— Он скучает, — прошептал он. Я вздрогнула и отодвинулась. Эван пожал плечами. — Делает вид, что это не так… но я-то вижу. Он не Келлан, а сердитый парень, который пишет много песен, огрызается и много пьет, и… — он умолк и наклонил голову. — Ладно, ну, может, это все еще похоже на Кела. — Он улыбнулся, и я выдавила смешок. — Но он, правда, скучает по тебе. Ты должна увидеть, что он… — парень снова замолчал и прикусил губу. — В любом случае, просто знай, он тебя не забыл.

По моей щеке скатилась слеза, пока я гадала, так ли это или Эван просто пытался поднять мне настроение. Он аккуратно смахнул слезинку.

— Прости, может, мне не стоило ничего говорить.

Я покачала головой и сглотнула.

— Нет, все нормально. Никто не говорит о нем при мне, будто я хрустальная. Приятно знать о нем новости. Я тоже скучаю.

Парень склонил голову, его карие глаза стали непривычно серьезными.

— Он сказал мне, как сильно тебя любил. Как много ты для него значила. — Еще одна слеза грозилась упасть, но я вытерла веко, чтобы остановить ее. Его лицо покраснело, и я шмыгнула. — В ту ночь… когда я… застукал вас. Я на самом деле ничего не видел, — быстро добавил он. На моих щеках тоже загорелся румянец, и он на мгновение уставился в асфальт. — Когда-то Кел рассказывал мне о своем детстве… и грубости родителей. — Я уставилась на парня с отпавшей челюстью. У меня создалось впечатление, что он ни с кем это не обсуждал. Эван, кажется, это понял и сухо улыбнулся. — Так и думал, что он тебе рассказал. В моем случае… он был очень пьян. Не думаю, что он даже помнит об этом. Это случилось сразу после их смерти… когда он увидел дом. — Эван приподнял бровь. — Ты же знаешь, что это не его родной дом, так?

Я нахмурилась и покачала головой. Парень шмыгнул.

— Да, мы играли в барах в ЛА, как только спелись с Мэттом и Гриффином, и у нас все хорошо получалось, мы стали там известными. Затем… ну, я все еще помню тот день, когда позвонила его тетя и сказала, что обоих убили. Кел бросил все и в ту же ночь приехал сюда. Мы, естественно, поехали за ним.

Парень опустил взгляд и покачал головой.

— Не думаю, что он когда-либо понимал, почему мы это сделали, почему переехали вместе с ним. До него не доходило, что мы в него верили и любили, как семья. Наверное, до сих пор не доходит. Думаю, поэтому он считал, что может сбежать из города, не сказав нам. — Он вновь покачал головой. — Келлан думал, что нам наплевать, мы просто его заменим. — Я съежилась от мысли, что Кел собирался кинуть их из-за меня, и была удивлена, что он считал, что ему так легко найти замену. Это казалось так неправильно по отношению к нему. После минуты молчания, Эван вновь посмотрел на меня и поднял брови.

— Конечно, его версия семьи немного… искаженная. — Я кивнула и вновь подумала, насколько запутанной была версия Кела о любви большую часть его жизни. Эван прочистил горло и продолжил. — В любом случае, они оставили ему все свое имущество. Он был очень этому удивлен, но еще удивительней было, когда он увидел дом… и обнаружил, что они переехали.

Эван осмотрел кампус, его глаза выражали грусть к другу.

— Они даже не позаботились рассказать сыну, что продали дом, где он рос. Они переехали в другую часть города. А затем… он узнал, что родители избавились от всех его вещей. Совсем всех, от Кела в доме не осталось и следа, даже фотографии. Думаю, поэтому он избавился от всех их вещей.

Мое дыхание перехватило, когда я поняла, почему дом Келлана был таким пустым, когда мы въехали. Дело не в том, что ему плевать на декорации, хотя это тоже правда. Дело в том, что он унаследовал совершенно чужой дом, а затем от гнева и обиды выкинул все вещи своих родных. Не оставил и следа в своей жизни, ничьего, пока не появилась я и не поставила свой. Его бесконечная боль заставляла мое сердце громко биться в груди, сочувствуя ему.

Эван снова шмыгнул и посмотрел на меня, по моей щеке скатилась еще одна слеза, поскольку я была слишком пораженна его откровением, чтобы смахнуть ее.

