Невероятное цветочное поле располагалось на окраине города. Оченьстранного города, под стать полю: вокруг него не было ни городскойстены, ни рва, ни даже отряда стражников. Улицы были непривычноширокими и чистыми, вдоль дорог стояли цветочные горшки и кадки сдеревьями, окна и двери аккуратных красивых, будто игрушечных,домиков были распахнуты настежь. Кисейные занавески, которые вобычном городе можно увидеть только в богатых кварталах, ленивоколыхались в ответ на заигрывания ласкового летнего ветерка.

Вокруг сновали горожане - приветливые улыбчивые люди, красивоодетые, с радостным блеском в глазах. Неподалеку играла стайка детей- чистеньких, умытых и причесанных, с сытыми счастливыми лицами незнающей нужды детворы.

Слева, в двух шагах от меня, росло одинокое деревце -единственное, растущее не в кадке, а на земле, крохотном клочке незаложенного цветными плитками пространства. Оно заметно выделялосьна фоне своих "окультуренных" собратьев с пышными роскошными цветами- скромное, с тонким стволом и гибкими ветвями, на которых шелестелисеребристые листочки. Я осторожно наклонила к себе ближайшую ветку -с обратной стороны листья были будто отлиты из золота.

Вдалеке виднелся замок - легкий, воздушный, словно мираж. Егоукрашали бесчисленные изящные башенки, галерейки, непередаваемойкрасоты цветные витражи. От сказочной картины захватывало дух.

Город был прекрасен. Но, странное дело, его вид вызывал у меня нерадость, а чувство щемящей тоски, словно вот-вот должно было что-топроизойти - что-то непоправимое, роковое, неотвратимое. Жителигорода об этом еще не знали. А я знала, но ничем не могла им помочь.

Миг - и все вокруг изменилось. Исчезли веселые довольные люди.Исчезли их пряничные домики. Исчезло цветочное поле за околицей безстены. Все краски мира в одночасье выцвели, поблекли. Теперь вместогорода передо мной лежало огромное кладбище.

Среди полуразрушенных каменных надгробий то тут, то тампротягивали свои узловатые, скрученные в немыслимые узлы ветвивысохшие деревья. Теперь они росли не в кадках, а на земле - темнойс ржавым отливом, потрескавшейся, будто запекшаяся кровь. Нанекоторых ветвях еще сохранились трепещущие на ветру сухиегрязно-бурые листья. Кое-где лежали увитые черными траурными лентамиохапки почерневших, скорбно поникших цветов. Травы на земле не былои в помине.

Деревце с серебряно-золотыми листьями облетело, пригнулось кземле. Оголенный ствол был похож на скелет, лишенный мышц и кожи.

От прежней красоты остался лишь замок. Но теперь и он был другим:белоснежные мраморные стены почернели под слоем грязи и копоти,гордо вздымающиеся в небо башенки и изящные галерейки былиразрушены, живописные витражи - разбиты.

Это было так пугающе неправдоподобно, что я не смогла удержаться -шагнула за выросшую из ничего кладбищенскую ограду, чтобыудостовериться, что столь резкая смена обстановки - не обман зрения.

Чуть слышно скрипнула, открываясь, калитка. Хрустнули под ногамимелкие камушки, которыми были усыпаны белеющие в надвигающихсясумерках дорожки. Зашуршали увядшие цветы. Ветра я больше нечувствовала, но он был: шевелил сухие цветы, сухую листву наиссохших деревьях, выцветшие ленты. Лишь меня он обходил стороной.Это рождало жуткое ощущение чего-то противоестественного, страшного- так бывает в кошмарах. Для этого места я была чужой.

Странное дело: я понимала, что нахожусь на кладбище, в окружениимогил и чьих-то фамильных склепов, - но мне не хотелось отсюдауходить. Мне казалось, что я уже бывала здесь, более того - чтогде-то здесь нашли последний приют тела моих близких. И отчего-тобыло до боли тоскливо. На душу волной накатило опустошение. Будто явернулась домой после долгого отсутствия - а вместо родных стен менявстретило остывшее пепелище.

