Джонатан покивал. В его глазах Синди читал все то же вежливое недоумение. Синди подавил в зародыше желание спросить: «Какие проблемы?» — и перешел к остальным.
Дальше занятие протекало гладко. Наконец, после маленькой импровизации, Синди поблагодарил всех, отпустил группу и подошел к новичку.
— Как занятие? Понравилось?
— Необычно, — Джонатан потер подбородок. — Признаться, я совсем не этого ожидал.
«Это хорошо или плохо? Вот и пойми, понравился ему урок или ему плеваться хочется!»
— У тебя есть потенциал, — сообщил Синди. — Если хочешь, можешь продолжать заниматься здесь, но вообще-то скоро лето, неизвестно, будем ли мы продолжать занятия, а осенью должна набраться новая группа. Можно будет записаться туда.
«А до осени не раздражай меня своим присутствием».
— Вообще-то я не собирался учиться танцевать, — сообщил Джонатан.
— Тогда зачем ты пришел?! — воскликнул Синди. — Ты сказал, что ты ко мне, от Квентина…
— Ну да. Квентин — хороший друг нашей семьи. Видите ли, я художник. Два года назад закончил Академию и теперь путешествую, ищу сюжеты для картин. Но в последнее время мне не везло, просто черная полоса какая-то. Квентин посоветовал мне прийти сюда, понаблюдать, поискать вдохновения…
— Художник, — тупо повторил Синди.
— Художник.
— Пришел посмотреть и вдохновиться.
— Вроде того.
— А я вытащил тебя в круг и заставил танцевать пепел розы.
— Ну… получается, что так.
Они посмотрели друг на друга и одновременно рассмеялись. Джонатан схватился за живот, Синди запрокинул голову и уперся затылком в стену, трясясь от смеха. Выходивший из зала Лиу обернулся, прищурился и вдруг наградил Джонатана холодным тяжелым взглядом, но ни Синди, ни сам художник этого не заметили.
— Это ужасно, — простонал Синди, смахивая выступившие слезы, — ты должен был мне сказать!
— Я пытался. Ты пригрозил меня выставить.
Хохот грянул по новой, Синди не сразу смог отдышаться.
— Кошмар, — сказал он, когда пришел в себя. — Теперь мне стыдно.
— Ничего, — махнул рукой Джонатан, — на самом деле я получил интересный опыт. Думаю, после этого занятия я смогу кое-что написать.
— Это хорошо. Но все равно получается, что я не дал тебе искать сюжет для картин. Ты бы мог нарисовать Владу. Или Лиу…
— Или тебя, — заметил Джонатан. — Если ты и правда готов помочь, ты мог бы поработать у меня моделью. Не бесплатно, конечно, я понимаю, что ты занятой человек.
— Даже не знаю, — растерялся Синди. — А что от меня нужно?
— Просто приезжать ко мне в студию и позировать. Обещаю не давать тебе совсем заскучать.
— Я подумаю, — Синди все еще чувствовал себя немного виноватым. Кроме того, превратившись из неуклюжего танцора в художника, Джонатан показался ему куда приятнее. Да и деньги не были бы лишними — на свои заработки Синди мог обеспечивать себя всем необходимым, но не более того. Хотя какие деньги у неизвестного художника…
— Номер моего комма есть в справочнике Парнаса. Джонатан Фокс. Перезвони, если ты надумаешь.
— Квентин, вы не могли бы предупреждать, когда отправляете ко мне людей! — бушевал Синди. — И пояснять, кого отправляете — танцора, художника, поэта, пожарника, ассенизатора!
— Не верещи, — поморщился Квентин. — Чем тебя так смутило присутствие Джонатана?
— Тем, что если бы я заранее знал, что он — художник, я бы не заставил его протанцевать весь урок, и мне бы не было потом стыдно!
Разобравшись, Квентин хохотал так, что дрожала стоящая на столе чайная пара.
— Я хотел бы это видеть! Агрессивный Синди Блэк угрозами заставляет бедного художника танцевать рядом со своими верными учениками! Синди, ты никогда не думал о военной карьере с такими задатками командира?
— Теперь подумаю! — Синди явился, пылая возмущением, но теперь сам не мог сдержать улыбки. — Но все-таки предупреждайте о неизвестных художниках в следующий раз, ладно?
