Бек пытался остановить войско, но люди бежали, падали, давили упавших. Когда волна бегущих схлынула, Касыд остановил коня, среди огромного количества тел. Смерть настигла и бросила их на твердь земную людей, в самых страшных позах. Некоторые были еще живы, молили о помощи, тянули к нему руки, другие посылали ему проклятия.

Касыд вошел в юрту Саин-хана, бросил плеть у входа.

— Хан, ты сознательно пустил на штурм моих воинов первыми?

— А разве не ты хотел первым ворваться в город? Это твои воины мечтали о богатой добыче.

— Ты говорил, что твои лазутчики все узнали и тебе донесли. Как же случилось, что перекрытие первой стены упало вниз, обрекая сотни моих воинов на смерть. Может ты, специально уничтожил часть моего войска, чтобы ослабить меня? — Касыд стоял посреди юрты с саблей в руках, едва сдерживая себя.

Саин-хан хлопнул в ладоши и через мгновение бек превратился в пленника. Он лежал, придавленный коленом Юсуфа к ковру. А в руке Саида блеснуло лезвие кинжала. Он вопросительно глянул на своего хозяина.

— Садись, дорогой, и успокойся. Прошедшего не вернуть, — хан указал место напротив себя.

— Ты прав, моих воинов не вернуть, твои все целы. — Хрипел из-под колена, Касыд.

— Отпустите, если плохо будет вести себя, убейте его. — Юсуф отошел к входу в юрту.

Бек сел на указанное место, и молчал, уронив голову на грудь. Он тяжело дышал, в груди его кипел гнев, но осознание того, что рядом стоит Саид, кинжал которого может лишить жизни, сдерживало взрывной нрав кочевника.

Хозяин юрты молчал, выжидая момент для делового разговора.

— Я ухожу в степи, — бек встал и направился к выходу.

Юсуф встал на его пути и вежливо попросил вернуться на свое место.

— Я твой пленник? — Касыд медленно повернулся к хану.

— Я спасаю тебя!

— Каким образом? — в голосе бека горькая ирония.

— Хочу заставить тебя думать.

— Ты хорошо продумал, как уничтожить моих лучших воинов.

— Садись! — не обращая внимания на враждебный выпад храброго степняка, хан указал место, где нужно сесть.

— Я слушаю тебя! — с иронией и неприязнью выпалил бек.

— Все просто. Если ты уйдешь, то нас передушат поодиночке. Мы потеряли много воинов, но у нас все равно численный перевес. Если уходить, то вместе.

— Не мы потеряли, а я потерял. Но в остальном, ты прав.

— Наконец, я слышу разумные слова. Крепость штурмом нам не взять, осада не даст результата. У нас нет в достатке продовольствия, почти нечем кормить лошадей. Мы не сможем взять все это у населения. Летучая конница казаков перекрыла все дороги. Все вокруг сожжено. Отвлекать большие силы, рискованно.

Непонятный гул голосов прокатился по войску.

Хан знаком приказал Юсуфу выяснить, в чем там дело. Через минуту тысяцкий доложил: «Князь на стене». Саин-хан и бек вышли из юрты. Князь Василко стоял на самой высокой башне. На фоне голубого неба, кольчуга и шлем отсвечивали серебром, легкий ветер развивал красный плащ. Что-то непреодолимо божественное было в облике победителя.

Картина побоища, видимо, впечатлила его. Он подозвал к себе своих помощников. Хану и беку показалось, что князь показывал перстом в их сторону.

— Надо сменить место стоянки юрты, — посоветовал Юсуф и сразу получил согласие.

Обреченность, которую вселил князь в своих противников, не давала продолжить начатый разговор.

— Его обязательно надо убить!

— В крепость пробраться нельзя. Надо было думать раньше.

— Неужели нет никакой возможности?!

— Даже по подозрению люди разорвут любого на части, он их защита и надежда. К тому же, помощники у него толковые, смогут заменить. Надо убивать всех, а это невозможно.

— Что же будем делать? Уходить?

— В лесу есть целые поселения. По докладам лазутчиков там есть все: продовольствие и корм для лошадей.

— В чем тогда дело? Там крепости, надеюсь, нет? — бек воспрянул духом.