— Они были настоящими ублюдками, но… их смерть все еще влияет на него. Когда он был пьян, то рассказал, что они с ним делали. Некоторые из историй… — Эван закрыл глаза и покачал головой, его тело сотрясла легкая дрожь. Я тоже закрыла глаза и вспомнила весь разговор с Келланом о его детстве. Он никогда не вдавался в детали, делился лишь малой частью того, что делал с ним отец. По выражению Эвана я догадалась, что он знал жуткие подробности, и они его сильно впечатлили. Я была одновременно рада своему незнанию, но гадала, какими же были эти детали.

Когда он приоткрыл глаза, они сияли состраданием к другу.

— Он рос без особой любви. Думаю, поэтому он так много спал с другими. Знаю, звучит странно, но… парень всегда казался немного другим, когда дело доходило до женщины. — Он свел брови, сам того не зная, но правильно анализируя своего приятеля. — Он не просто кобель, как Гриффин. Келлан был почти… в отчаянии, чтобы соединиться с кем-то. Будто он сильно хотел кого-то любить… но не знал как.

Он пожал плечами и рассмеялся.

— Это странно, я понимаю. Из меня тот еще психолог. В любом случае, думаю, это он и увидел в тебе… поэтому и рисковал. Кажется, я понимаю, что ты значила для него. — Он положил руки мне на плечи. — Что значишь.

Я подняла ладонь ко рту и сдержала крик горя. Была уверена — Эван знал не все о взрослении Келлана, но понимал гораздо больше, чем думал. Он грустно улыбнулся на мою реакцию и вновь пожал плечами.

— Я не хотел тебя ранить. Просто хотел, чтобы ты знала, он все еще думает о тебе.

Со стекающими со щек слезами мы попрощались, и он ушел. Я не могла сказать Эвану, что хоть я что-то и значила для Келлана, и, может, он все еще думал обо мне… я также знала от Мэтта, что он пытался сойтись с другими девушками. Мне нравилось думать, что ему было трудно, что он заставлял себя это делать, но у Кела были все права, чтобы попытаться забыть меня. Я слишком сильно его ранила. Но не могла упомянуть это при Эване. Об этой части жизни Келлана я не хотела говорить… ни с кем.

И хоть я скучала по своим «Ди-Бэгз», меня радовало, что вижу я их не часто. Мне тоже было больно. И, конечно, тот, кого я действительно хотела увидеть, оставался так далеко, как только мог… и я позволяла ему, хоть это меня и убивало.

Глава 26 Любовь и Одиночество

Был март, воздух все еще веял остатками зимней свежести, как и ароматом возрождения. Университетская вишня цвела и пахла, дворик полнился румяно-розовыми цветами, приподнимающими мое свинцовое сердце каждый раз, когда я проходила мимо.

Зима выдалась тяжелой. Мне не нравилось быть одинокой, но в последнее время я часто была предоставлена сама себе. Сестра была общительной и быстро собрала компанию красивых девушек из «Хутерс», с которыми можно было веселиться; слышала, они были в очереди на календарь «Девушки Хутерс» на следующий год.

Дженни пыталась периодически выводить меня в свет, но у нас были разные графики, и назначить встречу, когда мы обе не работали, и я не была занята учебой, было трудно. Нам удавалось иногда посмотреть фильм и выпить кофе перед ее сменой, но совсем не так часто, как мне бы хотелось.

Благодаря учебе, работе и поддерживании контакта с Денни я была хоть чем-то занята. Поскольку наши часовые пояса были столь разными, «телефонные кошки-мышки»[11] приобрели для меня новое значение. Но мое сердце не могло быть таким занятым, чтобы не скучать по Келлану. Это было невозможно.

Я, может, и пережила три месяца реабилитации с нашим добровольным расставанием, но моя основная зависимость никуда не делась, она билась и извивалась внутри моих вен. Я почти слышала его имя в своем сердцебиении и каждый день проклинала себя за свою глупейшую ошибку. Как я могла быть такой напуганной и глупой, чтобы оттолкнуть такого замечательно мужчину?

В одну ночь сестра ненамеренно подняла эту боль на поверхность. Она была в ванной, готовилась к походу в клуб с друзьями. Сушила свои шелковые волосы с опущенной головой, позволяя фену придать и так идеальным локонам объема. Я прошла мима как раз, когда она поднялась и встряхнула своими косами. На ней был треугольный топ без спины, слишком открытый для нынешней погоды, но не это привлекло мое внимание. А блеск у ее шеи.