«Вон там» оказался невысокий белый постамент, достаточного размера, чтобы не только стоять на нем, но и сидеть или лежать. Синди разулся и поднялся на него, вопросительно уставился на Джонатана.
— Ну… и что мне делать?
Джонатан критически осмотрел его фигуру в снопе солнечных лучей и скомандовал:
— Футболку сними.
Синди хмыкнул, повиновался, но про себя решил, что футболкой и ограничится. Позирование ню в его планы не входило, хотя в Анатаре он и соглашался на откровенные фотосессии. Но то было в Анатаре, и он был артистом и тусовщиком, а скромному учителю танцев подобное уже не подходило. Однако Джонатан не собирался его обнажать.
— Теперь повернись спиной. Отлично, теперь поверни голову и посмотри через плечо. Нет, нехорошо. Не на меня смотри, на стену.
Синди послушно выполнил и это, просунув большие пальцы рук за ремень штанов.
— Вот, отлично! — воскликнул Джонатан. — Так и стой.
Синди ожидал, что Джонатан сфотографирует его и отпустит, однако художник не спешил браться за фотоаппарат, вместо этого он взял карандаш.
— Хэй, так ты будешь рисовать прямо так? Без фото?
— Писать. Вообще-то да. И буду очень благодарен, если ты не станешь так вертеться.
— Я думал, все сейчас рисуют с фото, — признался Синди, послушно застывая. — То есть, пишут. Говорить-то мне можно?
— Можно, — разрешил Джонатан. — На самом деле далеко не все используют фото. Писать с объемной модели всегда лучше, чем с двухмерного изображения, каким бы качественным оно ни было. Просто не все находят людей, которые согласны вот так стоять.
— Я их понимаю, — признался Синди, но поспешно добавил, — но я привыкну.
— Я постараюсь, чтобы ты об этом не пожалел. Конечно, я мог бы тебя сфотографировать. Но так шедевра не напишешь…
Идея оказаться на шедевральном полотне Синди понравилась. Если, — добавил он мысленно — ему вообще удастся узнать себя на получившейся картине. Синди понятия не имел, в каком стиле работает Джонатан, и не вздумает ли он изобразить свою модель в виде поперечных полос, например.
Несколько минут стояла тишина. Синди любовался игрой света на стене.
— Как твои дела в школе? — поинтересовался Джонатан. — Не было проблем из-за моего визита?
— Какие могли быть проблемы из-за тебя? — удивился Синди. — Нет, все в порядке. Сейчас школа готовится к празднику лета, так что все бегают и верещат. Но это как раз нормально.
Подготовка к празднику и в самом деле началась. Накануне Квентин собрал всех преподавателей. Синди, надравшийся накануне, очень старался не выделяться. Он так и не понял, удалось ему провести маэстро или нет, но Рэй толкнул его в бок и шепнул:
— По какому поводу гулял?
— Гулял? — Синди сделал удивленное лицо, но провести Рэя не удалось.
— Блэк, не строй из себя девственницу, у тебя в крови алкоголя было больше, чем лейкоцитов с эритроцитами!
— Что, так плохо выгляжу?
— Не. Запах.
— Бля, — шепнул Синди, — я же брызгал этим хваленым освежителем…
— В том-то и дело… Какой кретин по доброй воле зальет в себя эту гадость?
Квентин бросил красноречивый взгляд в их сторону, и оба приятеля поспешили замолчать.
На отчетном концерте планировалось одно общее выступление преподавателей и по одному-два — от учеников каждого из них. На этой фразе Квентин снова посмотрел на Синди, и тот, загнанный в угол похмельем, предпочел промолчать.
Что до концепции выступления учителей, здесь ни у кого не было сомнений. Даже если бы они смогли за месяц сработаться и создать команду, совершенно невозможно было в такие сроки придумать и поставить танец, в котором бы сочетались движения в стиле каждого из них. Синди вообще сомневался, что возможно создать такое выступление, не получив на выходе лютый пестрый кошмар. Так что их танец должен был напоминать дефиле, в котором каждый по очереди блистал на переднем плане, а остальные в это время изображали несложную подтанцовку на фоне.
