Гидеон связал сзади волосы в хвост, и я увидела возможность для достойного ответа.

– Хорошенькая бархатная ленточка, – сказала я со всей возможной насмешкой. – Наша учительница географии носит точно такую же!

Вместо того чтобы бросить на меня злобный взгляд, Гидеон ухмыльнулся.

– Ну, ленточка ещё ничего. Ты бы видела меня в парике!

Собственно, я видела.

– Мсье Гидеон, я отложила вам лимонные бриджи, а не тёмные. – Когда мадам Россини возмущалась, её акцент становился сильнее. Она сказала «Гидеён» и «отлошила».

Гидеон повернулся к мадам Россини.

– Жёлтые брюки к красному жилету, чулки типа «Пеппи Длинныйчулок» и коричневый плащ с золотыми пуговицами? Мне это показалось слишком уж пёстрым.

– Мужчины рококо носят пёстрое! – Мадам Россини строго посмотрела на него. – И здесь эксперт я, а не вы!

– Да, мадам Россини, – вежливо ответил Гидеон. – В следующий раз я вас послушаю.

Я посмотрела на его уши. Они не торчали и ни в каком другом отношении не бросались в глаза. У меня на душе немного полегчало. Хотя мне это, конечно, было совершенно безразлично.

– А где жёлтые замшевые перчатки?

– Ну, я подумал, что раз я не надеваю жёлтые брюки, то и перчатки тоже брать не стоит.

– Ну конечно! – Мадам Россини поцокала языком. – Замечательное чувство моды, молодой человек. Но здесь речь идёт не о вкусе, а об аутентичности. Кроме того, я очень старалась, чтобы все выбранные цвета пошли вам, неблагодарный вы юноша! – Ворча, она пропустила нас мимо себя.

– Огромное спасибо, мадам Россини! – сказала я.

– Ах, моя Лебединая шейка! Для меня это было одно удовольствие! Ты, по крайней мере, умеешь ценить мою работу! – Я невольно улыбнулась. Мне нравилось быть Лебединой шейкой.

Мистер Джордж подмигнул мне.

– Будьте любезны, следуйте за мной, мисс Гвендолин.

– Сначала завяжем ей глаза, – заявил Гидеон, намереваясь снять с меня шляпу.

– На этом настаивает доктор Уайт, – сказал мистер Джордж с извинительной улыбкой.

– Но это испортит ей причёску! – Мадам Россини шлёпнула Гидеона по пальцам. – Tiens! Вы хотите снять с неё шляпу вместе с волосами? Никогда не слышали о шляпных булавках? Вот! – Она протянула шляпу с булавками мистеру Джорджу. – И несите осторожно!

Гидеон завязал мне глаза чёрным платком. У меня перехватило дыхание, когда его рука коснулась моей щеки, и я, к сожалению, залилась краской. Но он, по счастью, не мог этого видеть, поскольку стоял у меня за спиной.

Я ойкнула, когда в узел затянулось несколько волос.

– Извини. Ты что-нибудь видишь?

– Нет. – Перед моими глазами была сплошная темнота. – Почему мне нельзя смотреть, куда мы идём?

– Тебе нельзя знать точное местонахождение хронографа,– сказал Гидеон. Он положил мне руку на спину и повёл меня вперёд. Это было странное чувство – вот так вслепую бежать в пустоту, при этом рука Гидеона на моей спине отвлекала и смущала меня. – Излишняя предосторожность, как я считаю. Этот дом – сплошной лабиринт. Ты никогда в жизни не найдёшь это место. И кроме того, мистер Джордж уверен, что ты выше всех подозрений в смысле возможного предательства.

Это было очень мило со стороны мистера Джорджа, хотя я точно не понимала, что это значит. Кому и зачем нужно знать, в каком месте стоит хронограф?

Я натолкнулась плечом на что-то твёрдое.

– Ой!

– Возьмите её за руку, Гидеон, разиня вы этакий! – произнёс несколько раздражённо мистер Джордж. – Это же вам не тележка с продуктами!

Я почувствовала, как тёплая, сухая рука взяла мою, и вздрогнула.

– Всё нормально, – сказал Гидеон. – это всего лишь я. Сейчас пару ступенек вниз. Осторожно.

Какое-то время мы молча шли рядом друг с другом, то прямо, то по лестнице вверх, то поворачивая за угол, и я была сосредоточена в основном на том, чтобы не давать моей руке дрожать. Или потеть. Гидеон не должен думать, что его близость меня смущает. Заметил ли он, какой учащённый у меня пульс?

