Дебрецен, декабрь 1843 г.
ПАТРИОТИЧЕСКАЯ ПЕСНЯ
Я твой и телом и душой,
Страна родная,
Кого любить, как не тебя!
Люблю тебя я!
Моя душа – высокий храм!
Но даже душу Тебе, отчизна, я отдам
И храм разрушу.
Пусть из руин моей груди
Летит моленье:
«Дай, боже, родине моей
Благословенье!»
Не буду громко повторять
Молитвы эти -
Что ты дороже мне всего
На белом свете.
Вслед за тобой я – тайный друг -
Иду не тенью:
Иду всегда – и в ясный день,
И в черный день я!
Он меркнет, день; все гуще тень
И мгла ночная.
И по тебе растет печаль,
Страна родная.
Иду к приверженцам твоим…
Там, за бокалом,
Мы молимся, чтоб вновь заря
Твоя сверкала.
Я пью вино. Горчит оно,
Но пью до дна я,-
Мои в нем слезы о тебе,
Страна родная!
Дебрецен, январь – февраль 1844 г.
ПЕСНЯ
Не спит дитя, кричит, кричит дитя
В ночную тьму,
И нянька, чтоб ребенок задремал,
Поет ему.
Кричит во мне, по-детски плачет боль,
Меня гнетет.
Я песни ей слагаю и пою,-
Пускай уснет.
Дебрецен, январь – февраль 1844 г.
ДВОРЯНИН
Его привязывают к лавке,
Спина до плеч заголена.
Он вор, грабитель – слов достойных
Не сыщешь, что за сатана!
А он артачится, и – в голос:
«Плетями? За какой провин?
Не прикасаться к благородным!
Я дворянин! Я дворянин!»
Слыхали, как он льет помои
На вас, отцы его отца?
Да ведь за это высечь мало!
На виселицу молодца!
Дебрецен, январь – февраль 1844 г.
РАЗМЫШЛЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА, СТРАДАЮЩЕГО ОТ ЖАЖДЫ
В голове раскаты грома!
Все в кабак я снес из дома.
Ну и пусть -
И без этого напьюсь!
Рот мой сух, как дно колодца,
Где вода не остается.
Он – в огне,
И спасенье лишь в вине.
Вот бы хлынул вдруг из тучи
Винный дождь! Чего бы лучше!
До чего ж
Винный дождичек хорош!
Виноградником владел я –
Надоело это дело:
Весь доход
Вылил в глотку через рот.
А меня корчмарша знает
И давно не уважает -
Все стыдит:
Мол, закрыт тебе кредит!
Полно! Вот что вам скажу я:
Я не беден. Заложу я
Наконец
Женушки моей чепец!
Но ведь женушка в могиле!
Вместе с ней похоронили
Чепчик тот!
Он давно в гробу гниет!
О, зачем же, дорогая,
О тебе я вспоминаю?
Вспомню я -
Слезы льются в три ручья!
Боже праведный! Нельзя ли
Сделать так, чтоб слезы стали
Вдруг вином?
Я б утешился на том!
Дебрецен, январь – февраль 1844 г.
КОТОРЫЙ СТАКАН?
Да неужто это… пятый
Был стакан?
Ты сегодня рановато,
Братец, пьян.
Вдвое больше ты стаканов выпивал,
А не помнится, чтоб пьяным ты бывал.
И язык во рту с похмелья
Уж не тот.
Фермопильское ущелье,
А не рот!
Что-то стал я выражаться мудрено.
Виновато в этом, братцы, не вино.
Выпить бочку я сумею
Всю до дна --И, ей-богу, не пьянею
От вина.
Я служил в полку когда-то, да, в полку,
И носил палаш солдата на боку.
Тесноват мундир казенный,
Но блестящ -
Отвороты, кант зеленый,
Сверху плащ.
Был солдатом я завзятым, боевым,
Вот те крест, я был солдатом рядовым.
В первый год мне ранец новый
Был тяжел.
Но до чина рядового
Я дошел.
И по той простой причине снял мундир,
Чтоб меня не снизил в чине командир.
Где нельзя найти виновных,
Там солдат
По уставу безусловно
Виноват.
И поплатится тем паче рядовой,
Если он рожден с горячей головой.
Ваш совет прощать обиду -
Не приму.
Мне псалмы царя Давида
Ни к чему.
Брать меня за кончик носа я не дам,
Знает каждый, что он косит,- знает сам…
Впрочем, много я болтаю
Во хмелю.
Словно мельница пустая,
Я мелю.
Но без влаги не вертятся жернова…
Дайте мне стаканчик, братцы, или два,-
Чтоб лилось струей веселой
В рот вино
И тоску перемололо,
Как зерно.
Целый час болтал я с вами…
А про что? Про колеса с жерновами?
Нет, не то…
Перепутала дремота Все слова,
И кружится отчего-то Голова.
Надо встать, а встать нет мочи.
Время спать. Ну, друзья, спокойной ночи…
Марш в кровать!
Дебрецен, январь – февраль 1844 г.