— Хорошо, но вряд ли в ближайшее время я найду тебе еще какого-нибудь художника. Я все-таки директор школы, а не психотерапевт. Но у Джонатана на самом деле кризис, и я надеялся, что присутствие на твоем уроке ему поможет.
— И после этого экспериментатор здесь я, да?
— Экспериментатор? А, тебе уже рассказали. Что поделать. Когда мы с тобой делаем одно и то же, у меня это называется проверенной временем программой, а у тебя — экспериментальной методикой. Не обращай внимания, рекламные фокусы в этом случае тебя не касаются.
— Да они вообще меня не касаются, — пожал плечами Синди.
— Не совсем. Кстати, я как раз хотел об этом с тобой поговорить, хорошо, что ты зашел. Ты в курсе, что через месяц в Парнасе пройдет праздник лета?
— С этой минуты в курсе.
— Понятно. Так вот, это одно из самых крупных местных мероприятий. Занимает он два дня, в первый проходят всевозможные представления, во второй — карнавал для всех.
— Вы пойдете?
— На карнавал — нет. Я уже видел их достаточно, чтобы пресытиться, так что проведу день с женой.
Синди закашлялся.
— Ты считаешь, что карнавал не может надоесть? — улыбнулся Квентин.
— Нет, это ваше дело… Я просто не знал, что вы женаты.
— Ничего удивительного, — пожал плечами маэстро. — Я для тебя до сих пор что-то среднее между могущественным джинном и собирающим стадионы артистом. Если второй еще может иметь семью, то у первого на нее нет никаких шансов, а для тебя я скорее джинн, разве нет?
Синди открыл рот, чтобы возразить… и молча его закрыл.
— Я так и думал, — кивнул Квентин и подлил Синди еще чаю. — Это обычное дело. Да ты и сам бы удивился, если бы узнал, как мало от человека видят в тебе твои ученики.
Синди сразу подумал о Лиу Вахарио.
— Так вот, вернемся к нашему празднику. В первый день все приличные творческие объединения Парнаса устраивают показательные выступления, бесплатные уроки, отчетные концерты и прочие развлекательно-завлекательные мероприятия. Мы не исключение. Ты участвуешь. Это раз.
Синди кивнул. При слове «выступления» у него загорелись глаза. Синди вспомнил свои сны: сцена, софиты, скандирующая толпа… Всепоглощающее счастье.
— Далее, участвует твоя группа, — продолжал Квентин. — Это два.
— Не знаю.
— Что значит «не знаю»? Или ты не учитель ученикам своим?
— Квентин, я понятия не имею, как они относятся к выступлению на сцене. Мне всегда было плевать, для чего они учатся. Может, в темноте в запертом бункере танцевать, я не знаю. Если они откажутся, я не смогу их убедить.
— На твоем месте я бы попытался. Синди, хватит тебе ограничиваться одной маленькой группой. Разумеется, осенью мы сделаем новый набор, но постарайся хотя бы облегчить школе задачу! Понимаю, что это не относится к твоей непосредственной работе, но ты не хуже меня знаешь, что невозможно продвинуть что-нибудь без рекламы.
Синди улыбнулся.
— Квентин, разумеется, я им скажу. Просто, если кто-то из них заупрямится, я не виноват. Но вот Лиу Вахарио, например, жаждет подняться на сцену, с ним все должно получиться.
— Лиу Вахарио… — повторил Квентин. — А вот это второй вопрос, который я хотел с тобой обсудить.
— Да? — Синди вдруг подумал, что маэстро вполне может знать и о домогательствах Лиу, и об его отказах. Синди вдруг стало мерзко, словно он проглотил червяка.
— Дело в том, что за минуту до твоего появления тут я получил заявление. Лиу Вахарио просит перевода в мою группу еще до конца учебного года.
— Да? — снова спросил Синди. Он сам удивился, как сумел сказать это так спокойно. Он никогда не считал Лиу своим любимчиком, его хвастовство раздражало, да и его постоянные попытки стать ближе напрягали, но все же… его ученик, хищный альбинос, один из тех, с кем он провозился весь этот год…
Синди и не думал, что уход Лиу отзовется так болезненно. Он вдруг понял, что одним из его страхов с начала работы был именно уход разочаровавшегося ученика. Только Синди не предполагал, что этим учеником окажется Лиу Вахарио.