Двери в палату открылись, и вошёл дежурный врач с медсестрой для осмотра больных. Василю пришлось отложить чтение. Доктор посмотрел нескольких солдат и подошёл к кровати Василя.

– Ну, боец, как чувствуешь себя?

– Да вроде ничего, только вот кашель иногда сильно мучает.

– А спишь как?

– В основном, неплохо.

– Так, понятно. Ну, этого и следовало ожидать. Организм ослаблен, и тебе, парень, придётся у нас полежать. А от кашля хорошо бы молока с мёдом, – задумчиво сказал военврач, что-то записывая в книгу осмотра больных. – Молока у нас на кухне хватает, а вот с мёдом как быть, не знаю. Может, кто из друзей принесёт? Ах да, я забыл, ты же из Жабинки. Знаешь что, брат, я придумаю чего-нибудь. В крайнем случае, мы тебе содово-эвкалиптовую ингаляцию назначим. Ну что тебе ещё сказать? Слаб ты пока, но восстановим, не бойся. Домой поедешь здоровым, – сказал врач, поднимаясь с его кровати.

– Спасибо, товарищ военврач, – по уставу ответил Василь.

Осмотр в палате закончился, и врач покинул палату. Медсестра вернулась в палату и напомнила всем, что уже почти двенадцать часов. После осмотра в двенадцать часов те больные, кто мог ходить, шли в столовую на полдник. Михайличук положил недочитанное письмо в тумбочку и пошёл со всеми в столовую. В коридоре, почти возле входа в столовую вдруг его окликнул детский голос:

– Василь!

По деревянному полу раздался топот детских ног. Он повернулся и увидел бегущую к нему по коридору Алесю в длинном, не по росту, белом халате. За ней, отстав, размеренно шла, улыбаясь, её бабушка. Девочка подбежала к солдату, одетому в пижаму, и обняла его.

– Как долго я тебя не видела. Василь, ты сильно заболел? Может тебе помочь надо? – затараторила обрадованная встречей с давним знакомым Алеся.

– Алеська, как я рад тебя видеть. Ты-то как себя чувствуешь? Постой, а у тебя румянец на щеках появился.

– Ты знаешь, я с бабушкой в Крыму в санатории была. А как приехала домой, то еле-еле тебя разыскала. Это бабушка через командира части сумела найти тебя. Я так скучала по тебе. Думала, что ты уже потерялся.

– Ну, здравствуй, Василёк, – обняла и поцеловала солдата подошедшая Валентина Ильинична. – Пойдем, присядем где-нибудь. Я узнала у врачей, что не окреп ты ещё. Так что, давай веди куда-нибудь, где посидеть можно.

– Тёть Валь. Ну, зачем вы так далеко с Алесей ехали. Написали бы письмо. Ведь дорого, наверно, – смутился Василь.

– Это не тебе судить. А письмо? Знаешь, не было времени. Вот присядем, и я тебе всё расскажу. Ты бледный и похудел сильно.

– Я ещё не восстановился после болезни. Но чувствую уже намного лучше, – ответил Миха и сильно закашлялся, закрыв рот рукой и отвернувшись в сторону. Прокашлявшись, он отёр рукавом пижамы рот и сказал:

– Давайте, тёть Валь, вон туда, в комнату отдыха, где телевизор стоит. Там столики есть и даже мягкий диван.

В комнате отдыха людей было немного. Несколько человек смотрели телевизор, а возле окна двое больных играли в шахматы. Василь со своими гостями подошёл к дивану и предложил им присесть, а сам подвинул стул к дивану для себя.

– Ну, вот и добрались мы до тебя, наконец-то. Сначала мы в Жабинку добрались. А там нам дежурный сказал, что ты в госпитале. Вот и пришлось нам с Жабинки в Кобрин возвращаться, – рассказала о своём путешествии Валентина Ильинична. – Алеся так хотела к тебе побыстрее попасть, что даже отказалась в Кобрине позавтракать. Хорошо, что мы успели на электричку до Бреста.

– Алесь, так ты голодная? – спросил Василь.

– Немного. Я рада, что мы тебя нашли. В гарнизоне мне сказали, что я больше тебя не увижу. Ты знаешь, я в школе уже даже на физкультуру буду вместе со всеми ходить после зимних каникул. И теперь уже почти не устаю, когда бегаю с подружками.

– Это очень хорошо, что ты поправилась, – ответил Василь.

