В газете ей попалось объявление о продаже квартир в маленьком городе Т. Цены там были приемлемыми (то есть дешевле было не найти, разве что совсем уж в дальних закоулках Подмосковья). Людмиле Владимировне было безразлично, где доживать свой век, и потому она отправилась в незнакомый город Т.

Фирму, продававшую недвижимость, она нашла в обшарпанном микроавтобусе. Два молодых человека, похожие на бандитов, взяли у нее деньги, взамен сунули кипу бумаг с печатями. Селиванова вышла из автобуса в полной уверенности, что ее кинули.

В то время по неуютному городу Т. толпами ходили так называемые обманутые дольщики - люди, отдавшие деньги на строительство дома, но оставшиеся без жилья и без денег.

Селивановой повезло. Ее не обманули. Может быть, потому, что она хотела быть обманутой, чтобы с этой жизнью ее ничего больше не связывало. Это было бы недостаточным, но справедливым наказанием за гибель дочки. После получения квартиры, ей пришла в голову мысль отдать ее одному из обманутых дольщиков. Для этого она выбрала одного молодого человека, про которого местная газета написала, что он живет в гараже с больной женой и грудным ребенком. Она направилась к нему в гараж.

- Вам нужно только немного подождать, пока я ..., - уговаривала она парня, обалдевшего от такого предложения.

Молодой человек был с ней предельно вежлив, но полагал, что имеет дело с сумасшедшей.

После покупки квартиры у Селивановой оставались кое-какие деньги на житье-бытье. По ее расчетам, их должно было хватить на месяц-другой. Больше и не нужно было. Она приняла решение покончить с собой, отравившись газом. Обнаружив на кухне электрическую плиту, она сникла. Ей пришлось отложить свой план, поскольку ни к какому другому способу ухода из жизни она не была готова.

Не зная, чем себя занять, Людмила Владимировна пристрастилась к прогулкам в сосновом лесу, который начинался прямо у подъезда ее нового дома. Часами она бродила по тропинкам, с каждым разом углубляясь в лес всё дальше и дальше.

Однажды, во время очередной прогулки Людмила Владимировна вышла к неглубокому пологому оврагу, на дне которого она обнаружила огороды, обнесенные хлипкой изгородью. Огороды были совсем крошечными, не больше сотки, но имели ухоженный вид. Каждый участок был оборудован навесом, а на одном из них даже стоял домик из кусков фанеры, картона, листов железа и других бросовых материалов. Сразу было видно, что строили его с большим старанием и любовью. Участок с домиком выделялся обилием посадок: там были грядки клубники, ровные ряды кустов черной смородины и крыжовника. Росли также картофель, горох, морковь, свекла.

Неожиданно выглянувшее из-за туч солнце осветило это место совершенно особым образом. Красота захватила Людмилу Владимировну настолько, что ей захотелось познакомиться с хозяевами этих участков. Может быть, ей тоже удастся здесь взять клочок земли, сотку - не больше.

После гибели дочери это было ее первое желание, если, конечно, не считать желание умереть. Но и его она посчитала предательством по отношению к безвременно ушедшей дочери.

- Денечек Вам добрый! Часом не заблудились? - услышала она голос за спиной.

Обернувшись, Людмила Владимировна увидела невысокую, пожилую женщину с рюкзаком за спиной. Женщина по-доброму улыбалась, но в глазах ее явно читалось беспокойство.

- Вот смотрю - какое место замечательное! - улыбнулась Людмила Владимировна, стараясь успокоить женщину.

- Да, у нас здесь тихо.

- Вот бы мне здесь огородик разбить! - вырвалось вдруг у Селивановой.

Женщина внимательно вгляделась в ее лицо, словно определяя, что за человек перед ней, и, очевидно, сделав положительное заключение, спросила:

- Звать-то вас как?

- Зовите Люсей.

- А я буду Маргаритой Ильиничной. Значит, земелькой хотите заняться?

- Да, очень хочется. А можно?

- А почему нет? Земля здесь не купленная. Если есть время, пойдемте ко мне, поговорим.

Через незапертую калитку женщина провела гостью на участок с домиком.

