Услышав шаги за спиной, я обернулась — это был Ричард, он подошел и, глядя на меня с любопытством, спросил, смеясь:
— Ты что, привидение увидела?
Видок у меня, видимо, еще тот был! Раз такой вопрос возник у человека...
— Нет, Дик, — я постаралась поддержать шутливый тон, — лингхэмские привидения — домоседы и по дорогам не бродят.
— Пойдем, Энни, мы не завтракали и ужасно хотим есть, Эми уже все приготовила .
— Ой, прости, Дикки, я не знала и потому не торопилась.
Эми, безусловно, чистое сокровище — «стол» на одеяле выглядел шикарно. Она разложила салфетки и расставила одноразовые тарелки, нашлось место и для стаканов, вилок и ножей. Вся снедь, украшенная зеленью, дожидалась, когда ее съедят. Бутылки с охлажденной колой и домашним лимонадом стояли в сумке-термосе. Я почувствовала жажду и налила себе лимонада. Он оказался очень вкусным, кисло-сладким, ароматным и, осушив один стакан, я выпила и второй.
Эми предложила нам сендвичи с копченым лососем, а также с тунцом и помидорами, маленькие пирожки из темной муки с брокколи и яйцом, которые девушка испекла сама. Аппетитные ломтики разноцветных сыров моя хозяйственная подруга разложила на тарелке с зеленью, получилось красиво. И весь этот натюрморт венчало блюдо с огурчиками, стоящее в центре. А на десерт нам полагались охлажденная клубника и зеленые, ранние яблочки.
Мы ели с аппетитом, дружно хрустели огурчиками, мне очень понравились пирожки и я спросила Эмили, как она их делает.
— Очень просто, — Эми, отвечая, покраснела от удовольствия, что ее кулинарные таланты были оценены, — тесто из темной муки я купила в супермаркете, оно было замороженое. Отварила и нарезала брокколи, смешала ее со взбитым сырым яйцом, рубленым вареным яйцом, зеленым луком, зеленью и капелькой сливок — вот и начинка. Потом сформовала пирожки, испекла их, и готово.
Дик смотрел на Эмили влюбленными глазами, еще бы, красавица, умница, к тому же в свои восемнадцать лет умеет готовить! Их роман начался весной, в последние наши с Эми каникулы в школе. Дику двадцать и он уже через год может стать бакалавром. Парень моей подруги изучает компьютерные науки в том же колледже в Ньюкасле, куда уже поступила Эмили, и где раньше планировала учиться и я.
Эми часто рассказывает о своем надежном, спокойном, немного консервативном бойфренде. И мне, порой, кажется, будто мы знакомы с ним долгие годы.
Ричард Аарон Милфорд, для друзей — Дик или Дикки, талантливый программист и не только, он хорошо разбирается во всем, что касается компьютеров — и в «железе», и в софте — парень даже мыслит, как компьютер. Я имею в виду не скорость мыслительных процессов, а логику, философию мышления. В этом у них — у Дика и компьютеров — полное взаимопонимание, а самое главное — он любит свое дело, профессия и хобби совпали. Возможно в этом обстоятельстве и кроется причина успехов Ричарда на профессиональном поприще.
Дик — фрилансер6, он совмещает учебу с выполнением частных заказов от мелких компаний. Частенько бывает так, что Дика приглашают сделать какую-нибудь работу, написать программу, например, по рекомендациям состоятельных студентов, которые учатся вместе с ним и знают о его выдающихся способностях.
Ричард — еврей, его семья живет в Лондоне, мама — специалист-вирусолог, а папа — инженер. Они вырастили семерых детей, Дикки — самый младший из них. Несмотря на консерватизм во взглядах, парень имеет личную точку зрения на всякое явление и привержен собственным принципам.
Например, Ричард теоретически признает только свободный софт и является сторонником своего тезки RMS. Участвует в разработке нового дистрибутива Линукса, полностью состоящего из свободных программ и библиотек. Но на практике приходится нарушать принципы из-за условий работы, что его огорчает. И он стремится поскорее добиться значимости, чтобы лишить себя таких проблем.
А в колледже Дик состоит в маленькой группе, которая собирает робота на университетский технологический конкурс. Их робот должен уметь носить по лестнице поднос с полными стаканами воды и не расплескивать — это тест потенциальной системы передвижения. Управляется робот как раз тем Линуксом, разработкой которого Дик занимается.
