— Хорошо, крошка, — он снял рубашку и швырнул ее в угол. Сняв оставшееся белье, он предстал перед ней нагишом, как она сама.

— Будь нежен, Томми, — сказала она, ложась и широко расставляя ноги.

Деккер опустился на нее, а затем вошел в нее.

Она глубоко вздохнула. Это было прекрасно. Боже, она не знала, что это может быть так прекрасно!

— О! Томми! Давай, давай Томми, давай же, ну.

Вселенная взорвалась диким воем!

— Что это?! — закричал Деккер, вскочив и бросившись к одежде.

— Тревога! — ответила Шейла. Эйфория смешалась со страхом, когда память и рассудок вернулись к ней — стрелка была почти у красной отметки! Автоматика не обнаружила этого, а она… Она не переключила поток энергии.

Она вскочила и, не обращая внимания на одежду, побежала через комнату к стеллажу, на котором был установлен подозрительный блок. Стрелка находилась посередине красного поля, но энергия продолжала течь и блок уже горел.

Она переключила энергию на соседний блок, но он тоже находился на пределе. Добавочный поток моментально вывел и эту стрелку на красную шкалу. В этот момент сработала автоматика, но она слишком опоздала. Произошло наихудшее Один из перегруженных блоков вышел из строя, энергия была переведена на другие, которые, в свою очередь, так же не справились с возросшим потоком, друг за другом выходя из строя. На стеллажах замигали красные лампочки, с надрывом выли сирены.

— О, Боже, о, Боже! — воскликнула Шейла. — Что же я натворила?!

Электричество запрыгало сумасшедшими молниями, когда все блоки вышли из строя от перегрузки. Взрывались предохранители. Электрические шины размыкались одна за другой. Затем, неожиданно все кончилось — вышла из строя вся подстанция.

И Шейла, голая, испуганная Шейла, погрузившись в кромешную тьму закричала.

33

Уже двадцать пять стандартных дней три звездолета кружили на орбите Промежуточной, ожидая и надеясь. Мужчины и женщины смотрели на часы, за медленно уходящими секундами минутами и часами, приближающими момент, когда с Земли прибудут корабли со сменой, когда они смогут очутиться на Земле, в безопасности, если это можно было назвать безопасностью, когда джиллы продолжали вести войну.

Странное двойное чувство охватило большинство членов команды этих кораблей, когда они свыклись со своим положением. С одной стороны, шли дни и вероятность возвращения джиллов все более и более увеличивалась. Не ясно почему, но все были уверены, что задача джиллов оставалась не выполненной, пока Промежуточная продолжала передавать сообщения с Адрианополиса на Землю и с Земли на Адрианополис, а она продолжала это делать несмотря на ограничение своих возможностей и несмотря на аварию, которая вывела из строя одну из основных подстанций центра модуляции. Несмотря на все это Промежуточная станция продолжала выполнять свои функции, и джиллы несомненно вернутся рано или поздно, чтобы исправить это упущение.

И, в месте с ростом напряжения, возникало совершенно противоположное чувство, вызванное мыслью о том, что с Земли им на помощь спешит смена. Их корабли уже взлетели из Лу–напорта и покинули Солнечную систему. Теперь они были в восьми днях полета от Земли и, если бы не несчастье — о чем никто на борту звездолетов, находящихся на орбите Промежуточной, еще не знал, они вошли бы в планетную систему Промежуточной через шесть дней.

Еще шесть дней и Капитан, нет, Адмирал Брейсер мог бы передать свои полномочия прилетевшим на смену офицерам, а три потрепанных звездолета могли бы с чистой совестью вернуться домой, полные гордостью за то, что поступили, как герои. Ведь, они могут даже получить медали за это. Старик — так тот точно получит.

И вот, стандартные минуты перерастали в стандартные часы, а те, в свою очередь, становились стандартными днями. Они могли подождать еще немного. Они могли!

