Вдруг до Сергея дошло, что долгая гонка за Троцким по европам и азиям не что иное, как серия четко организованных операций НКВД по внедрению огромного количества агентов-нелегалов. Все разведки мира с интересом и смехом следили, как параноик Сталин охотится за политическим инвалидом Троцким, а Иося тем временем подсаживал на иглу коммунистической пропаганды все больше и больше народа по всем странам.

Как можно объяснить то, что ни одна страна мира, в которой появлялся Лев Троцкий, не давала ему возможности остаться и просто выталкивала его за вои пределы? Если, как утверждают историки, мир так боялся Сталина, то что же было не помогать его самому активному врагу — Троцкому? Сергей выстроил целую схему передвижений Троцкого по миру в течение одиннадцати лет:

С начала двадцать девятого года до лета тридцать третьего Троцкий находится в Турции; с лета тридцать третьего до лета тридцать пятого — он уже во Франции, откуда почему-то перебирается в Норвегию на целый год, а с января тридцать седьмого и до самой своей смерти в сороковом — он уже в Мексике. Все правительства давали ему только транзитные визы и не позволяли селиться на своей территории. Они что — были заодно со Сталиным? Правительства и разведки всех стран выполняли команды из Москвы? НКВД руководило их действиями? Бред, конечно, но очень аргументированный бред. Доказательный и логичный. А ответ, видимо, прост и элементарен, как сосулька — ни одна из этих стран не хотела, чтобы Троцкого догнали, а в Москве и не собирались его догонять! Ни одна из этих стран не хотела запачкаться в этой игре, но всем было интересно, чем эти скачки окончатся. Такого блицкрига советской разведки еще не было в истории мировых секретных игр — это был высший пилотаж! Трошин открыл для себя еще одну интересную страницу: ведь всеми делами Троцкого занимался его сын — Лев Седов, который в тридцать третьем, после прихода Гитлера, перебрался из Германии в Париж. Один он перебрался или кем-то? Кто переехал с ним во Францию? И вот тут-то Сергей увидел донесения агентов НКВД из окружения Седова — Москва знала о каждом шаге Троцкого не после, а до его совершения! Что теперь ломать голову, Сережа? Москва и рисовала ему маршрут его следования, в соответствии со своими планами. Троцкого гнали туда, где были интересы Москвы. И убрали его тогда, когда были расставлены все самые важные опорные пункты НКВД для проведения дальнейших политических, а значит и финансовых операций. Ведь одно без другого никак не может существовать. Трошин прекрасно понимал, что сын Троцкого — Седов не мог доверять неизвестным людям. Значит или он их очень хорошо знал, или это были доверенные люди отца. Сергей нашел в архивах донесения от того самого Блюмкина, который в восемнадцатом году устроил покушение на германского посла Мирбаха, а потом стал нелегальным резидентом ОГПУ в Стамбуле. Этот парень очень тесно общался с Троцким, как и братья Соболевичюсы, которые были агентами ОГПУ и НКВД и особо доверенными лицами Троцкого. Они имели доступы ко всем шифрам Троцкого, тайнописным чернилам и подставным адресам. Они встречались со всеми сподвижниками Троцкого и во Франции и в Германии! И еще далеко не факт, что после всего этого не само НКВД писало за Троцкого его послания.

Вдруг, как известно, бывает только Пук! И вот это «вдруг» происходит на глазах Трошин, как фокус с зайцем, которого достают из старой шляпы: в тридцать четвертом году (именно этим годом отмечены первые донесения еще одного агента НКВД в деле Троцкого) в окружении Льва Седова возникает некий человек под кодовым именем — Конрад (почему-то в архивах нет его реальной фамилии). Он помогает сыну Троцкого издавать «Бюллетень оппозиции» и имеет такое доверие, что хранит ключ от почтового ящика Седова, всю корреспонденцию, секретные материалы и архивы отца Седова — Льва Троцкого. А в тридцать восьмом году, за два года до смерти самого Льва Троцкого, Лев Седов при странных обстоятельствах неожиданно погибает. Этот самый Конрад остается один на один с Троцким, как лучший и доверенный друг его сына.