– Так это тебе спасибо надо сказать, – перебила солдата бабушка Алеси. – Я после того как Алеся сходила в казарму дивизиона и узнала, что тебя уже в Барановичах нет, сильно расстроилась и не знала что делать. Но, слава богу, не сробела и зашла к командиру вашему, Махонину. Я с ним знакома давно. Дома побывала у него в первый раз. Он ведь совсем не знал, как всё было на самом деле.

– Да, Василь. Бабушка долго думала, что ты на полигоне где-то, раз к ней не заходишь. Мы ведь после больницы уехали в Крым, в санаторий. Ой, как там красиво, я в море купалась. А персики, там знаешь, какие вкусные? Я никогда таких больших фруктов в жизни не ела. А ты был на море? В Крыму?

– Нет, Алесь, в Крыму не был. Несколько раз я с родителями в Бердянске отдыхал. Но там Азовское море. А фруктов и там тоже было много.

– Когда мы вернулись, я долго не могла тебя найти, пока сама не пошла тебя искать в казарму.

– Спасибо Алесе, что хоть узнали, где ты. С Махониным мы разобрались, как всё было Я даже к командиру дивизии ходила и рассказала всю правду о тебе. Теперь вот все документы собрали и оформили как надо. Сергеич в понедельник подал их в военпрокуратуру на пересмотр дела и сказал, что задерживать они не будут. До Нового года может состояться повторный процесс. Может, и тебя вызовут. Теперь уж я это из виду не упущу. Нет на тебе никакой вины. А ты как? Тяжело, наверное, в Жабинке пришлось?

– Поначалу было тяжело, не буду скрывать. Но это, скорее всего из-за того, что не восстановился полностью после переливания крови. Очень уж быстро всё прошло, и хоть дали мне немного восстановить силы перед трибуналом в санчасти, всё ж недостаточно было. Но сейчас всё хорошо. Плохо вот только, что я сильно промок на работе и воспаление лёгких подхватил. Сегодня военврач сказал, что недельки через две я уже буду полностью здоров.

– Василь, а родители-то как? Пишешь им? – спросила Валентина Ильинична.

Парень сразу как-то сник, и выражение лица его изменилось. Он стал грустным и ответил с небольшой задержкой.

– Родители, наверное, меня теперь презирают. Отец-то вот и вовсе не хочет со мной общаться. Мама отвечает, но чувствую, как-то сдержанно она пишет. Может, осуждает, не знаю.

– Не наводи на родителей напраслину. Они тебя вырастили и любят. Я им с женой твоего командира части сразу же написала письмо, как мы разобрались, что почём. Неделю назад ответ получила.

Но она не успела рассказать о письме. Подошла молодая медсестра и прервала их.

– Извините, пожалуйста, но ваш сын или племянник, не знаю, кем он вам приходится, Михайличук, не был на полднике в столовой. Может, сюда принести? Извините, что перебиваю вас, но доктор сказал, что ему обязательно молоко тёплое надо пить. Желательно с мёдом. А сейчас дневной приём лекарств перед обедом.

– А как тебя зовут, милая девушка? – спросила у медсестры Валентина Ильинична.

– Надя меня зовут. Я присматриваю за больными в палате, где лежит вот этот молодой человек по фамилии Михайличук.

– Спасибо, милая, за заботу. Нет, Василь не родственник наш, но он очень хороший человек. Следи, милая, пожалуйста, за ним хорошо. Он должен выздороветь. Василь наш спаситель. Моей внучке недавно жизнь спас. И ещё у меня, деточка, к тебе просьба будет. Внучка моя проголодалась, а у меня есть пирожки. Домашние, вчера перед отъездом напекла. Ты бы не могла нам сказать, где здесь покушать можно, и хорошо бы чайку горяченького.

Девушка с интересом посмотрела на парня. Почувствовав стеснение, Василь наклонил голову. Его щёки стали вдруг пунцовыми. Девушка, слегка смутившись, ответила незнакомой пожилой женщине:

– Вы посидите пару минут, я сейчас спрошу в столовой и приду за вами. Там покушать вам будет удобно.

И тут же, не желая больше прерывать посетителей солдата, вышла в коридор.

– Ну, медку я тебе сегодня доставлю. Правда, Алеся?

– Конечно, бабушка, мы вот посидим немножко и сходим, купим Василю мёд. Теперь я тебя буду лечить. Ты быстро поправишься. Веришь мне? – девочка поднялась с дивана и обняла, положив свою головку на спину, склонившего вниз голову парня. Василю стало приятно, как летом, когда они гуляли с Алесей. И он взял её за руку и посадил себе на колени.