– Этот парень, наверное, думает, что он Бен Гур, – сказала я, скользя назад в свой угол.

– Вести карету очень здорово, – произнёс Гидеон, и это прозвучало так, как будто он страшно завидовал человеку на облучке. – Конечно, ещё веселее с открытой повозкой. Я предпочитаю фаэтон.

Карета снова покачнулась, и я ощутила лёгкую дурноту. Это было, во всяком случае, не для чувствительного желудка.

– Я предпочитаю, мне кажется, ягуар, – сказала я слабым голосом.

Но надо признать, что мы добрались до Вигмор стрит быстрее, чем я думала. Когда мы выходили у роскошного особняка, я огляделась, но не узнала ничего из нашего времени, хотя мне, к сожалению, приходилось посещать зубного чаще, чем хотелось бы. Тем не менее что-то знакомое ощущалось. И дождь прекратился.

Лакей, отворивший нам дверь, утверждал вначале, что лорда Бромптона нет дома, но Гидеон убедительно заверил его, что ему известно прямо противоположное и что лакей, если он не отведёт нас немедленно к его светлости и его гостю, сегодня же потеряет место. Он сунул в руку запуганного слуги кольцо-печатку и велел ему поторопиться.

– У тебя есть собственная печатка? – спросила я, пока мы ждали в холле.

– Да, естественно, – ответил Гидеон. – Ты очень волнуешься?

– Почему? Я должна волноваться? – Поездка в карете ещё не отпустила меня, я пока не могла себе представить ничего более волнующего. Но теперь, когда он это сказал, моё сердце начало биться как сумасшедшее. Я вспомнила, что говорила моя мама про графа Сен Жермена. Если этот человек действительно умеет читать мысли…

Я пригладила волосы – наверное, из-за этой поездки они совершенно растрепались.

– Лежат безупречно, – заметил Гидеон с лёгкой улыбкой.

Что это опять такое? Ему надо обязательно разволновать меня?

– Знаешь что? Нашу кухарку тоже зовут Бромптон, – сказала я, чтобы скрыть своё смущение.

– Да, мир тесен, – ответил Гидеон.

Лакей сбежал по лестнице с развевающимися фалдами.

– Господа ожидают Вас, сэр.

Мы последовали за ним на второй этаж.

– Он действительно умеет читать мысли? – шепнула я.

– Кто, лакей? – прошептал в ответ Гидеон. – Надеюсь, что нет. Я как раз подумал, что он похож на хорька.

Что это было, тень юмора? Вот этот «Прочь-с-дороги,-у-меня-важная-миссия-путешествия-во-времени» действительно пошутил? Я быстро улыбнулась. В конце концов, позитив надо поощрять.

– Не лакей. Граф, – сказала я затем.

Он кивнул.

– Во всяком случае, так утверждают.

– Он читал твои мысли?

– Если и да, то я не заметил.

Лакей открыл перед нами одну из дверей и низко поклонился. Я остановилась. Может быть, мне не надо вообще думать? Но это было просто невозможно. Едва я решила прекратить думать, как в моей голове сразу зародился миллион мыслей.

– Сначала дама, – сказал Гидеон и подтолкнул меня через порог.

Я сделала пару шагов вперёд, затем опять нерешительно остановилась, не зная, что от меня сейчас требуется. Гидеон вошёл следом, лакей сделал ещё один глубокий поклон и закрыл за нами дверь.

Мы находились в большом, благородно обставленном салоне с высокими окнами и вытканными шторами, из которых, наверное, тоже можно было бы пошить неплохое платье.

Трое мужчин глядели на нас. Первый мужчина был невероятно толст, он с большим трудом поднялся со стула, второй был помоложе, очень мускулистый и единственный из всех без парика, третий был стройный и высокий, черты его лица напоминали портрет в архиве.

Граф Сен Жермен.

Гидеон поклонился, хотя и не так глубоко, как лакей. Трое мужчин поклонились в ответ.

Я не сделала ничего. Меня никто не учил, как делать книксен в кринолине. И кроме того, я считала книксены и реверансы дурацкими.

– Я не думал так быстро увидеть Вас снова, мой юный друг, – произнёс тот, кого я считала графом Сен Жерменом. Его лицо сияло. – Лорд Бромптон, могу я Вам представить прапраправнука моего прапраправнука? Гидеон де Вильерс.

