– Не буду говорить, что Там ничего нет. Но, боюсь, правда тебе не понравится, – Алексей теперь усиленно тёр нос. – Ты когда-нибудь задумывался, почему скорость света равна скорости света, а скорость пробива струны имеет строго ограниченный предел?

Он смотрел чистым и открытым взглядом, в котором не было заметно и тени подвоха.

– Иногда задумывался, – нехотя пробормотал я.

– И к какому выводу пришёл?

– Что виновата среда распространения!

Штурман засмеялся.

– Твоей интуиции можно позавидовать! В лингвистическом плане ты настолько близок к истине, что с тобой даже не стоит спорить!

– Не томи! – по-хорошему попросил я.

– Не буду. Сейчас ты узнаешь ещё одну страшную тайну! Дело в особом свойстве пространства, названным плотностью. Пространство, безусловно, среда распространения, тут ты прав. Но чисто лингвистически, ибо в физическом плане всё намного глубже, и связано с концепцией пятого измерения…

Алексей приостановился, чтобы полюбоваться произведённым эффектом, но с тем же успехом он мог сказать, что мы улепётываем на машине времени. Я бы проглотил и это.

– Более-менее наглядно это можно представить в виде огромной сферы, куда, как в матрёшку, включены более мелкие. Физики утверждают, что поверхность одной из таких сфер – это наша Вселенная, а всего таких Вселенных – бесчисленное множество. Улавливаешь?

– Да! – твёрдо ответил я. Гипотеза попала на хорошо подготовленную почву. Грандиозность идеи сразу захватила дух: множество Вселенных, отличных друг от друга на небольшую дискретность!

– Отлично! Так вот, передвигаться можно не только по поверхности нашей сферы, то есть в обычном пространстве, но и по радиусу. При этом точка во Вселенной, где мы окажемся, будет строго соответствовать точке в нашей Вселенной, откуда мы отправились.

Воображение живо нарисовало в голове схемку, из которой очевидно следовало, что длина дуги внутренней сферы окажется короче длины дуги внешней, что заметно бы сократило расстояние между соответствующими точками.

– Получается, можно опуститься вниз по одному радиусу, переместиться в той Вселенной на гораздо меньшее расстояние, и по новому радиусу выйти в нужную точку!

– Гениально! – штурман иронически зааплодировал. – Кэп, ты вообще знаком с таким термином как «плотность»? И если знаком, то что он, по-твоему, обозначает?

Я почувствовал себя идиотом, весь мой пыл испарился. Алексей продолжил поучения тоном ментора.

– Плотностью пространства назвали свойство предельных скоростей изменять значения в зависимости от продвижения вдоль радиуса. Чем ближе к центру, тем меньше пределы, и, соответственно, больше плотность. Единственной постоянной остаётся время на преодоление расстояния между двумя радиусами. Так что из твоего предложения ничего бы не вышло.

– Но что происходит сейчас? – я окончательно был сбит с толку.

– Сейчас… Сейчас мы движемся к центру миров, чтобы там изменить угол выхода, – на этот раз штурман достиг желанного эффекта, если он, конечно, заключался в моих разинутом рте и тупой физиономии. – А может, уже уходим из него. Нырок вслепую, потому что все мощности Компа задействованы на расчёт. Ошибка даже в сотом знаке грозит всплытием прямо посредине какой-нибудь планеты или Солнца! Я даже не могу сказать, как тут время течёт…

После возникшей паузы мной внезапно овладело истерическое веселье.

– Всегда поражала, – я захлёбывался смехом, – способность физиков объяснять что-нибудь необъяснимое через ещё более необъяснимое. Как это просто: скорость света равна стольким-то метрам в секунду, потому что плотность пространства составляет здесь столько-то! А почему не наоборот?! Наверняка, по их представлениям, в центре всех Вселенных плотность равна бесконечности. Что они под этим подразумевают? И каким образом они объяснят, что такое плотность пространства? Через сгущение частиц эфира?

– Это что, – Алексей усмехнулся. – У этих физиков-«плотников» от пятого измерения крыши поехали. Одни носятся с идеей, что свет распространяется медленнее, чем гравиструна, потому что свет идёт по поверхности сферы, а струна пробивает себе хорду. Другие их опровергают, заявляя, что сфера – всего-навсего абстракция, не имеющая с действительностью ничего общего.