- Сейчас чайку сообразим, - по-домашнему сказала Маргарита Ильинична.

Из домика она вынесла керосинку и солдатский котелок.

- Память об отце, - сказала она. - Всю войну он с этим котелком прошел. И больше ничего от государства не получил ... - Маргарита Ильинична о чем-то задумалась, но, спохватившись, добавила:

- Чай в нем просто изумительный!

Маргарита Ильинична зажгла керосинку, поставила котелок на огонь, принесла баночку варенья, розетки, кружки, ложки - словом, всё, что необходимо для чая.

- Лесная малина. Из нашего леса, - сказала хозяйка. - А какие тут грибные места! Значит, Вам наше место приглянулось?

- Да. Очень хочется на земле поработать. Правда, я ничего не умею ... - смутилась Людмила Владимировна.

- Ну, это не беда. Что надо подскажем. Да только нужно ли Вам это?

- Очень нужно! - с жаром ответила Людмила Владимировна.

- Вот и хорошо. Вот и ладно, - сказала Маргарита Ильинична, после чего всякая натянутость исчезла, и между женщинами завязался непринужденный разговор. Слово за слово, Селиванова поделилась своим горем. Однако, выводы, которые она сама делала из своего рассказа, были неожиданны для нее самой. Признавшись в том, что ей приходилось брать деньги со студентов, она неожиданно заключила, что делала это не столько для того, чтобы прокормить семью, как она раньше думала, сколько для того, чтобы не быть "хуже других".

- Из-за этих денег пострадала моя дочь! - произнесла Людмила Владимировна, потрясенная своим открытием.

Людмила Владимировна рассказала, что случилось: как, испугавшись ареста и тюрьмы, купила два билета на мюзикл "Норд-Ост". Почему-то слово "мюзикл" она произнесла так же, как когда-то ее муж Шурик - "мьюзикал". Не замечая слез, Людмила Владимировна вспомнила те страшные дни, когда решалась судьба заложников, об обмане генерала и о том, как после штурма искала дочь среди мертвых и живых, и только через две недели отыскала свою Ниночку в морге на одной из окраин Москвы.

- Кругом зло и несправедливость. Жить не хочется, - заключила она свой рассказ.

- Простите меня, - мягко произнесла Маргарита Ильинична.

- За что?

- За то, что заставила вспомнить прошлое. Сама я телевизор не смотрю, газет не читаю, но всё, что связано с "Норд-Остом", знаю. Всем сердцем вам сочувствую. Об этом мы обязательно поговорим

после. А сейчас пойду, прилягу. Устала что-то, да и чувствую себя неважно - наверно, к перемене погоды ...

- Что же, Вы и домой не пойдете? - удивилась Людмила Владимировна.

- Ничего, я здесь частенько остаюсь. Тут хорошо: тишина, свежий воздух. Так Вас ждать завтра?

- Приду обязательно.

Субботний июльский день подходил к концу. Смеркалось. Однако лес, примыкающий к новому жилому массиву подмосковного города Т., по-прежнему, был полон людей. Сквозь ветки и листву виднелись языки пламени от костров. Отовсюду доносились запахи дыма и жареного мяса, звуки музыки и громкие голоса, перемежаемые смехом.

По лесной тропинке шел мальчик лет десяти. В руках он держал полиэтиленовую сумку. Возле поваленной березы он свернул в гущу леса и, преодолев полосу густого кустарника, сплетения орешника и рябины, вышел на поляну. Вокруг старого кострища на бревнах сидела компания - двое юношей и две девушки.

Увидев мальчика, высокий плотный парень с лицом, испорченным юношескими прыщами, недовольно проворчал:

- Тебя только за смертью посылать!

- Идти далеко, - принялся оправдываться мальчик. - Я всю дорогу бежал.

Из сумки мальчик извлек бутылку водки и двухлитровую, пластиковую бутылку пива "Клинское".

- И это всё? - разочарованно протянул парень.

- Ты что, Рома! Сколько денег было, на все купил, - виновато ответил мальчик, опустив голову.

Красивая девочка с косичками-дрэдами сморщила носик:

- У-у-у! Без закуски мы пить не будем. Да, Верка?