— Селения окружены болотами.

— Сейчас зима!

— Не все болота замерзают до такого состояния, чтобы выдержать скопление конницы или пехоты.

— Но там нет большого количества защитников, они здесь в крепости.

— Возможно, ты прав, но без неожиданностей там не обойдется.

— Сколько конных переходов займет этот путь?

— Если без сопротивления, менее одного.

— Добыча рядом! — к Касыду вернулось его прежнее состояние. — Я должен вернуться в степи с победой. Иначе…

— Иначе тебя зарежут твои соперники, — перебил собеседника хан.

Глаза владыки степей сверкнули бешеным пламенем.

— Я вернусь с победой или без нее, передушу их всех.

— Без победы, войско не поддержит тебя! Без победы ты обречен. Они давно тебя ждут и, скорее всего уже собрали в степях не малые силы, — хан говорил наугад, но видимо попал в самую точку.

— Я должен победить! Соберем оба войска и ударим по селениям.

— Я же сказал, что большими силами там не развернуться.

— Дай мне тысячу, мои степняки бояться леса? Вести бой там не привычно.

— Дам тебе пять сотен. Они тебе укажут дорогу. Проведи еще разведку. Несколько дней для похорон, подготовки похода и разведки, — ответил хан.

Он понимал, что если Касыд пойдет в лес и победит там, ему придется поделиться добычей, и вернуться победителем в свои владения. Если разгромят войско Касыда, то он перестанет быть опасным, дух степняков будет окончательно подорван. Они отвернутся от своего предводителя.

Степняки ходили злые и требовали возвращения домой. С таким настроением поход начинать нельзя. Касыд собрал своих тысяцких и сотенных командиров. Все единодушно требовали возвращения домой. Говорили, что кормить людей скоро будет нечем. Начали забивать лошадей погибших товарищей.

С фуражом, совсем плохо. Надо уходить через Дикое поле. Там трава высокая. Лошади под снегом найдут себе пропитание. Бек выслушал всех, предложил поход на лесные поселки, при этом, умолчав, что там могут быть большие сложности. Командиры тянули домой в степи, они боялись леса. Касыд стоял у края пропасти. Его может спасти только победоносный поход. Он обещал большую добычу, так как там большая часть населения города, там продовольствие, там пушнина. Можно остаться до конца зимы в теплых избах. Часть командиров заколебалось.

— Не все войска пойдут в поход. Две тысячи воинов будут отбираться по желанию. Остальные останутся здесь.

— Почему не все? Почему? — настроение резко изменилось. Теперь каждый тысяцкий просил выбрать его тысячу, но многие сотники своего мнения не изменили. Командиры поумнее, понимали, что воевать в лесах им не приходилось, и поэтому поход обречен. Другие кричали, что монголы тоже из степей, а завоевали всю Русь, покрытую лесами.

Утром Касыд начал формировать отборные тысячи.

Саин-хан подозвал к себе Юсуфа, предложил присесть к углям в средине юрты.

— Касыд опасен. Поэтому пошли в лес две-три сотни для разведки в лес, но углубляться в него не следует. Более того, никакой разведки не вести, вступать в бой с противником запрещаю. Углубитесь в лес там, где нет никого.

— Зачем тогда посылать разведку? — недоумевал Юсуф.

— Мы должны убедить Касыда, что там нет противника, путь к добыче вполне преодолим.

— К чему это?

— Он должен получить победу или потерпеть жестокое поражение. Отмена похода, может заставить его повернуть свои войска против нас. Ему нужна победа. Его надо или обескровить или успокоить успехом. Чтобы он ничего не заподозрил, результаты разведки доложишь нам обоим одновременно.

Князь стоял на башне. С ее высоты прекрасно видна картина недавней битвы. Убитые и раненые лежали на окровавленном снегу. Князь подозвал Афанасия, Еремея и Гаврилу.

— Воеводе, днем и ночью, вести наблюдение за расположением войск и, особенно за их передвижениями.

— Еремею Федоровичу собрать всех убитых и похоронить. Если хан обратится с просьбой забрать павших и раненых, не чинить препятствий.

— Где хоронить, Василко Олегович?