Ну конечно! Из всех помещений они выбрали именно моё!

– Оставь меня в покое! – сказала девушка.

– Я не могу оставить тебя в покое, – ответил мужчина. – Всякий раз, когда я тебя оставляю одну, ты творишь что-нибудь необдуманное.

– Уходи! – повторила девушка.

– Нет, я этого не сделаю. Послушай, мне жаль, что так получилось. Я не должен был этого допустить.

– Но допустил! Потому что ты не сводил с неё глаз!

Мужчина тихонько засмеялся.

– Да ты ревнуешь!

– Тебе бы очень этого хотелось!

Ну вот… Ссорящаяся парочка! Это может затянуться. Я успею заплесневеть за этой шторой, пока не перемещусь назад и не материализуюсь у окна на уроке миссис Каунтер. Возможно, мне удастся убедить миссис Каунтер, что я принимала участие в каком-нибудь физическом эксперименте. Или что я тут всё время стояла, просто она меня не видела.

– Граф будет спрашивать себя, куда мы подевались, – сказал мужской голос.

– Пусть твой граф пошлёт на поиски этого своего трансильванского духовного братца. На самом деле никакой он и не граф. Его титул такой же фальшивый, как и розовые щёчки этой твоей… как бишь её зовут? – Девушка презрительно фыркнула.

Мне это показалось каким-то знакомым. Очень даже хорошо знакомым. Я осторожно выглянула из-за шторы. Оба стояли прямо перед дверью, я видела их в профиль. Девушка была действительно девушка, в фантастическом платье из вышитой парчи и шёлка цвета ночного неба, с таким широким подолом, что она вряд ли прошла бы через обычную дверь. У неё были белоснежные волосы, уложенные в высокую башню и падающие на плечи красивыми прядями. Это мог быть только парик. У мужчины тоже были белые локоны, схваченные на затылке лентой. Несмотря на стариковский цвет волос, они оба выглядели очень молодо и очень красиво, особенно мужчина. Собственно говоря, это был скорее юноша, лет восемнадцати или девятнадцати. И он был исключительно хорош собой. Совершенный мужской профиль, я бы сказала. Я не могла на него наглядеться. Я высунулась из своего укрытия дальше, чем собиралась.

– Я опять забыл её имя, – сказал юноша, по-прежнему улыбаясь.

– Обманщик!

– Граф не отвечает за поведение Ракоци, – сказал юноша, снова став серьёзным. – Он, разумеется, накажет его. Ты не должна любить графа, ты должна только уважать его.

Девушка опять презрительно фыркнула, и у меня опять возникло странное чувство чего-то знакомого.

– Я ничего не должна, – сказала она и внезапно повернулась к окну. То есть ко мне. Я хотела спрятаться за штору, но застыла в изумлении посреди движения.

Это невозможно!

У девушки было моё лицо. Я смотрела в собственные испуганные глаза!

Девушка выглядела такой же ошеломлённой, как и я, но она оправилась быстрее меня. Она сделала однозначное движение рукой.

Спрячься! Исчезни!

Тяжело дыша, я втянула голову за штору. Кто это? Не бывает такого большого сходства! Надо посмотреть ещё раз.

– Что это было? – послышался голос юноши.

– Ничего! – ответила девушка. Не мой ли это голос?

– У окна!

– Нет там ничего!

– За шторой может кто-нибудь стоять и подслу… – Фраза оборвалась удивлённым возгласом. Наступило внезапное молчание. Что там опять случилось?

Не раздумывая, я отодвинула штору. Девушка прижалась губами к губам юноши. Вначале он никак не реагировал, но затем обнял её за талию и крепко прижал к себе. Девушка закрыла глаза.

У меня в животе затанцевали бабочки. Было странно видеть со стороны, как ты целуешься. Я нашла, что делаю это довольно хорошо. Я поняла, что девушка целует юношу затем, чтобы отвлечь его от меня. Это было мило с её стороны, но почему она так поступила? И как мне незаметно пройти мимо них?