Потом Синди обсуждал выступление уже с учениками, и вот тут-то ему пришлось взять на себя роль арбитра и разрешать споры. Все четверо — Лиу на следующее занятие уже не явился — согласились выйти на сцену, однако при выборе музыки и общей идеи танца разгорелась такая баталия, что Синди казалось, что еще немного — и вспыхнет зал. Он уже думал плюнуть на регламент и выпросить у Квентина четыре сольных выступления, как буря улеглась, ученики устали спорить, остыли и каким-то чудом сошлись на одном варианте. Дальше дискуссия перешла в конструктивное русло, но после обсуждения костюмов, грима, света и декораций у Синди голова пошла кругом. Время от времени он напоминал, что помимо них выступать будет еще толпа народа, а значит, подогнать декорации полностью под себя не получится. Ученики приходили в себя, но ненадолго. Синди, который был младше всех их, кроме Люси, чувствовал себя умудренным жизнью бронтозавром.
Синди рассказывал все это Джонатану, пока тот колдовал за мольбертом. Самым сложным при этом было не жестикулировать, танцор то и дело спохватывался, что начинает махать руками.
— Ты фанатик, да? — спросил художник. — Как Квентин. Тот точно такой же, когда начинает рассказывать о своей школе и вообще о танцах.
«Нет, — усмехнулся Синди про себя. — Я не как Квентин. Я еще хуже. У Квентина есть хотя бы семья. Жена, которую он любит и пропускает карнавал, чтобы побыть с ней. О которой он ничего не рассказывает прессе. Его личная жизнь не напоказ, но она есть. А у меня сейчас только танцы. Это моя суть, моя кровь, моя душа, моя работа. Если их забрать, от Синди Блэка останется живой труп».
Он ничего этого не сказал вслух.
— Это было бестактно, да? — сказал Джонатан. — Извини.
— Да нет, — пожал плечами Синди. Художник вздохнул, и Синди поспешил замереть снова. — Наверное, я правда фанатик. Но я не умею по-другому. Танцы — единственное, что я делаю хорошо. Если подумать, у меня даже выбора не было. Я не смогу заниматься чем-то еще. Уже пробовал.
— Это здорово, — заметил Джонатан. — Ты твердо знаешь, что должен делать. Не всем так везет. Тебе повезло.
— А тебе? — спросил Синди.
— И мне.
Они снова замолчали. С непривычки Синди быстро устал стоять, тело ныло и требовало движения, а тут еще захотелось есть, так что он был очень рад, когда Джонатан отложил карандаш и сказал, что на сегодня достаточно. Синди с наслаждением потянулся, подставив лицо солнцу, и спрыгнул с постамента.
— Кофе? — предложил Джонатан. — Такой, как у Квентина, у меня не получается, но все равно он вполне приличный.
— Мне любой сойдет, — Синди натянул футболку. — Я вообще не умею его варить, вот и набиваюсь на угощение.
— Тогда проходи на кухню.
Синди попытался посмотреть на будущую картину, но художник закрыл ее спиной.
— Нельзя. Пока не закончу, не покажу — примета плохая.
Вскоре Синди сидел на кухне, развернув стул задом наперед и поставив локти на спинку, а на столе перед ним стояла чашка кофе, бутерброды и вазочка с печеньем. На кухне у Джонатана был такой же идеальный порядок, как и в ванной, но готовить он не умел. Зато кофе у него на самом деле был выше всяких похвал — художник зря скромничал.
— А что, ты часто бываешь у Квентина? — поинтересовался Синди. — Я никогда тебя не видел.
— Нечасто, — Джонатан сел напротив. — Но ты мог меня просто не заметить. Хотя вряд ли мы встречались. Я бы тебя уж точно не забыл.
Синди почувствовал холодок вдоль позвоночника и вдруг снова почувствовал себя полуобнаженным на постаменте. Джонатан тоже явно ощутил что-то подобное, потому что поспешно добавил:
— У меня отличная память на лица.
Синди одним глотком допил кофе и поднялся.
— Мне пора.
— Подожди, — засуетился Джонатан, — мы же так и не обсудили оплату.
Синди совсем забыл, что пришел позировать ради денег. Впрочем, он не смог бы поручиться, что делал это именно ради денег. Он понятия не имел, сколько просить за такой труд. К счастью, в этих вопросах Джонатан был сух, деловит и прекрасно знал почасовые расценки за работу модели. Сумма оказалась приличной, к удивлению Синди, и хотя бы отчасти должна была покрыть убытки от ухода Лиу.