Я не представляю, господин доктор, каким образом это возможно! Конечно, достать запись — не проблема, но вот как Вам сделать копию? Записывающих устройств у нас в посольстве нет. Да, если бы и были, не думаю, что кто-нибудь позволил мне пользоваться ими! А грамафонных пластинок, по-моему, еще не выпускали?

Я знаю, что надо сделать! — Лаура восторженно захлопала в ладоши. — Милый Дастин, мы вот что сделаем: я уговорю мужа попросить Вашего посла заказать из Лондона копию для служебных целей! Ведь, кажется, Вы атташе по культуре и наведение культурных мостов между народами — Ваша прямая служебная обязанность! Еще кто-то очень умный сказал, что музыка помогает людям находить общий язык, правда, доктор?

Кажется, этого никто раньше не говорил, но в любом случае в следующий раз, когда на службе зайдет разговор о музыке — я процитирую Вас, очаровательная фрау Дейч!

Нет, нет! Серьезно! Я внедрю (кажется, так говорят настоящие шпионы?) американскую музыку с помощью английских джентльменов в застоявшееся болото немецкий бюргеров, пропахших пивом и капустой! — Лаура с пафосом публичного оратора взмахнула рукой и подцепила на вилку кусочек лоснящейся форели с миниатюрной долькой очищенного лимона.

А, кстати, мистер английский атташе, разве у Вас нет магнитофона? Как же Вы собираетесь присутствовать на пресс-конференциях — с блокнотом в руках, как простой корреспондент «Дейли-телеграф»? Так не пойдет! Вы должны отличаться от всех этих борзописцев — Вы же представляете не только великую, но и современную английскую культуру. Предлагаю равнозначный обмен, который позволит Вам внести новое слово в дело развития наших отношений. Только что в Германии выпущена первая партия миниатюрных записывающих устройств, которые в скором времени перевернут все представления о звукозаписи! У меня есть два таких магнитофона и я хочу презентовать Вам один из этих опытных образцов — это очень удобно не только для работы, но и для домашнего развлечения.

Что Вы, доктор, это же стоит баснословных денег! Я не могу принять такого подарка.

А это и не подарок. Во-первых, мне это ничего не будет стоить, а во-вторых, это даже меньше, чем первая в Германии запись оркестра Эллингтона, которой буду обладать я! Это — здоровое честолюбие, Дастин! И уверяю Вас, что ко мне на поклон примчатся сотни надутых чиновников и генералов, чтобы только послушать такую музыку! Так что, это в моих интересах.

Эй-эй! Это, кажется, я буду прилагать все усилия, чтобы добыть эту вашу новую музыку — что же, я остаюсь без подарка? — Лаура надула губки.

Милая фрау Лаура! Я преподнесу Вам такой подарок, что Вам позавидуют десятки тысяч женщин в Германии — это я Вам обещаю! Это будет грандиозный подарок, достойный чуду воскрешения из мертвых! — Глаза Бойзена на секунду помертвели. Они перестали смеяться и Лаура почувствовала легкий озноб. Эти двое прекрасно поняли друг друга.

Хорошо, доктор, я согласен. Только оформим эту нашу дружескую сделку как полагается.

Ни за что! Вы же не хотите, чтобы у меня были неприятности? Мое начальство еще решит, что я Вам его продал! Я попросту подарю Вам этот магнитофон, а уж Вы там у себя в посольстве разбирайтесь как хотите. Я бы на месте вашего посла, выдал Вам премию, потому что вы сможете передавать на свое радио живой голос наших деятелей культуры, искусства и политиков, а не перевранный всякими писаками текст. Заодно, конечно, можете кое-что ненужное подрезать (доктор хитро посмотрел на Дастина) или переставить местами. Думаю, что Ваши компетентные службы будут Вам только обязаны!

