- Матушка говорит, что это счастливое событие случится не скоро, - заметила она, обдумав мои слова и решив, что лучше всего пропустить их мимо ушей. - А наши сороки про них уже всласть растрещались! Не удивлюсь, если начнут болтать об их бегстве в Гретна-Грин. Кстати, здесь последними, кто совершил этот скандальный побег, были твои родители. И для них все закончилось не так уж радужно!

   Трудно было ожидать, что у Виолетты со временем появится хоть капелька деликатности, которой она всегда была полностью лишена. Напротив, ее бесцеремонность возросла и временами становилась крайне неприличной, направленной на то, чтобы ранить человека.

   - Тебе незачем лишний раз напоминать мне об этом! - сказала я резко.

   Она опустила глаза.

   - Ах, ну да, прости! А Сиб тебе ничего не говорила?

   - Нет. Она полностью поглощена твоим гардеробом.

   - Вот уж не полностью! Там же нечего делать! - возмутилась Летти. - Всего то несколько новых платьев. И скажу честно, она не слишком усердна! Я постоянно замечаю за ней неряшливые швы с грубыми стежками. То, что я ее подруга, еще не значит, что можно халтурить!

   Ее возмущение я благополучно игнорировала. Потому как, зная ее характер, я была уверена, что на мои протесты, она найдет еще кучу недостатков в работе Сибил и заодно припишет погрешности и тетушке Гризельде, лишь бы настоять на своем и потешить самолюбие.

   - А потом ты забываешь, есть еще и миссис Пешенс, тетя Сибил, - продолжила я, после того как она замолкла. - Еще неизвестно, как отнесется она ко всему происходящему.

   - Сиб не такая дура, чтобы упускать возможность обзавестись мужем, быть может, для нее единственную, из-за какой-то сумасшедшей тетки.

   - И все же Тильда Пешенс единственная ее родственница. Сибил хотела получить благословение, прежде чем войдет в другую семью.

   - Ну, тогда она будет ждать до самой смерти. Тетка даже не принимает ее и отказывается видеть. Какие тут могут быть надежды?

   - Сибил все же надеется.

   - Ну, и гусыня! - пренебрежительно отозвалась Летти.

   Откинувшись и подняв глаза к потолку, где над кроватью на атласных голубых лентах висели серебряные колокольчики, она опять сменила тему и принялась мечтать о Лондоне. От балов и маскарадов, захвативших ее, Летти перешла к перечислению светских мест, где непременно следует побывать, а также нужных людей, с которыми необходимо свести знакомство.

   - Мы выписали у родственников отца все номера Таймс, чтобы быть в курсе светских новостей. Они обещали присылать нам каждый месяц новые. До чего же неприятно находиться в положении бедных родственников. Отец не хочет и слышать о лондонской подписке. Для его умственных процессов достаточно еженедельно читать "Уилтширский вестник".

   - Полагаю, к сезону ты все же будешь во всеоружии, как в знании нужных имен, так и в обладании правильными знакомствами.

   - Моя бабка, графиня Уэстермленд, обещала свое покровительство и на время сезона предложила пожить у себя в Кенсингтоне. Представляешь, Кенсингтон! - Летти мечтательно закатила глаза и вздохнула. - Ах... там кругом одна роскошь. А графский особняк - восхитителен! Он такой огромный, аж дух захватывает! Одно только парадное крыльцо в два раза больше, чем холл в Оурунсби.

   - И, наверное, там самые прекрасные соседи, которых можно только желать: герцоги, маркизы и прочая титулованная нечисть.

   Моя насмешка не достигла цели. Виолетта была настроена не замечать колкостей, когда предавалась мечтам о будущих успехах.

   - Бабка должна замолвить за меня словечко перед влиятельными особами. Хоть в этом от нее будет какая-то польза, ну и, конечно же, Кенсингтон... Она слишком стара, чтобы сопровождать меня на балах и развлечениях. Для этого мы и нанимаем маркизу Грэдфил.

   - А твои многочисленные дяди и тети? Разве они не могут предложить тебе попечительство?

   - Я не знаю, почему отец не желает, чтобы я дебютировала вместе с кузинами.

   - Мне кажется, я понимаю почему, - хитро сказала я. - Против не твой отец, а родственники - ведь кузинам также нужны мужья. А когда поблизости ты, все мужчины внезапным образом слепнут, и прелести других девиц остаются незамеченными.

   Ей польстило мое замечание, и она самодовольно заулыбалась.