«Откуда он взялся? Ответ, Сереженька, только один — он взялся Седовым из Германии во время бегства того от нацистов! Я не понимаю только одного: или семья Троцких страдала общим заболеванием — врожденным идиотизмом, или это шедевр деятельности советской разведки. Тем не менее возникает еще более сложный и щепетильный вопрос — кто этот Конрад? Почему, как положено в НКВД, его настоящая фамилия отсутствует в архиве? Не хочется мне-тебе-себе отвечать, мой дорогой Сережа, но фамилии его там нет, потому что он не советский человек в прямом смысле этого слова! Смотри: этот парень включается в игру практически на ее последнем этапе, который начинается с новой нацистской Германии; потом исчезает с бела света сын Троцкого; параллельно развиваются события в Испании (а Мексика очень даже испано-язычная страна — странное совпадение, не так ли?), куда в августе тридцать шестого года внезапно приезжает, ставший главой советской военной миссии в Испании, любимый начальник Конрада Ян Берзинь. Помнишь, Сережа, как ты нашел его докладную Дзержинскому в двадцать первом году, в которой говорилось о завершении операции внедрения агента Конрада? Кажется, ты додумался о том, что это связано с какими-то делами в Германии! А ведь в Испании генерала Франко поддерживает Гитлер! Потом гибнет в Мексике сам Лев Троцкий (кстати — еврей, а их не любят ни Гитлер, ни Сталин!) И в конце концов, в это время там же, в Южной Америке, в Аргентине, начинают появляться нацисты, которые потом, после сорок пятого, туда исчезнут. Вот тебе задачка для идиотов: если Конрад не имеет фамилии, как все советские шпионы (простите, агенты!), если он появился из Германии, если он оседает в Южной Америке (откуда потом идут все его донесения), если одновременно с этим Гитлер с генералом Франко замутил свои дела в Испании — кто он? Правильно, подполковник Трошин Сергей Николаевич, он — немец! Мало того, что он немец, он — сотрудник СС, потому что иначе вся логика развития событий летит к чертям и только эти самые черти мистическим образом и могли бы это все устроить! Остается понять: Конрад — двойной агент НКВД и немецкой СС, или эта чертовщина — совместная игра двух стран? Лучше бы конечно — первое. Для меня лучше. Для моего здоровья — лучше!» — Трошин посмотрел на часы: уже поздно — без двадцати пяти одиннадцать. Слишком поздно, чтобы надеяться, что профессорская дочка, его собственная жена Наташа, с нетерпением ждет его у окна. А вот очередная яичница утром ждет его точно. «Хрен ей, не дождется! Разговорилась. Ей не нравятся яйца — посмотрим, как они понравятся двум новым сучкам из секретариата!»

14.

