Из этой папки с исповедью я узнал многое из жизни Конрада: то, что он был тайным агентом советской разведки очень долгое время, что родился в Германии еще в прошлом веке, в результате какой-то операции «Донор 1», а также, что начал операцию «Донор 2», которая только что завершилась в Берлине и весьма успешно. Там я прочитал об участии в операции молодого английского дипломата, тоже выпускника Кембриджа, Дастина Макдауэла, которого недавно обвинили в шпионаже в пользу Германии. Я сам не так давно читал об этом в английских газетах и знал его — он учился на три курса старше меня. Скажу честно, меня эти истории так заинтриговали, что я решил выяснить все до конца.
Мне оставалось только сдать выпускные экзамены и как студент, входивший в пять процентов лучших учеников курса, я имел право сам выбирать свою дальнейшую судьбу. Всю жизнь, до поступления в Кембридж, я мечтал быть театральным режиссером. Но с мечтой как-то не заладилось и я поступил сначала на философский, а потом параллельно на экономический факультет. Сейчас мне нужна была свобода в своих занятиях и я решил выбрать самую привлекательную профессию — я решил стать писателем. Возможность каждый день жить чужой жизнью, создавать свои собственные миры, раскрывать тайны, возвышать честных и воздавать по заслугам подлецам — что может быть занимательнее. Вначале своих исследований толстой шпионской папки я был далек от мысли заняться этим слишком серьезно. Чего греха таить, свалившееся на меня «богатство» я решил использовать довольно просто — я решил издать под псевдонимом шпионский роман на основе всех этих документов и хорошо заработать. Но, подумав, отказался от этой мысли, потому что вдруг понял, что это небезопасно, что меня вычислят и вычислят довольно быстро и просто, и мне придется не сладко. Но тут на помощь пришло мое второе образование — экономический факультет.
В результате долгих и кропотливых исследований портфеля я обнаружил нечто совершенно волшебное — список банковских счетов Конрада на предъявителя. Это рисковое размещение денег было понятно — неизвестно когда, в каких ситуациях и под какими именами ему приходилось снимать и класть деньги на свои счета или проводить вои тайные финансовые операции! Мне же это было просто Божьим даром. Я стал настолько богат, насколько мог себе вообразить по тогдашним своим представлением о богатстве. Этот парень имел на своих счетах около миллиона американских долларов. Это подтверждало бытующее представление о профессии шпиона, как о весьма выгодном деле.
Я с детства был и остаюсь человеком глубоко верующим не только в свои силы, но и в силу Провидения, поэтому я решил, что все это не спроста. Значит кому-то было угодно, чтобы об этом узнали люди или хотя бы кто-нибудь из людей. Но время шло и я менялся вместе с этим временем. Менялся и мир. Я писал романы, но их почему-то мало кто покупал. Я основывал свои сюжеты на материалах этого портфеля, меняя имена, страны, факты, но что-то удача не приходила. Возможно, Провидение берегло меня: тогда я никак не мог понять, что в том деле, которое я начинаю, популярность штука крайне вредная. Однажды, когда я пил по причине ухода посреди ночи очередной дешевки, я наткнулся на рассказ о жизни Конрада в Аргентине. Страна — убежище для преступников, страна-монстр и угроза для Великобритании — это мы проходили в колледже. Но сейчас я задумался: деньги у меня есть и я их не украл (не отвозить же мне их в КГБ, в самом-то деле!), наследников не предвидится, так может быть мне попутешествовать и открыть свой бизнес? Почему я должен ехать в Америку? Все едут в Америку, а я хотел стать заметным сразу и не тратить время на долгое ползание по лестницам, где каждая ступенька занята такими же, как я!