– Лорд Бромптон! – Снова небольшой поклон. Очевидно, здороваться за руку здесь было в не моде.

– Я нахожу, что моя линия по крайней мере визуально развилась прекрасно, – сказал граф. – Очевидно, при выборе дамы сердца я проявил известную ловкость. Явно выраженный нос с горбинкой полностью выродился.

– Ах, любезный граф! Вы опять пытаетесь поразить меня Вашими невероятными историями! – сказал лорд Бромптон, плюхаясь обратно на стул, который выглядел таким крохотным, что я побоялась, как бы он тут же не развалился на части. Лорд был не слегка округл, как мистер Джордж – он был исключительно толст! – Но я ничего не имею против! – продолжал он, и его поросячьи глазки довольно заискрилось. – С вами так интересно! Каждые две секунды сюрприз.

Граф засмеялся и повернулся к молодому человеку без парика.

– Граф был и остаётся скептиком, мой дорогой Миро! Нам надо придумать что-то новое, чтобы убедить его в нашем деле!

Мужчина ответил на каком-то резком и рубленом языке, и граф снова засмеялся. Он повернулся к Гидеону.

– Это, милый внук, мой добрый друг и духовный брат Миро Ракоци, в Анналах Стражей больше известный как Чёрный Леопард.

– Весьма рад, – сказал Гидеон.

Снова поклоны со всех сторон.

Ракоци – почему это имя показалось мне знакомым? И почему при виде него мне стало так неуютно?

Губы графа сложились в улыбку, когда его взгляд медленно скользнул по моей фигуре. Я автоматически попыталась отыскать сходство с Гидеоном или Фальком де Вильерсом, но не нашла ничего. Глаза у графа были очень тёмные, а во взгляде было что-то пронизывающее, что заставило меня сразу подумать о маминых словах. Подумать! Только не это. Но ведь мой мозг должен что-то делать, поэтому в мыслях я затянула «Боже, храни королеву».

Граф перешёл на французский, что я поняла не сразу, поскольку с воодушевлением пела национальный гимн. С некоторой задержкой и пробелами, вызванными моим недостаточным словарным запасом, я перевела это следующим образом:

– А ты, красивая девушка, являешься, значит, пробел доброй пробел Жанны Дюфре. Мне говорили, что у тебя рыжие волосы.

Мда, запоминание слов, видимо, действительно является альфой и омегой для понимания иностранного языка, как всегда утверждал наш учитель французского. Я, к сожалению, не знала и никакой Жанны Дюфре, поэтому мне не удалось полностью понять смысл предложения.

– Она не понимает французского, – сказал Гидеон, тоже по-французски. – И это не та девушка, которую Вы ожидали.

– Как это может быть? – Граф покачал головой. – Это всё в высшей степени пробел.

– К сожалению, на пробел была подготовлена не та девушка.

Да, к сожалению.

– Заблуждение? Всё это мне и так кажется сплошным заблуждением.

– Это Гвендолин Шеферд, она кузина упомянутой Шарлотты Монтроз, о которой я Вам вчера рассказывал.

– То есть тоже внучка лорда Монтроза, последнего пробел. И таким образом кузина пробел? – Граф Сен Жермен разглядывал меня своими тёмными глазами, и я в мыслях опять начала петь.

Send her victorious, happy and glorious…

– Пробел пробел – этого я просто не могу понять.

– Наши учёные говорят, что это вполне возможно, генетические пробел…

Граф поднял руку, прерывая Гидеона.

– Знаю, знаю! По законам науки это может быть верным. Но тем не менее у меня дурное чувство.

Да, тут мы с ним совпадали.

– То есть никакого французского? – спросил он меня, на сей раз по-немецки. С немецким у меня было немного получше (как-никак стабильная четвёрка уже четыре года), но здесь тоже обнаружились глупые пробелы. – Почему же она так плохо подготовлена?

– Она вообще не подготовлена, маркиз. Она не знает иностранных языков. – Гидеон тоже заговорил по-немецки. – И во всех других отношениях она тоже полная пробел. Шарлотта и Гвендолин родились в один и тот же день. Но мы ошибочно исходили из того, что Гвендолин родилась на день позже.

– Но как это могло остаться незамеченным? – Ах, наконец я понимала каждое слово. Они снова перешли на английский, на котором граф говорил без малейшего акцента. – Почему у меня такое чувство, что Стражи в твоё время больше не относятся к своему делу с надлежащей серьёзностью?