Семилетний голод вошел в историю Египта под названием «Великое бедствие». По словам хрониста Суйути, во время Великого бедствия погибло 3/4 населения Египта[1470]. Эта цифра, по-видимому, преувеличена: данные о налогах показывают падение сбора хараджа с 4 млн около 1000 г. до 2,8 млн (или, по другим сведениям, до 2 млн) после катастрофы[1471] – это соответствует уменьшению численности населения примерно вдвое. Сильнее всего пострадало население больших городов, к примеру число ткацких станков в Фустате уменьшилось с 900 до 15. О масштабах катастрофы свидетельствует также резкое падение цен: к 1097 г. цены упали втрое, до 0,4 динара за центнер пшеницы[1472], а заработная плата у некоторых профессий (например, у водоносов) возросла в два раза[1473]. Таким образом, реальная заработная плата возросла в 5-6 раз.

* * *

Переходя к анализу социально-экономического развития Египта в эпоху Фатимидов, необходимо отметить специфическую идеологическую атмосферу этого периода. Государство Фатимидов представляло собой мощную этатистскую монархию, опиравшуюся на «социалистическую» идеологию исмаилитов. Хотя государственная собственность преобладала в Египте почти всегда, в период Фатимидов это преобладание становится абсолютным, а система государственного регулирования достигает наибольшей эффективности.

Период с 970-х гг. до начала XI в. был периодом восстановления, для этого времени характерны относительно высокий уровень потребления, рост населения и рост посевных площадей, строительство новых (или восстановление разрушенных ранее) поселений, низкие цены на хлеб, дороговизна рабочей силы, внутриполитическая стабильность. Период с начала XI до 1056 г. был периодом Сжатия, для этого времени характерны низкий уровень потребления, частые сообщения о голоде и стихийных бедствиях, разорение крестьян, рост городов, бурное развитие ремесел и торговли, падение уровня реальной заработной платы, дешевизна рабочей силы, высокие цены на хлеб, голодные бунты и восстания, фракционирование элиты и борьба различных военных группировок за ресурсы. Мы видим, что государство сознает остроту продовольственной проблемы и пытается найти выход с помощью строительства ирригационных систем, освоения новых земель и создания зерновых резервов. Эти усилия позволяют на время стабилизировать ситуацию. Характерно, что в условиях господства государственной собственности мы не встречаем сообщений о продаже крестьянских участков, хотя, с другой стороны, быстрый рост городов говорит об уходе крестьян из деревни. Период с 1056 по 1073 гг. – это время экосоциального кризиса; для этого периода характерны высокие цены на хлеб, голод, эпидемии, внутренние войны, брейкдаун – разрушение государства, запустение многих городов, упадок ремесла и торговли. Экосоциальный кризис завершается демографической катастрофой – Великим бедствием 1065-1072 гг.

Следует отметить, что кризис не сопровождался крестьянскими восстаниями; так же как мятеж Ань Лу-шаня в Китае, он имел элитный характер: используя свою силу, тюркская гвардия вступила в борьбу за перераспределение ресурсов. И в условиях Сжатия эта смута спровоцировала экономическую катастрофу. Так же как империя Тан, этатистская монархия Фатимидов в конечном счете выдержала этот удар судьбы и продолжала существовать в следующем цикле.

9.14. ПЕРВЫЙ ВИЗАНТИЙСКИЙ ЦИКЛ

Мы начинаем рассмотрение истории Малой Азии со сравнительно поздней начальной даты, с VII в. н. э. Выбор этой исходной точки объясняется тем обстоятельством, что демографически-структурная теория рассматривает историческую эволюцию больших государств. Что же касается Малой Азии, то в древний период своей истории она по большей части была провинцией империй, центр которых находился за ее пределами, поэтому социально-политическое развитие этого региона определялось в значительной степени процессами, происходившими вне его. Лишь в VII в. появилось большое государство, центр которого находился в пределах Малой Азии – Византийская империя.