В Аргентине я мог стать тем, кем я хотел. Купить любой паспорт и назвать любое имя — были бы деньги. В Аргентине никто не спрашивает: откуда? В Аргентине деньги не пахнут. Оставалось только выучить испанский язык, что было для меня одним удовольствием, потому что мне не надо было ходить на работу и задумываться о дне завтрашнем — обо мне подумал Конрад. Я не стал поступать на курсы — от курсов проку нет. Я пошел по пути наиболее простому и приятному: на площади Сен-Дени я выбрал молодую и красивую испанку-проститутку. Мы сели в кафе и я объяснил ей задачу: я ее кормлю, она живет у меня дома (я снял очень приличную квартиру в центре Парижа), я обеспечиваю ее небедное существование и она получает на карманные расходы из расчета трех хороших клиентов в день. При этом ей не надо бояться полиции, болезней и сутенеров. Она должна выглядеть, как Кармен у Мериме, следить за собой и за домом, учить меня испанскому языку, ну и повышать свою квалификацию на мне — единственном и неповторимом. Чего говорить, что девушка приняла мои условия сначала с недоверием, думая, что я какой-нибудь извращенец или садист, а по прошествии нескольких дней проб и ошибок, с восторгом. Естественно, что я не посвящал ее в свои планы, но девчонка только недавно начала заниматься проституцией и еще не успела опуститься до дна, когда, сколько не создавай им уют и тепло, они все время норовят сбежать на улицу просто в силу привычки.
Так прошел год и я заговорил. Заговорил, как настоящий испанец. Кажется, я стал хуже говорить по-английски, потому что все время упражнялся в испанском языке и дома, и на улице. А потом мы решили вместе поехать в Аргентину, где я сразу купил себе паспорт на имя Антонио Сото, историю новой жизни и дом, а для Кармен — маленькую гостиницу в хорошем районе Буэнос-Айреса. Потом, не прошло и года, я решил отблагодарить Кармен за все и удачно выдал ее замуж. Это было не трудно, потому что она превратилась в потрясающую сеньориту, которая не теряла времени даром и хорошо забыла свое прошлое, став утонченной и воспитанной девушкой, благоухающей дорогим парфюмом, наследницей богатых американских колонизаторов. Замужняя дама намного полезнее в использовании, честное слово! Замуж-то я ее выдал за приличного господина и под новым именем, так что для Кармен я стал кем-то вроде собственного Бога. И мне это понравилось! Мне понравилось помогать людям жить так, как они хотят.
Еще одно я понял позже: когда ты помогаешь просто так, по доброте, никто тебе не верит — зачем же тогда мне все время доказывать, что я ничего не хочу взамен? Если ты ничего не просишь, то люди ждут от тебя какого-нибудь подвоха. Если у тебя есть возможность и ты даешь человеку деньги — начинаются проблемы. Если ты просишь через какое-то время свои же деньги назад, люди начинают обижаться, что ты им не веришь или стал жадным, или мелочишься, ну и так далее. Я это понял один раз и навсегда. Был такой случай: я помог деньгами моему приятелю. Он после этого удачно их вложил и пошел в гору. Прошло несколько месяцев, но я не требовал денег обратно — я просто о них «немного забыл». Мне было интересно: отдаст или не отдаст? У него уже были хорошие доходы, но каждый раз, когда мы встречались, он старался со мной поменьше общаться и мы никогда не говорили об этом долге. А позже, наши встречи вообще прекратились и через наших общих знакомых я узнал, что он считает, будто бы я все время своим присутствием даю ему понять, что спас его, а это его унижает... Я не хочу никого унижать, поэтому решил никого не спасать, потому что это не идет во благо тому, кого спасаешь. Я понял, что не имею право вмешиваться в чужую жизнь и делаю это только если меня об этом просят или это касается меня лично. Да и не мое это дело — Боги пусть сами разбираются: кого спасать, а кого нет.
Мне никогда не понять людей, люди странные существа. Им не нужны доброта и вера, им нужны зависимость и преклонение, страх и долги, ложь, во имя правды, но не сама правда. Люди боятся быть счастливыми — у них не хватает на это Духа. А счастливым стать просто, стоит только освободить себя от всей этой глупости, но когда человек станет свободным — что ему делать? Поэтому люди придумали, что одни могут быть свободными, а другие нет. Люди придумали себе «жизнь в обществе», потому что в толпе легче спрятаться, а одному в поле очень опасно — спрятаться не за кого. Но жить нельзя с обществом, жить можно только с конкретными женщинами и мужчинами, чьи имена ты знаешь, чьи лица ты хочешь видеть и их количество всегда ограничено.