Пешт, ноябрь 1847 г.
СУДЬИ, СУДЬИ…
Судьи, судьи, будьте чутки –
Приговоры ведь не шутки!
Приговаривая к смерти,
Все учтите, все проверьте!
Тише! Прозвучало слово:
«Смерть!» – сказал судья сурово.
К плахе юношу подводят,
С топором палач подходит.
Над землею солнце встало,
Наземь голова упала,
Хлещет кровь струею красной…
Ах, фонтан какой прекрасный!
Полночь, лунный свет зеленый…
Юноша встает казненный
Из-под эшафота прямо,
Из сырой могильной ямы.
Голову рукою правой
Он берет за чуб кровавый,
И по городу проходит,
И к дверям судьи подходит.
«Я невинный лег на плаху!»
Задрожал судья от страху…
Он проснулся… Дверь раскрылась,
Голова в нее вкатилась!
И с тех пор стоит ночами
Юноша перед дверями,
За неправду укоряет,
Головой в судью швыряет.
Пешт, ноябрь 1847 г.
ЖЕНУШКА, ПОСЛУШАЙ…
Женушка, послушай,
Что хочу сказать:
Надо нам с тобою
В прошлое сыграть.
Слышишь ты? За дело
Взяться не пора ль?
Время драгоценно,
Им бросаться жаль.
Нежились мы долго…
Этому – конец!
Леность изгоняет
Чувства из сердец.
В жизни надо что-то
Строить, создавать.
Вот мне и охота
В прошлое сыграть.
Так вообрази же:
Девушка ты вновь.
Вспомни сад, в котором
Началась любовь.
Эта печка будет
Деревом большим…
Помнишь? Объяснился
Я в любви под ним.
Прислонись же к печке,
Руку протяни.
И начну я снова,
Как в былые дни:
«Я вас лю… лю… лю… лю..
Госпожа моя!
Руку вам и сердце
Предлагаю я!
Вы, моя услада,
Любите меня?»
«Да, мой милый Шандор,
Я люблю тебя!»
Нет! Анахронизмы
Допускаю я -
Ты не то сказала,
Милая моя!
Ты мне отвечала:
«Я вас не люблю!»
Так, моя голубка?
Что ж! Благодарю!
Ловко! Вышла замуж
И уже тотчас
Говорит открыто:
«Не люблю я вас!»
Ха!.. Но что со мною?
Вспомнить бы пора,
Что ведь это – только
В прошлое игра.
Значит, нет причины
Затевать скандал.
Но, однако, бросим,
Я играть устал.
Я устал! Мне нужен
Отдых и покой.
Сядь сюда. Я лягу
Здесь перед тобой.
Ангел, подари мне
Сладкий, сладкий сон.
Как приятен отдых
Тем, кто утомлен!
Пешт, ноябрь 1847 г.
НОЧЬ
Спать ложитесь,
Люди!
Даль во мгле.
Иль ступайте
Тихо
По земле.
Двигайтесь
Тенями.
Легче шаг!
Крадучись,
Безмолвно,
На носках.
Чтите траур,
Чтите
Знак судеб.
Ночь надела
Нынче
Черный креп.
У нее был
Милый.
Умер он.
Ночь горюет
С самых
Похорон.
Бродит,
Ляжет наземь,
Зелень нив
Слез своих
Росою
Окропив.
Вдруг блеснет
Улыбки
Благодать.
Что это?
Откуда?
Как понять?
Встал из гроба
Месяц
И притих.
Это вот и есть
Ее
Жених.
Радость встречи,
Нега
Без конца.
Мука
Разрывает
Их сердца.
Шепчутся.
О чем же?
Кто поймет?
Никому
Не слышен
Шепот тот.
Да и так-то
Лучше:
Велика
Тайна
Их беседы
На века.
Лишь в бреду
Безумный
Ловит слух,
Что в пространства
Духу
Шепчет дух.
Слышит их
Пред смертью
Вдалеке
Тот, чья жизнь
Висит на
Волоске.
Слышит также
Речь их
И поэт
В час, как сам
Впадает
В вещий бред.
И, не в силах
Мыслей
Прочь отвлечь,
Понимает
Мигом
Эту речь.
Но, очнувшись,
Он,
Теряя нить,
Слов ночных
Не может
Повторить.
Пешт, декабрь 1847 г.
ОКАТООТАЙЯ
Где-то рядышком с Австралией,
Позади Китая,
Есть страна, она зовется
Окатоотайя.
Далеко? Вот и прекрасно!
Значит – не удастся
Никакой цивилизации
В ту страну прокрасться!
Мы с Австралиею вместе
Горды и упрямы,
И злодеям не позволим
Обмануть себя мы.
Назревает и в Китае
Некое движенье,
Мы ж стоим неколебимо
В прежнем положенье.
Так, в своем величье строгом,
Позади Китая,
Борется с судьбой и богом
Окатоотайя.
Вот счастливцы! Их достатков
Я не перечислю…
Кстати – нет нужды здесь в чувствах,
Равно как и в мыслях.
Здесь душа как ослик: главной
Пищею духовной
Служат ей осот, репейник,
Календарь церковный.
И по этой вот причине
Любят здесь не очень
И артистов, и поэтов,
И всяких таких прочих…
Если же кто, обезумев,
И пойдет на это,
Пусть он лучше спрячет зубы
В ящике буфета.
Что тут грызть? Зачем поэтам
Острые клычища?
В лучшем случае дается
Жеваная пища!
Умилительно и то, что
Здесь навек разъяты
Хром и лайка – люд незнатный
И аристократы.
Лайка! Да! Собачья шкура
Здесь в почете! Носят
Господа ее охотно
И другой не просят!
Уважаем благородство,
Только им и дышим,
Но заботимся при этом
О сословье низшем!
«Эй, мужик, раскрой ладони! –
Так помещик шепчет,-
Вот тебе в подарок кукиш.
Держи его крепче!»
Кто-то, где-то, для чего-то
Говорит ехидно,
Что публичных, мол, построек
Здесь у вас не видно.
Что? Построек нет публичных?
Лжете вы лукаво!
Виселицу можно видеть
У любой заставы!
Можешь, нация, гордиться,
Ведь, строенья эти
Воздвигая, превзошла ты
Страны все на свете.
Рождена для дел великих,
Процветай, о нация!
Пусть и впредь не потревожит
Нас цивилизация!