Пешт, апрель 1844 г.
ПОСЛЕ ОБЕДА
Ох, и набил я брюхо!
Дай потянусь, а там
Блаженному безделью
Часок-другой отдам.
Диван мой разлюбезный,
Удобный ты какой!
Нет, кто тебя придумал,
Тот был силен башкой.
Щенок, давай мне трубку!
Живей! Стоит как пень!
Нет худшего порока,
Чем пресвятая лень!
Иль мне вставать за нею!
Поближе, обормот!
С меня того довольно,
Что я раскрою рот!
Вот пакостная муха!
Ну как тут отдыхать!
Гони ее!.. Собака!
Сидит на лбу опять!
Нет, жизнь людей, ей-богу,
Полна ненужных мук,
Еще считай за чудо,
Когда не лопнешь вдруг!
Откинь-ка занавеску!
Из этого окна
Видна мне будет стройка,-
Как движется она?
О, движется отлично,
Работает народ!
Спусти-ка занавеску,
В глаза мне солнце бьет!
Вот свинский зной! А все же
Есть выгода в жаре:
Не может простудиться
Рабочий во дворе.
Дуна-Вече, апрель – май 1844 г.
ЖУЖИКЕ
О белокурый мой ребенок,
Влюблен безмерно я.
Ты поняла? В тебя влюблен я,
О девочка моя!
Вторую половину дела
Должна ты тоже знать:
Хочу я, чтобы ты решилась
Моей женою стать.
Решись! Какой красивый чепчик
Тебе я подарю!
Я буду самым верным мужем -
Я правду говорю!
Оберегать тебя я стану,
Как драгоценный дар,
Чтобы тебе не повредили
Ни холода, ни жар.
Мы будем жить в веселом Пеште,
Но ездить и к отцу,
Особенно когда финансы
У нас придут к концу.
Где мы появимся – там шепот
Пойдет со всех сторон:
«Жена Петефи! В честь вот этой
Стихии работал он!»
Да, черт бы вас побрал, вы правы!
Близки уж времена -
И будет именем Петефи
Вся Венгрия полна!
Под вечер за работу сяду,
Начну стихи писать,
Ты ляжешь и заране будешь
Постель мне согревать.
Тут напишу я стих бессмертный;
Его закончу я,
К тебе прильну, скажу:
«Подвинься, О девочка моя!»
Пожалуй – всё. Ведь вот об этом
И все мои мечты.
О белокурый мой ребенок,
Что мне ответишь ты?
Дуна-Вече, апрель – май 1844 г.
МОИ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ
В кармане деньги есть! Вперед, друзья!
Деньгам на глотку надо наступать!
Грядущий день? Его страшусь не я:
Пошлет господь чего-нибудь опять.
Ведь деньги не затем, чтоб их копить,
А для того они, чтоб есть и пить!
Накрытый стол милей, друзья, для пас,
Чем сам Эдем, где Ева и Адам.
Любую скорбь рассеет он тотчас,
Жизнь расцветет, увянуть ей не дам.
Ведь деньги не затем, чтоб их копить,
А для того они, чтоб есть и пить.
Клянусь гуманностью, что скупость есть недуг
Презренных душ! Лишь нищая душа
Способна прятать золото в сундук,
Пыхтя, потея и едва дыша.
Ведь деньги не затем, чтоб их копить,
А для того они, чтоб есть и пить.
Пусть витязи расчета говорят,
Что кто не скупердяйничает, тот
Останется под старость небогат
И слезы сожаления прольет,
Но все ж не буду денег я копить,
А буду лучше есть на них и нить!
Допустим, что останусь пи при чем,-
Утешусь тем, что ел когда-то всласть!
Но коль сейчас умру я богачом,
Стыд – с тощим брюхом в мир иной попасть !
Итак, нет смысла деньги мне копить,
А надо тратить, чтоб и есть и пить.
За дело! Надоел мне разговор!
Священной сытостью клянусь я вам,
Что тешиться до тех мы будем пор,
Покуда не очистится карман.
Что – деньги! Их не следует копить,
А для того они, чтоб есть и пить!
Дуна-Вече, апрель – май 1844 г.
НЕЧТО ВРОДЕ ЛЕБЕДИНОЙ ПЕСНИ
Да, скверно мне! Едва брожу,
И что ни день – дышать трудней.
Растет недуг, меня губя,
И кажется, что из тебя
Я выскользну, о мир теней!
Мечтал о смерти я не раз,
Но вот, когда уж близок срок,
Когда уж близок смертный мрак,
О нем раздумываю так,
Как в сказке некий старичок.
Вздор! Хоть ты прекрасна, смерть,
Но кто ж с тобою жизнь сравнит!
Там у тебя – один покой,
Здесь – спорят радости с тоской
И кровь так весело кипит.
Забыв про радость и беду,
Уйду я вскоре в мир иной.
Сейчас – цветок в петлице здесь,
Весной – быть может, будет цвесть
На холмике он надо мной!
Великолепные друзья,
Цель дружбы связывает пас!
Сейчас вы делите со мной
Излишества гульбы ночной,
Но близок тризны скорбный час.
Ребята! Траур – ни к чему!
Не опускайте головы!
Ведь это не по вкусу вам.
Всегда вот так, как я и сам,
Весельчаками были вы!
Коль забредете на погост
Оплакивать мой хладный прах,
Оставьте вздохи вы свои
И пойте песенки мои,
Чтоб вспомнить о минувших днях!