– Но ведь мы этим пользуемся! – возразил я.

– Не спорю, – штурман вдруг сел на пол и устало прислонился к стене. – Проблема с физикой в этом и заключается: мы знаем КАК, но не знаем ПОЧЕМУ! Если бы мы знали ПОЧЕМУ, то вариантов КАК у нас было бы много больше…

Да уж, в самую точку… Добавить нечего.

С выключенными приборами вид у рубки был какой-то тоскливый, и я не знал, на что смотреть. Мой блуждающий взгляд наткнулся на неприкаянную «боевую» перчатку в углу.

– А правда, что при ошибке с кодом корабль возвращается в Гавань? – решил я проверить давний слух.

– Угу, – Алексей сомкнул веки и старательно натягивал маску абсолютного безразличия. – Знал бы ты автоматизм, до которого этот личный код муштруется. И какой миллисекундный допуск на его ввод. Не раньше, не позже…

Ага, ага… Транспорт, тем не менее, угнали! Прямо к Врагу! Врагу…

– Э-э-э… Я гляну диск Лурвила?

– Пожалуйста! Распоряжайся! – штурман равнодушно мотнул головой, не открывая глаз.

Я переключил управление сканером на себя и вернулся к тому самому файлу. Хвала Богу, он тоже был на общем ринкшасском. И начинался с цитаты. Святые угодники, но какая заумь!!!

«Для нового… консерватизма главное значение имеет враг… с которым нельзя договориться. Для формирования новой одинаковости??? основанной на фундаменте… веры и культуры, необходим… – так, этого слова не знаю – враг цивилизации. Отражённый??? акт «назначения врагом» должен исчезнуть, чтобы перед людьми возник настоящий враг, природный враг… сама жизнь которого угрожает жизни этого народа».

Пока я пытался уловить смысл, раздался смех штурмана.

Это был смех висельника.

– О, наш ксенолог интересовался людьми вплоть до Шмитта! Так и вижу торчащие некретовские ушки! – теперь чему-то истерически веселился Алексей. – Вот экипажик-то – словно змей специально в банку запихивали! Ты прокручивай, прокручивай!

Словно под гипнозом я читал дальше.

«Основная идея: Враг – это миф, придуманный людьми.

Причины возникновения мифа о Враге:

1. Гибель Земли в результате конфликта фронтира и метрополии.

2. Отчуждение военных от практических дел и нарастание недовольства среди них.

Следствия возникновения мифа о Враге:

1. Направление энергии военных на подготовку к «возможному возвращению Врага».

2. Скрытие факта гибели Земли от самих людей.

3. Появление «убойного» аргумента для привлечения новых членов Союза.

Практические выводы:

1. Планета, выдаваемая за разрушенную планету Врага, возможно, есть Земля, считающаяся затерянной.

2. Ринкшаса была атакована не Врагом, а спецотрядом Совета Безопасности…»

– Так вот за что они нас не любят! – Алексей неожиданно зааплодировал.

Я вздрогнул, в памяти зазвенела реплика штурмана: «Кто бы вам позволил…» Святые угодники!

– Ты… ты… хочешь сказать, что всё это правда?!

– Ну, – Алексей смотрел на экран с какой-то дикой смесью радости, недовольства и превосходства, – эти реставраторы ухитрились не завязнуть в болоте, и со своей кочки ступили прямо на берег. Но… Только… ЭТО БЫЛ НЕ ТОТ БЕРЕГ!!!

– Прекрати философствовать! И так ничего не понимаю! – я с трудом разжимал челюсти и говорил странным металлическим голосом.

– Извини, – блеск в глазах погас, и штурман весь как-то съёжился. – У меня просто выдался тяжёлый день.

Господь всемогущий! Он называет это тяжёлым днём! Привычная картина мира обрушилась, не оставив и соломинки, чтобы ухватиться! Всё превратилось в огромную, гигантскую ложь, не дающую дышать! А у него всего-навсего тяжёлый день!

– Я требую ответа!

Алексей усмехнулся – одними губами.

– А почему нет? – он словно прислушивался к чему-то внутри. – Кэп, если бы ты только знал, как иногда паршиво ощущать себя одним из всего десяти человек во Вселенной, которые знают, как всё было на самом деле…