Затем моя правая нога ступила в пустоту, я споткнулась и совершенно точно бы упала, если бы Гидеон не поймал меня двумя руками и не поставил бы на твёрдый пол. Обе его руки были на моей талии.

– Осторожно, ступенька, – сказал он.

– Ах, спасибо, я уже тоже это заметила, – сказала я возмущённо. – Когда подвернула себе ногу!

– Боже мой, Гидеон! Будьте внимательней! – рассердился мистер Джордж. – Вот, возьмите шляпу, а я помогу Гвендолин.

За руку с мистером Джорджем идти было легче. Может быть, потому, что я больше концентрировалась на моих шагах, а не на том, дрожит ли у меня рука. Наша прогулка длилась целую вечность. У меня снова было такое чувство, что мы забираемся глубоко под землю. Когда мы наконец остановились, у меня возникло подозрение, что они специально сделали пару кругов, чтобы сбить меня с толку.

Открылась и закрылась дверь, и мистер Джордж снял наконец с меня повязку.

– Мы пришли.

– Как юное майское утро! – сказал доктор Уайт. Но он сказал это Гидеону.

– Большое спасибо! – Гидеон сделал маленький поклон. – Последний писк парижской моды. Собственно говоря, я должен был надеть жёлтые бриджи и жёлтые перчатки, но я не смог себя пересилить.

– Мадам Россини ужасно недовольна, – пояснил мистер Джордж.

– Гидеон! – с упрёком воскликнул мистер де Вильерс, появившийся следом за доктором Уайтом.

– Жёлтые брюки, дядя Фальк!

– Ты же не встретишь там старых школьных друзей, которые могут поднять тебя на смех!

– Нет, – сказал Гидеон, бросая мою шляпу на стол. – Скорее я встречу там типов, которые носят расшитые розовые сюртуки и считают это высшим шиком! – Его передёрнуло.

Мне надо было сначала привыкнуть к свету, потом я с любопытством огляделась. В помещении не было окон, как и можно было ожидать, не было и камина. Машины времени тоже нигде не наблюдалось. Я видела лишь стул с парой стульев, какой-то сундук, шкаф, а на стене – выбитое в камне латинское изречение.

Мистер де Вильерс дружески улыбнулся мне.

– Тебе замечательно идёт голубое, Гвендолин. И мадам Россини очень изящно уложила твои волосы.

– Э-э-э… спасибо.

– Давайте поторопимся, а то я сейчас изжарюсь в этих шмотках. – Гидеон распахнул плащ, и стала видна шпага, висевшая у него на бедре.

– Становись сюда. – Доктор Уайт подошёл к столу, на котором находился тюк из красного бархата. Он развернул бархат и извлёк оттуда предмет, который на первый взгляд выглядел как большие каминные часы. – Я всё настроил. В вашем распоряжении три часа.

На второй взгляд оказалось, что это не часы, а какой-то странный аппарат из полированного дерева и металла, с бесконечными кнопками, клапанами и колёсиками. Все его поверхности были украшены изображениями солнца, луны и звёзд и расписаны узорами и таинственными знаками. У него была изогнутая, как у футляра для скрипки, форма, и он был украшен драгоценными камнями, причём такими здоровыми, что они вряд ли были настоящие.

– Это хронограф? Такой маленький?

– Он весит четыре с половиной килограмма, – ответил доктор Уайт, в голосе которого послышалась гордость отца, называющего вес новорождённого ребёнка. – И упреждая твой вопрос – да, все камни настоящие. Один только рубин весит шесть карат.

– Гидеон идёт первый, – сказал мистер де Вильерс. – Пароль?

– Qua redit nescitis, – ответил Гидеон.

– Гвендолин?

– Да?

– Пароль?

– Что за пароль?

– Qua redit nescitis,– сказал мистер де Вильерс. – Пароль Стражей для этого 24 сентября.

– У нас же 6 апреля.

Гидеон закатил глаза.

– Мы переместимся в 24 сентября, причём в это же здание. Чтобы Стражи не укоротили нас на голову, нам надо знать пароль. Qua redit nescitis. Повтори.

– Qua redit nescitis, – повторила я. Я никогда в жизни не запомню это дольше чем на одну секунду. Вот, уже забыла. Может быть, можно записать на бумажке? – А что это означает?

– Ты что, не учишь в школе латынь?

– Нет, – ответила я. Я учила французский и немецкий, и это было уже достаточно грустно.