— Ждите, — сказал комендант Промежуточной. — Мы начнем передавать, как только получим сообщение целиком.

— Ждем, — ответил Брейсер. — Мисс Цианта, приготовьтесь к приему сообщения по каналу 8–5. Включите основной экран, передавайте аудио–сообщение через динамики всего корабля.

— Есть, сэр, — ответила симпатичная офицер связи, бросив на него взгляд, который он теперь хорошо понимал. — Транслировать сигнал дальше, на “Фарсалус” и “Крегстоун”?

— До, — ответил он.

Затем, он щелкнул еще одним переключателем, чтобы его голос был слышен во всех службах, отсеках и коридорах корабля.

— Внимание, — начал он, задумчиво, даже, казалось, нерешительно говоря в микрофон. — Говорит Адмирал. Как вы уже знаете, Адмирал Мазершед приближается к Адрианополису. Доклад о результатах экспедиции должен быть вот–вот передан на Землю. Нам позволено прослушать его. На своих пультах и в динамике вы услышите его аудио–часть, — пока он говорил, тон его голоса непроизвольно изменился. — Думаю, всем вам известно, насколько важны для нас результаты экспедиции Мазершеда. Без преувеличения можно сказать, что судьба человечества может зависеть от той информации, которую он привез на Паладину. Поэтому, прошу вас внимательно выслушать эту информацию. Возможно, вы будете рассказывать об этом внукам. Все.

Когда Брейсер закончил говорить, изображение Промежуточной исчезло с главного монитора. Его сменило изображение человека в кителе адмирала флота. С экрана на Брейсера смотрели черные, глубоко посаженные на узком лице глаза коменданта Вальфортского Гарнизона на Адрианополисе. Адмирал Флота Паоло Оммарт был именно тем человеком, который послал Брейсера и команду калек на трех искалеченных кораблях на Землю — Брейсер решил, что ненавидит Оммарта именно за это.

За спиной Адмирала находилось окно, в котором виднелось посадочное поле космодрома, протянувшееся на многие километры до самого горизонта. Все это поле было изрыто многочисленными канавами, ямами и трещинами от многочисленных посадок и взлетов тяжелых боевых звездолетов, для которых Вальфортский Гарнизон на Адрианополисе был главной военной базой.

На металлических поверхностях стоявших на поле звездолетов играли блики желто–белого солнца Адрианополиса, и на ближних кораблях даже с такого расстояния можно было различить шрамы войны: оплавленные пластины обшивки, сломанные антенны, наспех заделанные черные пробоины. Спешно снующие по полю люди также указывали на то, что о войне там знали не понаслышке.

Но Брейсер смотрел не на адмирала, не на посадочное поле и не на корабли. Он смотрел на бледно–голубое небо в котором висело желто–белое солнце, небо, которое было таким земным, ясным и хрупким. Брейсер хорошо знал это небо, этот космодром и этот мир.

— Включите звук, — сказал он.

— “…с этого поля, — зазвучал в динамиках “Йово Джима” голос Адмирала Оммарта. — Теперь полет почти закончен, Адмирал Мазершед находится в семи световых часах от Адрианополиса, в семи с половиной миллиардов километров, и, несмотря на то, что его сверхсветовые генераторы по–видимому вышли из строя, нет сомнений, что он вскоре опустится здесь, в этом самом порту”.

“Хороший артист, этот Оммарт”, — подумал Брейсер. Ему надо было служить в театре, а не в армии. Брейсер не мог ни восхищаться той легкости с которой адмирал флота излагал свой рапорт. Его слова сопровождались красивыми и ясными жестами, и в них ощущался личный контакт с каждым слушателем. Несомненно, он упустил свое призвание.

— Информация, которую несет Адмирал Мазершед имеет чрезвычайную важность. Это даже не стоит подчеркивать, правда мы еще ничего не знаем о ее содержании. Более того, информация эта некоторое время будет оставаться секретной. Тем не менее, мы можем быть уверены, что земная армада теперь… Извините.

Адмирал Оммарт повернулся к кому‑то, кто стоял за кадром, и голоса которого не было слышно. Оммарт несколько раз важно кивнул, хотя ничего не сказал в ответ. Наконец, он повернулся к своим слушателям — всей населенной людьми части Галактики.