Разговор в таком духе продолжался еще часа полтора, но цель встречи была достигнута: коленка Лауры вот уже минут тридцать как была плотно прижата к ноге Дастина и он перестал дергаться от этого, как невротик. А доктор Бойзен смог убедить юношу принять его подарок, в обмен на джазовую запись. Этот подарок был крайне важен для Бойзена — это был диктофон, который использует гестапо для записи во время прослушивания и других нелегальных операций. И если кто-нибудь найдет у английского дипломата такую игрушку — приговор подписан. Сотрудники МИ-5 английского посольства сами передали доктору для Дастина этот диктофон. И уж конечно на нем было клеймо «Сделано в Германии» вместе с орлом, сидящем на свастике. Этот диктофон обязательно найдут у Дастина, но не здесь в Германии, а в Англии, обязательно найдут. И приговор английского королевского суда будет суровым. Если же юноша поведет себя как-нибудь неожиданно, например, сдаст игрушку в посольство, то вступит в действие другой план. МИ-5 получило вчера добро на внедрение доктора Йоганна Бойзена в абвер через Дастина Макдауэла. Операция получила кодовое название «Шотландец». Единственное, о чем правительство Великобритании предупредило МИ-5, так это по возможности обезопасить жизнь молодого английского дипломата. Все заверения в этом английской секретной службы чиновниками двора были получены и операция началась. Только не все, что делают спецслужбы надо знать правительствам — судьба Дастина была предрешена в том или ином случае. Юноша не знал, что вокруг него разыгрываются такие опасные для его жизни страсти. Не знал и доктор Бойзен того, что параллельно с его операцией началась операция «Донор», которую по указанию Москвы проводил агент Конрад (он же «аргентинский дядюшка») и в которой Дастин играл важную, но на этот раз весьма приятную для него роль. Исполнение этой роли в своей собственной спальне Лаура назначила на завтра (а чего долго мучиться?). «Недолгое время это будет самым восторженным его воспоминанием». — Ей было немного жаль юношу, но возможность почувствовать себя той самой египетской царицей, любовники которой после бурной ночи теряли свою голову в прямом и переносном смысле, заставляло забыть о некоторых несущественных условностях.

16.

Сегодня с утра ужасно болела голова. Можно, конечно, думать, что это давление: над Москвой очень низко висели серые дождевые тучи. Порывы ветра выворачивали зонтики и женщины в ситцевых платьях разной расцветки, но больно схожих фасонов, с лицами измученных проводниц поездов дальнего следования, ждали троллейбус на бульварном кольце. Их руки с тяжелыми сумками, наполненными картошкой и овощами, в такт порывам ветра, то резко взлетали вверх, пытаясь удержать шляпки, то также резко опускались вниз, гася раздувавшиеся подолы своих платьев. Со стороны это напоминало исполнение акробатической композиции на Красной площади группой женщин-атлетов во время демонстрации трудящихся под названием: «Махание тяжелыми предметами трудящимися дамами в честь постоянного седьмого ноября». Можно даже думать, что голова болела от переутомления — каждый день Трошин проводил по семь — восемь часов в подвале дома на Лубянке, где располагался архив КГБ. Можно было думать, что угодно, но голова от этого болеть не переставала. И причины были не столь важны: погода ли это, либо усталость, а, скорее всего, вчерашняя гулянка в бане с телками, которые с радостью вылизали его с ног до головы после третьего литра. Ох, и пьют они! Казалось бы: куда влезает в этих чертовых девок столько водки? Разве только что вместе с месячными все потом исчезает в сортире! У мужиков все это впитывается в кости, в кожу, в жилы, в мясо и в мозги, а эти обновляются, как будто грязное белье сменили. Наутро встретишь вчерашнюю блядь, а она — чистенькая, накрашенная, вежливая и невинная. Смотрит на тебя, как курица на петуха: нужен ты ей только, чтобы она яйца снесла. И желательно, чтобы яйца были не простые, а золотые, тогда подольше на бульон не пустят. Вот они и подставляют свои мокрые места не лейтенантам, а майорам да полковникам. Чувствуешь себя оплеванным — непонятно, кто кого вчера трахал! Высосали у тебя все мозги и гуляют в ожидании подарков. Ты у них вроде донора: тебя использовали по полной программе, опустошили до дна мошонку и карманы, а ты же за это еще и должен остался...! А дождя все нет. Хорошо еще, что машину не отпустил — не надо мучиться в транспорте. Ночью выгнал девок взашей из бани, отвез их Василий по домам, приехал довольный — тоже поди расслабили они его на командирском сидении. А Трошин улегся прямо на полке, только дверь открыл в раздевалку, чтобы не угореть. И приснился ему ночью голый Конрад! Вскочил, налил в стакан остатки из бутылки, да пить не стал. Так, наверное, механизатору во время уборочной по ночам, вместо жены комбайн мерещится. Дожил — раньше бабы снились, а теперь голые шпионы. С водкой надо завязывать.