– Тебе я всегда верил. Ведь ты мне теперь даже больше чем сестра. У нас теперь одна кровь. И если мне будет плохо, то и ты мне сможешь помочь.
– А ты мне ещё обещал в гости к себе домой пригласить и черешнями угощать. Помнишь?
– Конечно, помню и не отказываюсь, – обнял солдат девочку и прислонил её голову к своей груди.
– Да, так я не рассказала тебе о письме от твоих родителей, – при этих словах Василь весь внутренне напрягся и чуть сильнее прижал к себе девочку. – Мама твоя не знала, что случилось у тебя, как и твой отец. Ты же не написал им. После трибунала они получили письмо, в котором говорилось о том, что тебе присудили два года дисбата за пьянку и самоволку. А отец не хотел этому верить. Он очень тебя любит. И сердце его не выдержало. Он свалился от инсульта, но его спасли. Правда, его парализовало частично. Правая нога онемела, и пока он ещё ходить не может. Врачи сказали, что он может уже и дома полежать, а медсёстры будут приходить домой для процедур и наблюдения. Я бога молю за его здоровье. А мама не хотела тебе сообщать плохие новости. Знает, как тебе сейчас тяжело. Ты сам можешь представить, как ей нелегко. У сына неприятности, и у отца из-за переживаний со здоровьем не совсем хорошо. Но, главное, что всё плохое уже позади. А о том, что ты в госпитале, ты ей писал?
– Нет, – едва сдерживая сильное волнение от плохих известий о здоровье отца, ответил Василь с дрожью в голосе.
– Ну, ну, Василёк, успокойся, – похлопала по плечу сильно расстроенного парня. – Всё худшее уже позади. Правда – она дорогу себе всё равно нашла. И зная правду, твой отец теперь быстро на поправку пойдёт. Да и ты должен тоже не подкачать. Сейчас и у тебя всё встанет на прямую дорогу. И здоровье поправится, и справедливость, я верю, в трибунале будет восстановлена.
Василь заставил себя сдержать крайнее волнение и дослушал до конца. Помолчав минуту, он сказал:
– Спасибо вам, тётя Валя, вы очень хороший человек.
– Все люди, сынок, хорошие, но некоторые об этом забывают и делают другим пакости. А тебе мой совет, напиши своим папе и маме как всё было. Им сразу же легче станет. Ведь ты им очень дорог и тебе они доверяют. Да ещё допиши, что просишь у них прощения за то, что не рассказал всю правду сразу.
– Да, вы правы. Плохо, что не написал сразу, может, и отец не получил бы инсульт.
В комнату отдыха вернулась медсестра Надя и подошла к дивану, где располагались Василь и его гости.
– Всё готово. Я попросила дежурного по столовой, и вам уже накрыли столик, Чай тоже уже готов. Но у вас только полчаса, чтобы покушать. Потом уже накрывать к обеду будут. А вашего спасителя я заберу с собой. Он лекарства должен принять.
Медсестра провела в столовую Алесю с бабушкой и усадила их за приготовленный им столик.
– Постой, Надюша. Я пирогов напекла. Ты возьми себе и Василю нашему. Может, положишь пока куда-нибудь. Потом съедите. Да вы хоть по одному пирожку возьмите, попробуйте. У меня есть с яблоками и с капустой. Кому, какой?
– Тёть Валь, мне с яблоком, – попросил Василь.
– И мне тоже. Спасибо. Я вернусь и потом положу в дежурку ваши пирожки. Ну, мы пойдём. Это скоро. Я его долго не задержу.
Медсестра, откусив пирожок, потянула за руку Миху:
– Пойдём быстрее.
Жуя на ходу пирожки, они пошли по коридору в процедурную.
– Ой, какой вкусный пирожок. Давно не ела домашних пирогов.
– Я тоже. Люблю я пирожки с яблоками. Моя мама очень вкусно печёт. Да и эти получились тоже вкусными.
В процедурном кабинете Надежда стала готовить лекарства и приготовила шприц для укола.
– Тебя Василием зовут? Давай, Василь, закатывай быстренько рукав, я глюкозу введу. Осталось всего три укола тебе принять после этого.
Медсестра умело ввела лекарство в предплечье Михи, растёрла спиртом и дала ему выпить две таблетки.
– Ну, вот и всё. Пошли к твоим знакомым. Скоро обед. Ты голоден, небось? Ведь полдник пропустил, – спросила Надежда.
– Если честно, то не очень. А ты сегодня до вечера?
– Не угадал. Я сегодня на сутки, до утра. Зато после смены у меня два дня выходных.
