– Кто ещё об этом знает? – спросил мистер Джордж.

– Знал только мой муж, – ответила мама, и в её голосе прозвучала нотка торжества. – А его вы уже не сможете допросить. Он, к сожалению, умер.

– Я знаю, – сказал мистер Джордж. – Лейкемия, не правда ли? Очень трагично. – Он начал ходить по комнате туда-сюда. – Когда это началось, говорите вы?

– Вчера, – ответила я.

– Трижды за последние двадцать часов, – добавила мама. – Я боюсь за неё.

– Уже трижды! – мистер Джордж остановился. – И когда в последний раз?

– Около часа назад, – ответила я. – Мне кажется. – Когда события начали набегать друг на друга, я утратила всякое ощущение времени.

– Тогда у нас есть ещё некоторый люфт, чтобы всё подготовить.

– Вы не можете этому верить! – вмешалась тётя Гленда. – Мистер Джордж! Вы знаете Шарлотту. А сейчас поглядите на эту девочку и сравните её с моей Шарлоттой. Неужели вы всерьёз верите, что перед вами – номер двенадцатый? Рубин, магией Ворона одарённый, в соль-мажор замыкает круг, двенадцатью одухотворённый. Вы можете в это поверить?

– Ну, вероятность всё же существует, – ответил мистер Джордж. – Даже при том, что ваши мотивы кажутся мне более чем сомнительными, миссис Шеферд.

– Это ваша проблема, – холодно ответила мама.

– Если бы вы действительно хотели защитить вашего ребёнка, вы бы не позволили ей столько лет пребывать в неведении. Перемещаться во времени безо всякой подготовки очень опасно.

Мама прикусила губу.

– Я надеялась, что это Шарлотта…

– Но это и есть Шарлотта! – вскричала тётя Гленда. – У неё уже два дня однозначные симптомы. Это может произойти в любой момент! Возможно, это происходит прямо сейчас, а мы здесь вынуждены выслушивать неслыханные истории моей ревнивой младшей сестрицы!

– Может быть, ты включишь для разнообразия свой мозг, Гленда? – сказала мама. В её голосе звучала усталость. – Зачем мне выдумывать? Кто, кроме тебя, захочет такого бремени для своей дочери?

– Я настаиваю на том… – тётя Гленда не стала договаривать, на чём она настаивает. – Всё это окажется злонамеренным, бессовестным надувательством. В этом деле уже был саботаж, и вы знаете, к чему это привело, мистер Джордж. И сейчас, так близко от цели, мы не можем себе позволить новых портачей.

– Я думаю, что не нам это решать, – сказал мистер Джордж. – Следуйте за мной, миссис Шеферд. И ты тоже, Гвендолин. – С коротким смешком он добавил: – Не бойся, одержимые изотерикой псевдоучёные и фанатичные любители тайн не кусаются!

Ты притупи, о время, когти льва,

Клыки из пасти леопарда рви,

В прах обрати земные существа

И феникса сожги в его крови.

Вильям Шекспир, сонет XIX.

7

Нас вначале повели вверх по лестнице, а затем мы пошли по бесконечному коридору, то и дело поворачивавшему на 45 градусов и периодически поднимавшемуся на пару ступенек вверх или опускавшемуся вниз. Вид из немногих окон, мимо которых мы проходили, открывался всякий раз разный – то большой сад, то другой дом или маленький внутренний дворик… Это был бесконечно длинный путь, выстланный где паркетом, а где каменной мозаикой, ведший мимо бесчисленных запертых дверей и бесконечных рядов стульев у стен, мимо картин и шкафов, набитых фарфоровыми статуэтками и книгами в кожаных переплётах, мимо статуй и рыцарских доспехов. Было такое чувство, что мы попали в музей.

Тётя Гленда всю дорогу бросала на маму ядовитые взгляды. Мама, со своей стороны, старательно игнорировала сестрицу. Она была бледна и выглядела исключительно напряжённо. Мне всё время хотелось ухватиться за её руку, но тогда бы тётя Гленда заметила, что я ужасно боюсь, а это было последнее, чего я желала.

Мы никак не могли находиться в том же самом доме – по моим ощущениям, мы прошли по меньшей мере ещё три. Наконец мистер Джордж остановился и постучал в одну из дверей.