И тут я почувствовала, как что-то потянуло меня вперед, позваловглубь мертвого города. Это было похоже на воронку, котораязасасывает все глубже и глубже, не позволяя противиться. Или навзгляд удава, который гипнотизирует кролика, подчиняет своей воле.Неприятное ощущение - чувствовать себя кроликом. Однако, в отличиеот несчастного животного, я могла хотя бы слабо сопротивляться. Я исопротивлялась из последних сил. Со стороны это, наверное, выгляделотак, будто я стояла в нерешительности, не смея сделать шаг, - хотякто меня мог здесь увидеть? Силы были неравны, незримая воронкаоказалась сильнее, я уже почти подчинилась ее воле, смиряясь снеизбежным, чем-то неведомым и оттого пугающим, занесла ногу дляшага… И тут меня разбудили.

Айна обеспокоенно склонилась над Маржаной, пытаясь привести ее вчувство. Похлопывание по щекам не дало никакого эффекта, но графинязапретила себе думать, что могут означать мертвенная бледность,разлившаяся по лицу девушки, не прослушивающийся пульс и слабое,почти не заметное дыхание.

- Свет! - с отчаянием позвала Айна. - Она не просыпается!.. Сделайчто-нибудь!

Рыцарь обеспокоенно склонился над Маржаной, побрызгал на ее лицоводой. Без толку.

За несколько следующих минут графиня и рыцарь перепробовали всеизвестные им способы пробуждения: трясли Маржану за плечи, хлопалипо щекам, обрызгивали водой и изо всех сил кричали над ухом. Они ужесовсем было отчаялись, когда щеки Маржаны наконец порозовели,вернулись дыхание и пульс. Спустя еще пару мгновений хайяри сладкопотянулась и открыла глаза. Айна шумно перевела дух. Рыцарьоблегченно вздохнул и поспешно отошел в сторону.

- Я думала, ты уже никогда не проснешься! Ты выглядела совсем какмертвая, - всхлипывая, пожаловалась графиня, вытирая со щек мокрыедорожки. - Я едва не лишилась рассудка!

- А зачем ты меня будишь в такую рань? - медленно приходя в себя ис трудом соображая, где она находится и что происходит, спросилаМаржана.

Успокоившаяся было Айна вспомнила причину их с рыцарем стараний иснова всхлипнула:

- Вотий пропал…

- Что?! - сонливость с Маржаны как рукой сняло. - Как пропал?!Куда пропал?! Когда?!

- Я не знаю… Светомир не заметил, когда он ушел. Он решил, чтоВотька в кустики отлучился. А потом мы все проснулись - а Вотий таки не вернулся. Да еще ты спала как убитая…

- А где все? - рассеянно спросила, озираясь по сторонам, Маржана,порываясь бежать куда глаза глядят - все равно куда, лишь бы несидеть сложа руки.

- Дар и Зари ушли на поиски. А Свет вон, в трех шагах маячит…

Дарилен, наблюдая за рыцарским утренним туалетом, не сразу заметилисчезновение ученика. А заметив, поднял тревогу и отправился на егопоиски. Хуже всего было то, что магия на сей раз оказалась бессильна- запускать поисковые импульсы в полном зверья и птиц лесубессмысленно. Пришлось прибегнуть к старому способу, известному ссотворения мира: самостоятельно обходить лес и кричать, срываягорло, в надежде, что пропажа откликнется. Дарилен призвал на помощьЗаринну, и они разошлись в разные стороны, строго-настрого наказавСветомиру в случае чего защищать оставшихся на поляне девушек и неотходить от них ни на шаг. Вместе с Даром ушел Кисс, с Заринной -Фтайка.

Поиски чародеев затягивались. Прошло уже часа три, а они так и непоявились и вообще никак не давали о себе знать. Как в воду канули.

Маржана очень старалась держать себя в руках, но время от временинервы ее не выдерживали, и тогда она начинала причитать вполголоса,подвывая от ужаса:

- А если с ним что-то случило-о-ось? А вдруг на него напали-и-и? Икак я не уследила, не уберегла-а-а?!

Воображение услужливо подбрасывало Маржане жуткие картинырасправы, учиненной над беззащитным Вотием лесными братьями, нежитьюи диким зверьем поочередно, отчего отчаяние безутешной сестрыстановилось еще горше, и она с трудом сдерживалась, чтобы незаголосить в полную силу. Айна успокаивала ее как могла. На какое-товремя уговоры помогали, потом все начиналось по новой.

Наконец на поляну вышел хмурый Дарилен. Один. У Маржаны тревожноёкнуло сердце.

Минуту спустя появилась расстроенная Заринна. Маржана была близкак истерике.