмъ покупать.» — «Какъ изюмъ? спросилъ я. «Ну да какъ изюмъ? Какъ есть деньги, ужъ онъ не можетъ выдержать, посылаетъ въ лавочку покупать изюмъ, не изюмъ, такъ пряники, а не пряники, такъ саблю или тёрку какую нибудь купитъ.») Съ т

ѣ

хъ поръ изюмомъ называется у насъ всякая такого рода покупка, которая покупается, не потому что ее нужно, а такъ. Володя признавался, что чернильница эта была куплена въ изюмныя времена, да и видъ она им

ѣ

ла изюмный.