– Ты сама-то местная, из Бреста? С родителями живёшь? – спросил Василь медсестру.– Нет, я минчанка. А здесь я по распределению после медучилища. Живу в общежитии. Ещё полтора годика отработаю, а тогда я смогу уже устроиться, где захочу. Наверное, домой поеду, в Минск, – сообщила парню по дороге в столовую девушка.
– Ну, вот и пришли. Спасибо тебе, Надежда, за то, что напоила чаем Алесю с бабушкой.
– Да не за что. Мы с тобой ещё не раз сегодня увидимся, и я не прощаюсь, – сказала Надежда, расставаясь с парнем возле дверей столовой.
Алеся и тётя Валя уже закончили свой нехитрый обед и сидели за пустым столиком, дожидаясь Василя.
– Василь, – вскочила Алеся, увидев входящего в столовую своего спасителя, – ты уже освободился?
– Да, Алеся, – улыбнулся он. – Вы уже покушали?
– Уже, – ответила Валентина Ильинична, – хорошие здесь люди работают. Повар даже яичницу нам поджарил с луком. У тебя сейчас обед, я слышала, так мы в магазин сходим. Мёд тебе купим. А потом уже и домой пора. Поезд у нас в пять вечера. Мы ещё хотели сходить в музей Брестской крепости, раз уж здесь. Ты кушай, а мы пока покинем тебя.
– Да не стоит беспокоиться, – сказал Василь и тут же закашлялся.
– Ну, это я сама знаю, что стоит, а что не стоит. Тебе надо вылечить этот кашель, а кроме нас сейчас тебе помочь всё равно некому. Проводи нас к выходу.– Нет вопросов, – Михайличук взял девочку за руку и повёл её и Валентину Ильиничну к выходу.
После возвращения в дисбат на тяжёлые работы рядового Михайличука, по рекомендации врачей, не посылали. В основном, он работал на уборке в мастерских и на складах военторга.
В последнее воскресенье ноября после обеда Василя неожиданно вызвал дежурный по роте и сообщил, что его ожидают на КПП посетители. Миха, одевшись, думал, что это Алеся с бабушкой приехали снова. Но он ошибся. Дежурный провёл его на КПП в комнату для свиданий.
– У тебя есть два часа. Командир батальона лично разрешил. Когда закончишь, позвонишь, я пришлю кого-нибудь за тобой. Сам знаешь, тебе без сопровождающего передвигаться по территории батальона нельзя.
– Есть, позвонить, товарищ прапорщик, – отрапортовал, приняв стойку смирно, солдат.
– Вольно, рядовой, – сказал прапорщик и вышел на улицу.
Василь зашёл в комнату дежурного по КПП и доложил о своём прибытии. Дежурный лейтенант провёл солдата в комнату, где его ждал приятный сюрприз.
– Миха, браток, – Слон первым схватил своего друга в охапку и стал тискать. К нему присоединились Пиля, Рязанкин и его бывший командир Ванька Кривенец.
– Задавите, черти, отпустите, – попросил своих друзей обрадованный Миха.
– А ты похудел, Миха, – сказал Пиля, – особенно лицо.
– Я только с госпиталя. Пневмонию подхватил, ещё не совсем в норме. Меня даже на открытые работы не посылают до полного восстановления, – оправдывался Василь.
– А мы вот уже вольные птицы, и, как обещали, первая остановка у тебя. Жаль, правда, что не совсем так, как хотели раньше, но, всё равно, снова вместе. Мы задержались на недельку в дивизионе по просьбе Руля. Надо было подписать показания и встретиться с юристом, когда подавали заявление на пересмотр твоего дела. Да ты ведь ничего не знаешь? – доложил своему сослуживцу Веня Рязанкин.
– Не то чтобы совсем не знаю. Краем уха слыхал, – ответил Миха.
– Василь, вот возьми, это тебе от нашего призыва, – протянул другу альбом Пиля. – Мы собрали всё, что у кого было, и все твои фотки и вещи тоже.
– Ну, парни, порадовали, – обрадовался красиво отделанному бархатной цветной бумагой фотоальбому Василь.
– Мы, Васёк, и фотки вклеили, и комментарии написали к ним, и адреса всех, кто вместе с тобой в дивизионе путь от салаг до дембелей прошёл. Даже Прошка написал тебе. Ты теперь для нынешних «дедов», как легенда. Прошка так рвался к тебе, но Махонин не разрешил. Сам знаешь, стрельбы скоро. А Махоня, Руль и Сапог оказались настоящими мужиками. Они написали от имени части и от себя лично ходатайство о пересмотре твоего дела. И характеристику приложили хорошую. Мы их зауважали под конец службы, – добавил Слон.