Бабочки в моём животе превратились в порхающих птиц, а вид целующейся пары расплылся перед моими глазами. И я снова оказалась в кабинете шестого класса – с совершенно растрёпанными нервами.

Вокруг было тихо.

Я думала, что моё внезапное появление вызовет коллективный вопль из множества школьных глоток и, возможно, падение в обморок миссис Каунтер.

Но кабинет был пуст. Я буквально застонала от облегчения. По крайней мере на этот раз мне повезло. Я опустилась на стул и положила голову на парту. То, что произошло, на данный момент превосходило моё понимание. Девушка, красивый молодой человек, поцелуй…

Девушка не только выглядела как я.

Это была я.

Не было никакой путаницы. Я узнала себя – безо всякого сомнения – по родинке на виске в форме полумесяца. Эту родинку тётя Гленда всё время называла моим «смешным бананом».

Такого большого сходства не бывает.

Опал и Янтарь - первые двое,

Агат, инкарнация волка,

поёт в си-бемоле

Дуэт гармоничный с Аквамарином,

За ними могучие Смарагд с Цитрином,

Близнецы-Карнеолы - это скорпион,

Под номером восемь Жадеит рождён.

В ми-бемоле - Чёрный Турмалин,

Сапфир - фа-мажор и яркая синь,

И тут же за ними - лев и Алмаз,

В седьмой и одиннадцатый раз.

Время натягивает тетиву

и поднимает лук,

Рубин образует начало

и замыкает круг.

Из Тайных записей графа Сен Жермена.

6

Нет. Это не могла быть я.

Я ещё ни разу не целовалась.

Ну хорошо, практически ни разу. По крайней мере, так не целовалась. Был, правда, Мортимер из следующего класса, с которым я встречалась прошлым летом в течение – абсолютно точно – двух недель и ещё половины дня. Не то чтобы я была в него влюблена, а просто он был лучшим другом Макса, тогдашнего друга Лесли, и это было как-то гармонично. Но насчёт поцелуев Мортимер был не очень, ему больше нравилось оставлять засосы у меня на шее, а в качестве отвлекающего маневра совать руки мне под майку. Мне пришлось при тридцати градусах в тени носить шарфик и к тому же постоянно заниматься отпихиванием от себя Мортимеровых рук (особенно в тёмных кинозалах, где у него отрастали как минимум ещё три). Через две недели мы прекратили «отношения» по взаимному согласию. Я была для Мортимера «слишком незрелой», а он для меня… хм… слишком прилипчивым.

Кроме него, я целовалась ещё с Гордоном, во время поездки нашего класса на остров Уайт. Но это не в счёт, потому что а) это было во время игры «Правда или поцелуй» (я сказала правду, но Гордон настоял, что это была ложь) и б) это был не настоящий поцелуй, Гордон даже не достал изо рта жвачку.

То есть не считая «аферы с засосами» (как называла это Лесли) и Гордонова мятного поцелуя, я была совершенно нецелованная. Возможно, что и «незрелая», как утверждал Мортимер. В мои шестнадцать с половиной я, так сказать, задерживалась в развитии, но Лесли, которая, в конце концов, встречалась с Максом в течение года, считала поцелуи в целом переоценёнными. Она сказала, что ей, может быть, всё время не везло, но мальчишки, которые её целовали, определённо не были особенно искусными. Необходимо, сказала Лесли, ввести школьный предмет «Поцелуи», лучше всего вместо религиоведения, которое никому не нужно.

Мы довольно часто обсуждали, каким должен быть идеальный поцелуй, у нас имелось несколько фильмов, которые мы снова и снова пересматривали, потому что там были прекрасные сцены с поцелуями.

– Ах, мисс Гвендолин. Соблаговолите ли вы сегодня поговорить со мной или снова собираетесь проигнорировать меня? – Джеймс увидел, как я выхожу из кабинета шестого класса, и подошёл ко мне.

– Который час? – Я оглядывалась в поисках Лесли.

– Разве я напольные часы? – Джеймс возмущённо посмотрел на меня. – Вы же, по-моему, хорошо знаете, что время не играет для меня никакой роли.