"Чего я хочу? - спрашивала себя я. - Благородного рыцаря с кодексом чести или же мужчину, который бы любил и ценил меня?".

   Теперь уже несовершенство Дамьяна, все его недостатки и пороки не столько беспокоили и страшили меня. Однако, несмотря на то, что я была обязана жизнью этому человеку, я все еще не могла доверять ему. И это удерживало меня от решения. Мысли неотступно угнетало воспоминание о его сомнениях в ту роковую минуту, когда моя жизнь висела на волоске. Я не могла смириться и простить Дамьяну его колебания. Если он и испытывал ко мне какие-то чувства, то в тот момент Дамьян увидел шанс отомстить своему самому беспощадному врагу. Врагу, который сумел обнажить его слабости, завладеть без остатка его сердцем и душой, сделав безоружным и беззащитным. Да, он любил меня, но вместе с тем и ненавидел за то, что я владела им. И, зная, что я могу сорваться в любой миг, Дамьян все же не смог вовремя усмирить себя, пойти против привычной жестокости. Он нашел способ отомстить мне за свою слабость. Но безжалостно тратя драгоценное время, играя моей жизнью, Дамьян глубоко презирал себя и испытывал неподдельный страх.

   Но моя любовь к нему не стала меньше. Она жила во мне всегда - с тех пор, как я увидела его, будучи еще девчонкой, и я не верила, что она когда-нибудь увянет. Каким бы он ни был, меня влекло к нему. Единственное, чего я не смогла бы вынести, - это его безразличия. Ибо, даже чувствуя себя обиженной и униженной его поступком, я не могла совладать с чувствами.

   За долгие недели, прошедшие со дня трагедии и до моего отъезда, я не видела Дамьяна. В Сильвер-Белле он не появлялся, а я не стремилась в Китчестер. По отрывочным слухам и по тем корявым записочкам, что писал мне дед, я узнавала о том, что творится в замке.

   Ослабленный затяжной болезнью, граф Китчестер, вопреки всем прогнозам благополучно пережил серьезное увечье своего "идола". Под чутким присмотром и неусыпной заботой Жаннин, он поправлялся и наливался новыми силами, как опара на дрожжах. Правда та устрашающая масса дел и трудов, которая требовалась для восстановления Китчестера, привела старика в ужас. Потому граф наделил своего воспитанника еще большими полномочиями, фактически при жизни передав ему все права на владение землей и замком, точнее тем, что от него осталось. Бумаги, подписанные Дамьяном в ту ночь, когда погибла Сибил, были уничтожены по обоюдному согласию сторон.

   Мистер Уолтер, сраженный необычайной активностью своей музы, то ли духовной, то ли вполне облеченной плотью, едва ли осознал гибель жены, а днями напролет строчил в блокнотике, оставляя вокруг себя вырванные листочки с шедеврами. Мало что изменилось и в жизни полковника Редлиффа, правда, многие заметили, что бутылки с бренди стали пропадать намного реже. А вот для Джессики наступили нелегкие дни - преждевременная смерть нанимательницы вынудила ее искать новую возможность заработка. Впрочем, она до последнего надеялась, что Дамьян не допустит ее отъезда и найдет способ решить проблему, например, женившись на ней.

   Но, по словам деда, сам Дамьян был совершенно далек от женитьбы на ком бы то ни было, так как целиком и полностью был озабочен "привидением Китчестера в пристойный вид".

   Как ни странно никакие заботы не помешали Дамьяну приехать на вокзал Солсбери, в то январское утро, когда я отправлялась в Дарем. При его появлении тетя тактично отошла в сторону и, помахивая зонтиком, висевшем на пальце, следила за противником с пристальностью удава.

   Мы стояли на платформе. С минуты на минуту поезд должен был дать оповестительный гудок и тронуться в путь. Носильщики сновали мимо нас, задевая чемоданами и саквояжами. Где-то над нами пыхтела труба.

   Я ясно увидела, словно со стороны, как через миг поднимусь по ступенькам в купе и в поисках одиночества уеду на другой конец Англии. И еще я поняла, что разлука продлится не несколько минут. А неопределенно, бесконечно, невыносимо долго.

   - Соловей, - произнес он. - Ты же знаешь, что должна выйти за меня.