Иногда, когда время тянулось особенно медленно, когда разговоры становились скучными, а игры в шахматы теряли остроту, когда учебные стрельбы действовали на нервы, а воспоминания были невыносимы, Брейсер думал о кораблях, идущих с Земли. Он представлял, как они сейчас выглядят: затерянные в глубинах космоса, четыре огромных сферы из металла и парастекла, чистые, без вмятин и шрамов, ощетинившиеся энергетическими пушками, утыканные торпедными люками и нашпигованные ракетными установками, отражающие звездный свет своими полированными поверхностями. “Конечно, их сейчас трудно увидеть невооруженным глазом, — размышлял он, — на сверхсветовой скорости они — как приведения, полупрозрачные во время своего мгновенного пребывания в реальном пространстве. Но, все же, они наверняка очень красивы”.

Иногда он называл про себя их имена: “Маратон”, “Нормандия”, “Нисейа”, “Валенция” и ему нравились эти имена. Это был новый линейный боевой крейсер “Маратон”. Предыдущий корабль с аналогичным именем, как и многие другие, так никогда и не вернулся из Салиента. А “Нормандия” — сколько кораблей носили это имя? Последняя “Нормандия” была уничтожена джиллами неподалеку от Ромбека, когда Ромбек еще считал, что может остаться нейтральным. “Нисейа”, это было новое имя для кораблей Лиги, и то же самое можно было сказать о Веронике. Он надеялся, что оба корабля просуществуют долгое время и их имена станут легендарными.

Из капитанов этих кораблей он не знал ни кого. Все они были молодыми людьми родом с Паладины или с Веганской территории, но это были надежные люди, иначе, им бы просто не доверили командование тяжелыми боевыми крейсерами. Среди них не было никого, кто не отвечал бы возложенным на него требованиям.

Итак, к ним шли корабли, и Брейсер надеялся, что доживет до встречи с их капитанами, и, также как все, считал дни до их прибытия.

34

У Адмирала Альбиона Мазершеда было тяжело на сердце. Так долго. Так много. Так близко. Просто не может быть, что после всего, что он, его команда и корабли вынесли, они не смогут вернуться домой. Конечно, в этом пока не было абсолютной уверенности, но положение постоянно ухудшалось.

Он ходил взад и вперед по мостику “Сан Хуана”, ожидая очередного рапорта от офицера инженерной службы. Необходимо было что‑то сделать с генераторами сверхсветовых двигателей. Они не могли сгореть прямо сейчас. Им нужно хоть как‑нибудь продлить жизнь, чтобы работая на пределе, они смогли доставить остатки флота на Паладину, чтобы послание Мазершеда дошло до Земли.

Он опять перечитал второе сообщение, посланное сверхсветовым зондом от Хайбека. У него не было сомнений, что джиллы все еще преследовали его, приближаясь с каждой минутой, и если они в ближайшее время не запустят сверхсветовые двигатели, джиллы настигнут их задолго до того, как остатки экспедиции доберутся до Адрианополиса.

— Ну, что ты думаешь, Марч? — спросил Мазершед, повернувшись к капитану “Сан Хуана”.

Капитан Марч Сталинко с грустью покачал головой.

— Я ничего не могу предложить, сэр. Бесполезно передавать данные на “Хастингс” или “Чикаго”. Они не в лучшем положении, чем мы. А зонды, мы просто не имеем достаточное количество зондов.

— Да, — согласился Мазершед, — ничего другого не остается. Или мы Доставим “Сан Хуан” домой, или все это будет означать, что лига бесцельно потеряла и людей и звездолеты.

В душе Альбиона Мазершеда царил такой мрак, о каком он раньше просто не мог подумать. Он никогда не впадал в отчаяние, но сейчас его трудно было избежать. Все надежды были слишком хрупкими.

Он вернулся к командному пульту и вызвал инженерную службу.

— Инженерная служба, — раздался голос и на экране монитора появилось изображение главного офицера этой службы.

— Мистер Дьюви?

— Да, сэр, — ответило изображение на экране монитора.

— Как у вас дела?

Дьюви ответил не сразу.

— Трудно сказать, сэр. Кажется, мы сможем восстановить пару ячеек и обойти сгоревшие, но мы никак не сможем восстановить псевдо–скорость на прежнем уровне.