Так постепенно мне в наследство переходили материалы, накопленные им в этой удивительной области знания. Я тщательно изучал различные гипотезы, сомнительные и проверенные сведения о кахунах. Вскоре я предпринял попытку найти еще живущих кахунов, чтобы любой ценой добыть у них хотя бы часть Тайны. Как только я слышал какую-нибудь историю о проделках кахунов, я неизменно задавал своему собеседнику вопрос: «Кто тебе рассказал об этом?» И так, нащупав ниточку, я стремился найти хотя бы какой-нибудь след. Иногда мне удавалось найти человека, который был очевидцем или участником рассказанной мне истории, я пытался вытянуть из него мельчайшие детали того, что произошло. Наибольшую трудность для меня составляли поиски кого-то, кто бы сам применял магию. Чаще всего это было совершенно невозможно. Кахуны, наученные горьким опытом, избегали белых. Ни один гаваец не осмеливался привести к кахунам белого друга без их на то явного разрешения — а они практически никогда его не давали.

Доктор Бригэм умер через четыре года после того, как мы познакомились. Я чувствовал огромную тяжесть на сердце, и иногда меня ужасало ощущение того, что, быть может, я единственный белый на свете, который знает достаточно много для того, чтобы продолжать исследования местной магии, столь быстро уходящей в забвение. Я понимал, что, если мне не повезет, мир, возможно, навсегда утратит возможность узнать о системе, которая могла бы иметь неизмеримую ценность для человечества.

Вместе с доктором Бригэмом мы когда-то следили за новыми открытиями в психологии и парапсихоло­гии, но, к сожалению, мы должны были с горечью убе­диться, что обе эти науки проявляли явные признаки застоя.

Несмотря на то, что Общество Парапсихических Исследований привлекло к своей работе более ста известных ученых, на протяжении более полувека не по­явилось ни одной теории, которая по крайней мере могла бы объяснить столь простые явления, как телепатия или внушение, не говоря уже о эктоплазме, апортах или материализации.

Прошло много лет. Я не продвинулся ни на шаг и в 1931 году был вынужден признать свое поражение. Именно тогда я покинул острова.

В Калифорнии я с умеренным пылом продолжал следить за открытиями в области психологии, которые могли бы пролить новый свет на эти проблемы. Однако ничего не происходило. И неожиданно, в 1935 году, я совершенно внезапно проснулся среди ночи с готовой концепцией, которая вела прямо к разрешению загадки.

Если бы доктор Бригэм был еще жив, он наверняка так же, как и я, устыдился бы. Ведь мы оба упустили из виду решение, столь простое и очевидное, что оно просто ускользнуло от нашего внимания. Оно было подобно пресловутым очкам, торчащим на носу, которые столько времени мы безуспешно искали.

Эта идея, которая пробудила меня среди ночи, дала мне. осознание того, что в повседневном языке кахунов наверняка существовали названия, которыми они обозначали элементы своей магии. Без таких терминов они не могли бы передавать свои знания из поколения в поколение. Если же они пользовались гавайским языком, то и эти слова должны были бы происходить из этого языка. А так как миссионеры начали работу над гавайско-английским словарем еще в 1920 году — он, кстати, и сейчас находится в употреблении, — и поскольку они наверняка не имели достаточно полной информации о местной магии, чтобы правильно перевести описывающие ее слова, было очевидно, что представленные в словаре значения или не точны, или полностью ошибочны.

Гавайский язык состоит из слов, составленных из коротких корней. Перевод каждого из этих корней даст мне первоначальное значение выражения. А значит — к делу! Я выберу слова, используемые кахунами в записанных песнях и мотивах, и заново переведу их на основе их этимологии.

На следующее утро я вспомнил нечто важное, а именно: на Гавайях все в один голос утверждали, будто кахуны учили, что каждый человек имеет две души или два духа. Но никто серьезно не принимал во внимание этого явно ошибочного верования. Как человек может иметь две души? Что это за абсурд! Что за дикость!.. Я начал подыскивать два слова, определяющих две души. Как я и предполагал, оба эти слова находились в повторном издании старого словаря, который впервые вышел из-под печатного пресса в 1865 году, через несколько лет после открытия месмеризма, в начальный период парапсихических исследований и за двадцать лет до рождения самой юной из наук — психологии.

В словаре я причитал следующее.

У-ни-ги-пи-ли[1] кости ног и рук у человека. Унигипили — это название разновидности богов акуаного; аумакуа — это другая категория богов; это духи умерших.

У-га-не — дух, душа человека. Призрак или дух умершего человека. Внимание: гавайцы считали, что каждый человек имеет две отдельные души — одна умирает вместе с телом, а другая живет далее, может быть видима или нет. С личностью умершего она имеет не больше связи, чем его тень. Эти призраки в состоянии говорить, плакать, жаловаться и т.д. Считается, что существуют люди, которые умеют их заманивать в ловушки и ловить.

Было ясно, что первые миссионеры, создатели словаря, советовались с гавайцами по поводу установления значения этих двух слов. Однако они получили противоречивые сведения и сделали все, что было в их силах, чтобы их упорядочить и включить оба слова отдельными статьями в словарь:

Характерным признаком унигипили, помимо того, что это слово определяло душу, была его вероятная связь с руками или ногами человека. Угоне также было духом, но таким, который умел разговаривать, даже если он был только тенью, связанной с личностью умершего.

Поскольку первое слово было длиннее и имело больше корней, именно с него я начал работу над «этимологическим» переводом. Слово состояло из семи корней, и некоторые из них имели до десяти значений. Моя задача заключалась в расположении значений в ряд таким образом, чтобы можно было выявить те из них, которые могли быть использованы в магии кахунов.

Таким образом, передо мной был стог сена, в котором мне предстояло найти иголку. Я счел это весьма интригующим. Я припомнил указания доктора Бригэма всегда искать в магии три составляющие: сознание, сопутствующее хождению по огню и другим магическим действиям, силу, необходимую для достижения магических результатов, а также материальную субстанцию, видимую или нет, посредством которой может действовать эта сила. Итак, я должен был предпринять попытку найти три иголки. (В итоге я их нашел: две первые через год, последнюю — через шесть лет.)

Почти сразу же, прежде чем подошло время ланча, я открыл БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ, но не в том значении, в котором его употребляют белые люди. Бессознательное магов имело намного более широкое определение и было чем-то более предметным. Я был настолько взволнован этим открытием, что несколько минут не мог прийти в себя.

Невероятно, что кахунам уже было известно бессознательное, но доказательства этого были неоспоримы.

Вот как звучало этимологическое разъяснение определений духов, названия которых содержатся в словах унигипили и угане:

Оба они являются духами (корень у), и этот корень означает: «жаловаться». Таким образом, эти духи умеют жаловаться.

В то же время, элемент гане в выражении угане означает «говорить», а, стало быть, дух, наименование которого заключается в этом слове, может говорить. Поскольку лишь человеческие существа обладают способностью говорить, этот дух должен быть духом человека. Вследствие этого возникает вопрос о природе первого духа. Он может жаловаться, но это могут делать и животные. Он является не человеческим духом, так как не говорит, а, скорее, духом животного, которое жалуется. Угане — плачет и тихо разговаривает. В этой статье словаря подчеркивалось, что угане — нечто большее, чем просто тень, связанная с умершим. Вероятнее всего, это был какой-то слабый и не особенно важный «говорящий» дух.