   У меня вырвался смешок - не от веселья, а от отчаяния. И тут кондуктор открыл дверь вагона, приглашая пассажиров занять места. Это словно придало мне смелости, и я сказала:

   - Ты колебался! Ты не торопился вытащить меня оттуда.

   - Соблазн был слишком велик. Разве я мог упустить такой удобный момент, - Дамьян говорил тихо, почти шепотом. И все же я расслышала в его голосе болезненную горечь.

   Я слабо шевельнула рукой, точно в безнадежности.

   - Но как я могу верить тебе? Вдруг в следующий раз ты не устоишь?!

   - Я многому научился. Ты же знаешь я способный ученик.

   - Теперь и я должна научиться доверять тебе.

   - Вдали от меня?- резко спросил Дамьян и внезапно взмахнул рукой. Я услышала свист хлыста и увидела всего в нескольких дюймах от своего лица кожаный хлястик. - И как ты себе это представляешь? Или ты намерена в тишине и покое сопоставить все мои немалые пороки с жалкими крохами добродетели и решить, в конце концов, - достоин я тебя или нет!

   Я молчала, понимая, что он прав. Абсолютно прав.

   - Нет, мне интересно все-таки знать. На одной чаше весов я такой, какой есть, а на другой - порядочный, великодушный, благородный идеал... Я смотрю на весы и спрашиваю себя: имею ли право на тебя, достоин ли я? Достоин ли я пасть на колени и целовать землю у твоих ног?! Достоин ли находиться рядом с тобой, пока смерть не разлучит нас... Достоин ли я твоей любви, Найтингейл?!

   Сердце мое заныло от боли.

   - Дамьян, я не...

   - Между нами есть связь. И ее невозможно разорвать или игнорировать. Я принял это, так прими и ты, соловей. Сколько уже можно терзаться из-за этого?

   - Мне нужно время, Дамьян.

   - Сколько?

   Я пожала плечами, так как не нашла нужных слов. Я не знала ответа.

   - Я не обещаю, что со мной будет легко, - настойчиво сказал Дамьян. - Я не смогу стать идеальным мужем. Но... я буду стараться... Хоть раз поверь в мою искренность, соловей. Неужели я не заслужил хотя бы этого?

   - Ты заслужил гораздо большее. Но я не могу дать ответ сейчас. Еще слишком ярки воспоминания ...

   - Давай, давай уезжай! - горько хмыкнул он, не дав мне договорить, и махнул хлыстом в сторону вагона. - Но я не позволю думать тебе слишком долго! Когда я устану ждать, я приеду за тобой! Я хочу, чтобы ты поняла, я не зверь, я не чудовище! Я обычный мужчина, Найтингейл, из плоти и крови! И не позволю водить себя за нос какой-то неоперившейся пташке, чьи представления о жизни разбились вдребезги при первом же соприкосновении с грубой реальностью... Ты мне нужна, соловей. Нужна...

   Его голос звучал ровно, но ломко, словно при малейшем поводе Дамьян готов был потерять самообладание.

   Кондуктор нетерпеливо поглядывал на меня. На негнущихся ногах я прошла мимо Дамьяна и, обняла тетю. Та была сама сдержанность и строгость, видимо, боялась проявить при неприятеле слабину. Когда я подошла к вагону, Дамьян не протянул мне руки, чтобы помочь подняться, предоставив эту привилегию служащему поезда. Дверь за мной закрылась. Я заняла свободное место и через минуту увидела, как кондуктор дал отмашку зеленым флагом. Поезд тронулся...

   Прошел почти год. Я работала в Академии. И была почти счастлива. Наверное, меня можно было бы назвать удачливой. Ведь дело, которым я занималась, мне нравилось, с воспитанницами у меня были чудесные отношения, и мисс Дарлингтон как-то намекнула мне, что я имею все шансы стать ее преемницей. Меня, так же как тетю и Финифет, данное обстоятельство порадовало.

   Летние каникулы я провела у своей подруги Софии Ларкем в Йоркшире. Гувернанткам не дозволяется привечать своих гостей в хозяйском доме, поэтому я сняла маленькую комнатку в ближайшей деревне. Когда у Софии было свободное время, мы проводили его вместе. А когда она была занята, я гуляла по окрестностям или ездила в Йорк, осматривала средневековые дома и римские укрепления. Одиночество меня нисколько не угнетало.