Мы покончили с едой и парень сказал, задумчиво посмотрев на нас:
— Ну что, девушки, можете прогуляться, а я пока все уберу.
Он решил, видимо, что нам с Эмили захочется поговорить наедине о наших девичьих делах и предоставил нам такую возможность. Сам Ричард, тем временем, принялся бережно заворачивать в фольгу оставшуюся пищу, складывая ее в сумку-термос, чтобы съесть потом. Парень моей подруги принципиально не выбрасывает еду, он считает это неэтичным, раз на планете есть люди, которые голодают. А мусор Дик собрал в пакеты, тут же сортируя его.
Я пошла вдоль берега, Эми за мной. Отойдя вправо метров на сто пятьдесят, мы нашли удобный, пологий спуск к воде, разделись до купальников и осторожно, на цыпочках, вошли в неглубокую воду, распугав стайку мелких серебристых рыбок. Вода была немножко прохладной, но тело быстро привыкало, холодно не было. Мне нравится ходить по мелководью, рассматривая разноцветные камешки и ракушки на дне, трогая рукой водоросли и наблюдая за мелкой речной живностью.
Эми с большой осторожностью подобралась к островку, заросшему тростником — она боится обитателей водных зарослей — лягушек, головастиков, например, или плавающих водных насекомых. А подошла к тростнику она затем, чтобы поближе полюбоваться стрекозами. Мне тоже стало интересно, и я, тихонько ступая по мелководью, шаг за шагом, приблизилась к зарослям. Там, на узких и острых листьях, расположились несколько стрекоз, крылья которых сверкали и переливались густым сине-зеленым цветом с зеркальным блеском. Но особенно привлекла наше внимание одна-единственная крупная стрекозка с длинным и тонким ярко-красным тельцем и прозрачными радужными крыльями, мы такую увидели впервые и стояли не шевелясь, чтобы не спугнуть.
Внезапно с другой стороны зарослей послышался шум, будто кто-то начал пробираться к нам через густую стену тростника. Наши стрекозы, как по команде, поднялись в воздух и умчались прочь. Мы застыли с открытыми от неожиданности ртами, испугавшись почему-то. Место ведь очень уединенное, кто бы это мог быть? Эмили посмотрела на меня и, усмехнувшись, предположила шепотом:
— Может это Дикки?
Мы бросились бежать к месту пикника, схватив на бегу с песка одежду. Через минуту перед нашими взорами предстал Ричард, спокойно занимающийся своими программистскими делами. Он удобно расположился, лежа на животе на одеяле перед раскрытым ноутбуком. Услышав наше шумное появление — мы запыхались — он удивленно уставился на своих подруг, примчавшихся галопом, в купальниках и с одеждой в охапку:
— Что? Опять привидение?, — хохотнул Дик, его рассмешил наш испуганный, взмыленный вид.
Стало ясно, что Ричард не мог пробираться к нам сквозь тростник, он все время оставался здесь и работал над новой версией Линукса, что для него означало и отдых, и развлечение.
Эмили бросила одежду на одеяло, а Дик (мужчина есть мужчина) стал увлеченно рассматривать свою подругу. Он — хорошо воспитанный парень, но отвести глаза от чертовски привлекательной девушки в красивом, цвета шампанского, купальнике было выше его сил:
— Тебе очень идет новый купальник, Эми, — наконец проговорил он, вскочив на ноги.
Эми отмахнулась от комплимента и возбужденно стала рассказывать, что к нам кто-то подбирался тайком, иначе зачем идти через заросли.
Дик потер лоб и предположил:
— А может это животное?
Я подумала и ответила:
— Ты знаешь, Дикки, не похоже. Какие у нас тут есть животные? Барсук, лисица, заяц, да и любое копытное животное, не станут к нам подкрадываться, да еще по воде, а наоборот, почуяв, убегут так быстро, как только смогут...
Я вдруг замолчала, задумавшись. В принципе, ко мне животные могли бы приблизиться, все они, непонятно каким образом, знают или чувствуют тайну нашей семьи и никогда меня не боятся, так же, как и я их. Да, но рядом была Эмили и дикое животное не стало бы подходить ко мне в присутствии другого человека. Итак — дикое животное исключается.