Зал, в который мы вошли, был полностью обшит тёмными деревянными панелями, примерно как наша столовая. Потолок был тоже обшит тёмным деревом, почти сплошь украшенным искусной, местами расцвеченной красками резьбой. И мебель была тёмная и массивная. Всё это должно было производить мрачное и гнетущее впечатление, но из высоких окон на противоположной стене зала лился дневной свет и был виден цветущий сад. За оградой сада в лучах солнца блестела Темза.

Но не только вид из окна и дневной свет придавали ясности общему впечатлению – резьба тоже излучала нечто радостное, несмотря на отдельные жуткие морды и черепа. Было такое ощущение, что стены живые. Лесли была бы в восторге, имей она возможность ощупать все розовые бутоны (выглядели почти как настоящие!), архаичные орнаменты и смешные головы зверей, чтобы проверить всё это на наличие тайных механизмов. Здесь были крылатые львы, соколы, звёзды, солнца и планеты, драконы, единороги, эльфы, феи, деревья и корабли – один фрагмент живее другого.

Но самым впечатляющим был дракон над нашими головами, который словно бы парил под потолком. Я не могла отвести от него глаз. Какой он был прекрасный! От восхищения я почти забыла, зачем мы здесь.

И что мы здесь не одни.

При нашем появлении все присутствующие словно застыли в немом изумлении.

– У нас, похоже, возникли сложности, – сказал мистер Джордж. Леди Ариста, свечой стоявшая у окна, спросила удивлённо:

– Грейс! Разве ты не должна быть на работе? А Гвендолин в школе?

– Я бы с огромной радостью, мама, – ответила моя мать.

Шарлотта сидела на одном из диванов прямо под великолепной русалкой, хвост которой был украшен искусной резьбой в виде чешуек, переливавшихся всеми мыслимыми оттенками синевы и лазури. К камину рядом с диваном прислонился мужчина в элегантном чёрном костюме и в очках с чёрной же оправой. Даже галстук у него был чёрный. Мужчина смотрел на нас исключительно мрачным взглядом. За его пиджак цеплялся маленький мальчик лет семи.

– Грейс! – Из-за письменного стола поднялся высокий мужчина. Его волнистые с проседью волосы падали на плечи львиной гривой. У мужчины были светло-карие глаза, напоминавшие цветом янтарь. Лицо было намного моложе, чем можно было предположить по волосам, и это было одно из тех лиц, которое, раз увидев, невозможно забыть – столько очарования было в нём. Мужчина улыбнулся, показав в улыбке ровные белые зубы. – Грейс. Мы давно не виделись. – Он обошёл свой стол и протянул маме руку. – Ты совсем не изменилась.

К моему удивлению, мама покраснела.

– Спасибо. То же можно сказать и о тебе, Фальк.

– Я поседел, – Фальк отмёл комплимент движением руки.

– Я считаю, что это тебе идёт, – ответила мама. Алло? Она что, флиртует с этим типом? Его улыбка стала чуть интимнее, а затем янтарный взгляд переместился с мамы на меня, и я снова ощутила дискомфорт от интенсивного разглядывания.

Это были действительно удивительные глаза. Они могли принадлежать волку или дикой кошке. Он протянул мне руку.

– Я Фальк де Вильерс. А ты, видимо, дочь Грейс, Гвендолин. – Его рукопожатие было крепким и сердечным. – Первая на моей памяти девушка Монтрозов, у которой не рыжие волосы.

– Я унаследовала цвет волос от отца, – сказала я застенчиво.

– Может быть, перейдём к делу? – подал голос мужчина в чёрном.

Фальк де Вильерс выпустил мою руку и подмигнул мне.

– Пожалуйста, – произнёс он.

– Моя сестра поведала нам совершенно немыслимую историю, – начала тётя Гленда, и было видно, что ей стоит гигантских усилий не кричать. – А мистер Джордж не хочет меня слушать! Она утверждает, что Гвендолин – Гвендолин! – уже трижды перемещалась во времени. И – поскольку она отлично знает, что это недоказуемо – она сочинила ещё и сказочку, объясняющую неправильную дату рождения. Я бы хотела напомнить вам о событиях, случившихся семнадцать лет назад, и о том, что Грейс тогда сыграла весьма неприглядную роль. Сейчас, когда мы так близки к цели, меня не удивляет, что она появляется здесь и пытается саботировать наше дело!