— Дамы и Господа, — сказал он, — мне только что сообщили, что Портом Абель получен второй сверхсветовой зонд от флагманского корабля адмирала Мазершеда. Чтобы ускорить передачу информации, я приказал моим техникам связать нас непосредственно с Портом Абель. Вы сейчас увидите и услышите, как Капитан Фарбер из Порта Абель доложит мне о том, что содержит этот второй зонд.

Кивнув кому‑то за пределами поля зрения, Адмирал Оммарт исчез с экрана. На экране остался только серый фон, нарушаемый лишь помехами.

— Это совершенно идиотский метод для доклада, — прошептал Максел.

Брейсер согласно кивнул головой.

— Не понимаю, — продолжал Максел. — Это напоминает развлекательное телешоу.

— Гровинский сказал, что это прямая трансляция для всей армии, — заметил Брейсер.

— Это понятно, — согласился Максел, — но почему они отбросили все обычные формальности?

— Настоящие рапорта проследуют позже. Это всего лишь способ быстрого оповещения и возможность для Оммарта блеснуть перед всеми своим искусством. Нет сомнений, что после этого шоу он станет начальником штаба армии, — Брейсер чувствовал в своих словах острую неприязнь, почти ненависть, но надеялся, что Максел не заметит этого.

— Я не хочу показаться бюрократом, — сказал Максел, — но мне все же непонятно, почему они устроили из всего этого телешоу.

— Это, вероятно, планировалось, — сказал Брейсер. — Возможно, прямо сейчас кто‑нибудь пишет речь для Председателя. Когда Мазершед долетит до Адрианополиса, — это будет величайшим событием со времен Салиента, или даже больше, так как в этом наша победа.

— Да. Может быть.

Неожиданно, Абсолом Брейсер почувствовал внутри себя нечто. Он не сказал об этом капитану “Йово Джима”. Это чувство напомнило ему то, которое он ощущал, когда летел по орбите вокруг четвертой планеты звезды UR-339–72 на линейном звездолете “Креси”, пытаясь услышать позывные мертвой станции наблюдения. Это было странное чувство какой‑то неправильности, чувство надвигающейся беды. Что‑то было не так, но он не мог понять, что именно. Брейсер подозревал, что Максел тоже это чувствует, что это не просто его воображение. Почему‑то он был уверен в этом.

На главном экране снова появилось изображение. Это был боевой капитан, на лице его было каменное выражение. За ним виднелся фрагмент купола станции, построенной на безвоздушной планете. Это был Порт Абель, внешняя планета системы Адрианополиса — пока ближайшее к поврежденному флагманскому крейсеру Мазершеда поселение людей.

Капитан Порта Абель, сообразив, наконец, что сверхсветовая связь между ним и Адрианополисом установлена, взял под козырек.

— Капитан Фарбер докладывает, сэр.

— Продолжайте, Капитан Фарбер, — раздался за кадром голос Адмирала Оммарта.

— Сэр, — произнес Фарбер с напряжением в голосе. — Сверхсветовой зонд Адмирала Мазершеда был перехвачен и его послание расшифровано. Прочесть его вслух?

— Прошу вас, капитан, — произнес поставленный голос Оммарта.

Техник связи передал капитану листок бумаги.

Фарбер взял листок и принялся зачитывать цифровую информацию, которая предшествовала посланию: коды, координаты, позывные, но затем, вдруг, замолчал.

— Фарбер, что там? — раздался голос Адмирала Оммарта.

— Сэр, — ответил Фарбер, на его мужественном лице появилось выражение страха, смешанного с болью, — Сэр, Адмирала Мазершеда атакуют.

40

Мы не можем ничего знать с какой‑либо определенностью о том, что происходило на борту шести конусообразных кораблей спешивших к Промежуточной. Мы даже сейчас, после всего, что случилось, слишком мало знаем о том, как работает мышление джиллов. Но мы можем представлять себе, реконструировать, или экстраполировать события.

Давайте попробуем представить мостик флагманского корабля флота джиллов.

Хотя ведущий корабль джиллов был по величине равен “Йово Джима”, его мостик, а точнее, контрольный зал был значительно меньше — в два, а может быть и больше, раза меньше, чем у звездолета людей. В контрольном зале находились пятеро офицеров, если слово “офицер” правильно переводит соответствующее понятие джиллов. Мы даже в этом не можем быть уверены.