Ненавижу смерть! Пугаюсь ее, как школьник. Испытываю священный трепет перед ее явлением и поэтому — чту ее. Все мое нутро трепещет от мистического непонимания — что это? Я никогда не хожу на похороны даже самых близких людей, потому что знаю — когда кто-то умирает — значит он просто мне больше не позвонит, не зайдет и не напишет. Его просто больше нет — уехал надолго — не знаю куда! Я никогда не говорю — навсегда. Мне это слово не то чтобы не нравится — оно для меня просто ничего не означает. Как я могу делать выводы о том, что мне не подвластно! То, что заколачивают в деревянный ящик — это не то, с чем я вчера мог выпивать, трахаться или спорить. Это, как старый костюм, который выбрасывают на помойку. Единственное, что остается делать — идти и покупать себе новый костюм или ходить голым. И ходят по миру огромные толпы костюмов и платьев, время которых весьма ограничено — мода на них пройдет и их выбросят за ненадобностью. Поэтому суета, с которой эти манекены пытаются соответствовать требованиям «моды на жизнь» просто смешна. Если ты родился сегодня, то у тебя есть только этот день и он растянется до самой смерти — ты всегда будешь таким и никогда не станешь другим, какие наряды не примеряй. Самое важное — полностью реализовать свое время и не заглядывать в день завтрашний — его для тебя нет. Нет для тебя и дня прошедшего. Ну скажите мне на милость — что вы испытываете, когда открываете старую книгу, в которой описываются иные времена, судьбы и жизни людей? Ну — жили, ну — любили, ну — что-то там создавали или ничего не создавали и потом, под печальную музыку проскочили в мир иной. Кто они для вас? Для вас они — никто. Для вас их не было, а просто они были — до вас. Вам на них наплевать. Вы же не учитесь на их ошибках — вы же думаете, что вы непременно умнее, талантливее, изворотливее, счастливее... Вы думаете, что оттяните этот неприятный момент, когда вас отнесут на ближайшее кладбище. А на ближайшее потому, что это очень скучно и неудобно ездить далеко — времени у оставшихся просто нет, дел много, работа, забота, да и не охота! А я и не осуждаю! Это — нормально. Какой смысл делать вид, что этот холмик — это вы? Вчера вы спали в этой постели, сидели за этим столом, на этом стуле, одевали эту рубашку и ходили в этот туалет — почему я не поклоняюсь этому сортиру? Почему я должен думать, что этот чужой кусок земли, который вы и не видели ни разу, это — ваше любимое место? Ни черта подобного! Люди любят сказки про черное и белое, про радость и горе, про добрых и злых, про бедных и богатых, про жизнь и смерть, про Бога и Сатану? Придумали это умные и дураки. Вместе придумывали, потому что кто-то всегда должен отвечать за твои поступки — ты же не хочешь этого делать сам. Ты играешь всю жизнь, но только в ту игру, правила которой не поленился изучить. Ты мог бы играть и в другую, но только, начав играть — остановиться ты уже не можешь — пытаешься отыграться, потому что частенько проигрываешь. А время — уходит, а партнеры — меняются и нельзя выигрывать кряду семь раз — крупье следит за тем, чтобы и другие чуть-чуть себе отхватили. И ты проигрываешь, и виноват крупье, и партнеры — дураки, потому что выигрывают у тебя. Сам ты — дурак. Они не у тебя выигрывают. Они вообще ничего не выигрывают. Они просто пытаются играть. И вот — все играют, не зная правил этой игры, не зная, что победителей не бывает, что всегда в итоге — ничья. И я — играю, потому что вовремя понял, что я — очередной игрок. Я не ищу дружбу и любовь — я их покупаю. И это справедливее и честнее, чем пытаться получить все это бесплатно, как суп для нищих у ворот Церкви Моисея и Аарона в восточной части Ватерлоплейн. Этот суп ужасно невкусный, потому что — бесплатный. Потому что его готовят не для вас, а для всех, но для всех — это ни для кого! Я хочу, чтобы только для меня готовили этот суп, это белье, эту постель и эту любовь. Но, запомните, я даю взамен то, что от меня хотят — и мы все довольны, как только может быть доволен человек, который получил то, что хотел и такого качества, за которое заплатил. За любовь платят деньгами — за деньги платят любовью: разве это не справедливо? Но, деньги ничего не значат — за эти тонкие и грязные бумажки, на которых написаны ничего не значащие цифры, я получаю хороший кусок мяса в жареном или живом виде. Люди, которые хотят много этих сальных кусочков бумаги, мне не интересны. Они готовы ради этого мусора отказаться от всего — я называю их мусорщиками — они собирают мусор. А когда мне надо немного этих бумажек — я знаю, где их взять. Я беру у них, но потом им же их и отдаю, а они обижаются, чудаки!