Крестьяне были свободными землевладельцами-общинниками, собственниками своих пашен. Закон допускал переделы земель первое время после поселения, но через 30 лет крестьяне приобретали прочное право владения на свои наделы. Византийская система налогообложения восходила к позднеримской системе iugum-caput[1485], но в VIII – IX вв. эта система находилась в упадке, и подробная информация о ней имеется лишь в источниках более позднего времени. Известно, что для каждой деревни существовали налоговые росписи, в которых каждому двору соответствовала строка («стих») с перечислением числа людей, размера надела, количества скота и величины налога – в отличие от других стран Востока (например, Османской империи) двор обладал собственностью на землю и платил налог отдельно. В разное время было предпринято несколько попыток введения круговой поруки («аллиленгии») при уплате налогов, но в конечном счете они закончились неудачей. Налоговое ведомство рассматривало как податную единицу крестьянское хозяйство, имеющее упряжку из двух быков, «зевгарь»; хозяина такой упряжки называли «зевгаратом», крестьянина, имеющего только одного быка, – «воидатом», а крестьянина, не имеющего рабочего скота, – «актимоном». Формально считалось, что надел зевгарата («зевгарион») составлял 24 модия хорошей земли или 48 модиев земли худшего качества, но в действительности зевгарион был примерно втрое больше[1486] (1 модий пашни равен примерно 0,084 га – это площадь, для засева которой требуется один модий зерна). Среди крестьян были распространены большие семьи-патронимии, иногда в 20 человек, и в VIII – IX вв. само собой подразумевалось, что обычная семья, как правило, обладала бычьей упряжкой – или даже двумя упряжками. Лошадей в крестьянских хозяйствах, напротив, было мало: лошадь стоила 12 номисм, в три-четыре раза дороже, чем бык, и использовалась главным образом для военной службы[1487].

Рис. 16. Интенсивность монетного обращения в городах Малой Азии.

Рис. 17. Интенсивность монетного обращения в городах Греции[1488]

Бесконечные войны привели к гибели крупного землевладения в Малой Азии, и вплоть до конца IX в. источники практически не упоминают о крупных поместьях. В тех немногих случаях, когда речь заходит о крупной земельной собственности, ее хозяевами оказываются разбогатевшие крестьяне. Так как земли было достаточно и вокруг лежали запустевшие поля, то аренда в VIII – IX вв. была мало распространена. Зафиксированная в «Земледельческом законе» (начало VIII в.) арендная ставка составляла 1/10 урожая, т. е. была очень низкой[1489]. Наем батраков также упоминается редко, но в зажиточных хозяйствах нередко имелись рабы, которых крестьяне-воины захватывали в походах. О заработной плате и ценах в Византии мы имеем лишь очень скудные сведения. По данным, собранным Г. Острогорским, городской рабочий-подмастерье в VIII в. получал обычно около 1 каратиона (1/24 номисмы) в день[1490]. О цене на хлеб имеется лишь одно свидетельство, говорящее о том, что она была очень низкой: в правление Константина V (743–775 гг.), т. е. в период после чумы 747 г., за 1 номисму можно было купить 60 модиев пшеницы: патриарх Никифор писал, что люди объясняли эту дешевизну «изобилием плодов земли»[1491]. Принимая во внимание, что модий равнялся примерно 8 кг, мы получим, что на дневную зарплату можно было купить 20 кг зерна. Если даже допустить, что вызывавшее удивление современников падение цен было временным явлением, что обычная цена была, скажем, вдвое выше, то и в этом случае нужно признать, что уровень заработной платы был высоким, таким, каким он и должен быть в период восстановления.

Что касается уровня налогов, то нужно прежде всего отметить, что позднеримская налоговая система развалилась и прекратила существование еще в конце VII в. Центральные налоги намного уменьшились и, по-видимому, потеряли регулярный характер: в VIII в. крестьяне платили лишь так называемые «экстраордина», бывшие прежде небольшим дополнением к основным налогам[1492]. Однако важно подчеркнуть, что, несмотря на все потрясения, в Константинополе сохранялась старая имперская бюрократия – множество образованных сановников, судей, налоговых практоров, которые прежде получали жалование за счет налогов и мечтали о восстановлении прежних порядков. Эта бюрократия выступала в роли хранителя и передатчика имперских этатистских традиций; при поддержке церкви она прилагала все усилия, чтобы подчинить ставшие слишком самостоятельными фемы, восстановить налоговую систему и заставить крестьян платить налоги. Фемы отвечали восстаниями против Константинополя; в 715 г. столица была разгромлена крестьянским ополчением из фемы Опсикий, и власть на длительный период перешла к императорам-вождям фемных ополчений. Эти крестьянские императоры были грубыми воинами, почти варварами; нуждаясь в деньгах, они под предлогом иконоборчества грабили монастыри и снимали золотые оклады с икон. «Они были исполнены невежества и полной безграмотности, отчего и происходят все беды, – писал хронист Феофан. – Книги сжигали, священные сосуды и святые храмы оскверняли...».

Рис. 18. Интенсивность монетного обращения на территории Албании[1493]

Победы ислама вызывали в Византии реакцию подражания, которая распространялась и на религию. В иконоборческом движении просматривалось идейное влияние Востока, отвергавшего поклонение иконам. Это же влияние сказывалось в попытках императоров-иконоборцев присвоить прерогативы патриархов и выступать в роли халифов. Инициатор иконоборчества Лев III говорил, что он «царь и вместе с тем иерей», а его противники называли императора «саракинофилом», т. е. «мусульманствующим»[1494]. С другой стороны, прилив армянских и сирийских переселенцев в Малую Азию принес с собой также и неисламские восточные ереси: манихейство и маздакизм. Наибольшей остроты еретическое движение достигло в Армении, где были изначально сильны традиции Мани и Маздака. Армения стала также оплотом движения павликиан, тесно связанного с манихейством[1495].

В начале IX в. имперская бюрократия смогла вернуться к власти и возвести на престол Никифора I (802-811 гг.). Новый император заявил, что никто из его предшественников не умел по-настоящему управлять государственным кораблем и не заботился о благе государства. Никифор I предпринял попытку восстановления этатистской монархии позднеримского образца. Были обновлены налоговые списки и введен подворный налог «каптикон» (во всяком случае, этот налог впервые упоминается при Никифоре I). В первой половине IX в. каптикон составлял 2 милиарисия (1/6 номисмы) с каждого крестьянского «очага». В источниках упоминаются также подать продуктами, «синона», и трудовые повинности, в частности «ангария» – содержание почтовых станций, располагавшихся на главных дорогах[1496].

В правление Никифора I была проведена также военная реформа: состоятельные крестьяне были внесены в особые каталоги кавалерийских фем, а для остальных крестьян вводилась система складничества – они должны были вносить по 18,5 номисм на каждого выставляемого общиной воина[1497].