   - Мой дебют будет стоить целого состояния, так говорит отец. И он возлагает большие надежды, что в свой первый выход я обручусь с человеком влиятельным и располагающим средствами. Тогда избавлю их от расходов на следующий сезон, которые они вряд ли потянут.

   - И ты согласна с таким расчетливым подходом к браку? А как же любовь?

   - Глупая! - Летти засмеялась. - При чем здесь любовь? Муж обеспечит мне достойную жизнь. И не важно, какие чувства я к нему испытываю, если он оплачивает мои аппетиты. Я буду ценить его до самой смерти, а то и после, если он оставить меня богатой молодой вдовушкой.

   - А аппетиты у тебя зверские, к слову сказать, - поддела я ее. - Ты голодна, как волк, когда дело касается развлечений и драгоценностей.

   Она с достоинством выпрямилась и, гордо выпятив подбородок, сообщила:

   - Естественно! Чем эффектнее женщина, тем ярче ее желания и неумеренней потребности.

   Я от души расхохоталась.

   - Ну что ж, от всего сердца желаю тебе, чтобы возможности и размер кошелька твоего будущего мужа всегда совпадал с твоим нескромным самомнением.

   В ответ на это пожелание она ответила весьма выразительно, запустив в меня пуховой подушкой. Но та не долетела до кресла, а повисла на низком кроватном столбике, венчавшемся деревянной шишкой. Послышался резкий звук рвущейся ткани и на пол посыпался густой ворох белых перьев. Увидев, какой неожиданный поворот приняли события, Летти решила не останавливаться на этом. Соскочив с кровати, она загребла целую охапку перьев и одним прыжком преодолела расстояние до кресла, в котором сидела я и, к своему стыду, пребывала в некотором ступоре. Под раскатистое "у-у-у-ух" она вывалила все это пушистое счастье мне на голову и в полном восторге от своей детской проделки захлопала в ладоши и закружилась по комнате. Пуховый душ привел меня в чувство и я, прежде чем Летти заметила, схватила вторую подушку, лежавшую на кровати.

   Когда на крики и возню в комнату влетела запыхавшаяся Финифет, ее глазам предстала картина крайне необычная для тихого домика, где живут скромные и весьма достойные леди. Мы с Виолеттой, хохоча, прыгали по комнате и колотили друг друга наполовину опустевшими наволочками. А вокруг нас бушевала белоснежная буря, оседая спутанными комочками пуха на опрокинутом кресле, развороченных матрасах и, неизвестно как оказавшейся на нашем пути, глиняной ночной вазе, увы, разбитой вдребезги.

   - Мисс Сноу, вы ведете себя неблагородно, - с титаническим спокойствием произнесла Финифет. - Разве вам не говорили, что битьё подушками своих собеседников не практикуется в приличном обществе?

   Она, не моргая, смотрела на нас своими цепкими глазками и ни одна эмоция не отразилась на ее заостренном лице.

   - Разве? - крикнула я, уворачиваясь от Леттиного снаряда. - Кажется, и в моем воспитании есть множество белых пятен. Обещаю, если когда-нибудь окажусь в Букингемском дворце или Сент-Джеймсе, то не буду набрасываться с подушкой на каждого, кто будет мне представлен. Иначе в "списке придворных дам" отметят, что я не слишком благородная леди.

   Острый нос Финифет дернулся, но ответила она также хладнокровно, как и до этого:

   - Когда закончите.. э-э.. общение, я буду рада, если вы соблаговолите позвать меня, мисс Сноу. Думаю, мы прямо сегодня и начнем устранять ваши "белые пятна". Вы как предпочитаете обучение: аристократическим способом, то есть, розгами; или же, как принято в деревнях, - палкой?

ГЛАВА 12

   Маркиза достигла Гарден-Роуза к полудню. Весть о ее приближении, благодаря мальчишкам, специально отправленным контролировать ситуацию на дороге, стремительно распространилась от дома к дому. И когда изящная карета с лакированными дверцами и старым грумом на запятках въехала в деревню, то многие жители высыпали на улицу, чтобы приветствовать знатную особу. Вероятно, никогда прежде тщеславие маркизы не было удовлетворено таким обильным почтением. Убранная занавеска в окне кареты, свидетельствовала о благоприятном впечатлении, которое произвели на нее низкие поклоны и глубокие приседания. От избытка удовольствия и в угоду своему самолюбию маркиза пошла на более решительные действия и продемонстрировала встречавшим ее узкую, отяжеленную огромными перстнями руку в шелковой перчатке.