Войны и нашествия VI – VII вв. сопровождались гибелью населения и опустошением Малой Азии и Балкан. По свидетельству римского историка Прокопия, «в каждом из этих нашествий было убито или уведено в рабство свыше двухсот тысяч римлян, так что провинции стали похожи на скифские пустыни»[1474]. Население полуразрушенного Константинополя сократилось с полумиллиона до 40–50 тыс. жителей[1475]. Вокруг столицы простиралась страна, занятая враждебными племенами – славянами, готами, армянами, – селившимися вперемешку с остатками греческого населения. По мнению французского исследователя П. Лемерля, «Македония в VII – VIII вв. была более славянской, чем греческой. Греция же была населена наполовину славянами»[1476]. Племена не желали платить подати и воевали между собой и с центральной властью. Каждую весну на страну обрушивалось арабское нашествие, арабы почти беспрепятственно достигали Босфора, опустошали все, что еще осталось, и уводили население в рабство. В 672 г. они укрепились в непосредственной близости от Константинополя, в Кизике, и семь лет осаждали столицу с суши и моря. Город спасло лишь изобретение «греческого огня» сирийцем Киллиником; в 678 г. арабский флот был сожжен, и греки получили временную передышку.

Воспользовавшись этой передышкой, император Юстиниан II (685-695, 705–711 гг) попытался подчинить славян и восстановить контроль хотя бы над частью территории государства. Юстиниан II покорил славян Фракии и переселил до 30 тыс. славянских воинов с семьями в Малую Азию, эту политику переселений продолжали и преемники Юстиниана, в VIII в. десятки тысяч армян и сирийцев были переселены из Малой Азии на Балканы[1477]. Мусульманским пленникам, которые соглашались креститься, давали землю и волов, а крестьяне, которые давали им в жены своих дочерей, на три года освобождались от налогов[1478]. Племена и народы дробились и перемешивались между собой с целью быстрой ассимиляции и создания новой этнической и социальной среды, на которую могло бы опираться правительство. Такой средой, по замыслу императоров, должны были стать воины-поселенцы, акриты или федераты, еще с IV в. несшие охрану имперских границ. Граница теперь проходила повсюду, поэтому все население было организовано по образцу пограничных войск. Страна была разделена на несколько военных округов, фем, их командиры, стратиги, осуществляли одновременно военную и гражданскую власть, ведали судом и сбором налогов. На смену прежним наемным войскам пришли ополчения фем, состоявшие из свободных крестьян-общинников и военных поселенцев. Ослабевшая власть не могла заставить крестьян служить силой – они шли в ополчение добровольно, защищая от набегов свои дома. Этих крестьян нельзя было сравнить с хорошо вооруженными арабскими всадниками или европейскими рыцарями. Немногие из них имели коней (их звали стратиотами), в основном же ополчения состояли из бедняков-пехотинцев, вооруженных чем попало, иногда только дубинами и пращами. Те, кто оставался дома, помогали снарядиться выступавшим в поход, но каких-либо определенных норм в этом отношении не существовало[1479].

Вплоть до середины IX в. территория империи постоянно подвергалась набегам и вторжениям арабов и болгар. Страна была разорена, население резко уменьшилось, повсюду простирались зараставшие лесами поля. Набеги и войны сопровождались губительными эпидемиями чумы, после чумы 747 г, по словам современника, города так запустели, что крестьянам некому было продавать хлеб[1480]. Император Константин V был вынужден заселять опустевший Константинополь выходцами из Греции[1481]. Большинство городов лежало в развалинах, и, по данным археологов, на многих прежде крупных поселениях попросту отсутствует культурный слой VIII в.[1482]. Количество монет, относящихся к этому периоду и находимых при раскопках, в десятки раз уступает цифрам для предыдущего периода (см. рис. 16). Арабскому географу Ибн Хордабеху были известны только пять городов в Малой Азии: Эфес, Никея, Аморий, Анкира и Самала; кроме того, он упоминает о лежавшей в развалинах Никомедии[1483]. Другой, оставшийся неизвестным арабский автор писал: «В прежние времена города были многочисленны в Руме, теперь их мало. Большинство округов… имеет чрезвычайно сильные крепости из-за частых набегов… В каждой деревне имеется укрепление, в котором крестьяне находят защиту во время набега»[1484].