Патрик выслушивал самые страшные предположения девушки, устало улыбаясь. Когда она выдохлась и умолкла, он негромко попросил:

- Вета, не будем говорить об этом…

- Почему? – воскликнула она в отчаянии.

- Эти люди – жители моей страны. Понимаете? Кто еще защитит их, если не я?

Вета посмотрела на него так, словно сомневалась, в уме ли принц.

- Ваше высочество… вы думаете, что…

- Я думаю, - перебил он ее так же негромко, но с металлом в голосе, от которого Вета мгновенно умолкла, - что там, где нарушается закон, я должен сделать все, чтобы восстановить справедливость. И закон, и власть не будут стоить ничего, если их сможет повернуть в свою сторону всяк, у кого есть сила. К тому ли стремился мой отец и тому ли он всю жизнь учил меня? В моей стране, - он выделил это, - люди должны жить без опаски, зная, что их могут защитить, а не оскорбить те, кто обязан оказывать им помощь. И покончим на этом.

Чтобы не чувствовать себя нахлебницей, Вета пыталась помогать Марте по хозяйству, смутно, правда, понимая, что тем самым еще больше выдает себя – она почти ничего не умела. Но тетушка отмахивалась, повторяя каждый раз, что если Юхана не тронут, то она будет им по гроб жизни обязана, а потому не надо ей никакой помощи. И жалобно смотрела на девушку слезящимися глазами.

Между делом Вета узнала, что Юхан – не сын ей, а племянник. Родная сестра умерла родами, а мальчонка остался. У них же с мужем детей не было, не дал Бог счастья, вот они и взяли к себе сироту, пожалели, отца-то у парня вовсе не было, нагулянный он, позор в семье. Ей уж самой в ту пору тридцать было, а муж много старше, вот три года назад он и уснул, да не проснулся. Не то от жизни такой, не то от болезни, кто бы сказал точно. Юхан ей теперь – свет в окошке и единственная защита на старости лет.

Рыжий Юхан держался с гостями почтительно, но вместе с тем угрюмо. Чувствовалось, что ему неловко, что парень привык со своими бедами разбираться сам и не надеяться на чью-то помощь. Странная для крестьянина гордость – стыдиться благодарности. Вета порой думала, кто был отец парня – уж не местный ли сеньор осчастливил мимоходом одну из своих девок? Внешне Юхан был – дурак дураком, и нос картошкой, но порой в невзрачных чертах проглядывало что-то такое… не крестьянское. Марта если и знала что-то, то аккуратно молчала.

Как бы там ни было, им нужно было уходить. Отзвенел над деревней плач над уходящими в солдаты – рыдали, как по покойникам, да так, в сущности, оно и было. Отплакалась еще раз Марта – счастливая, с причитаниями, как она им благодарна и век помнить их будет. Заветную бумагу женщина старательно завернула в чистую тряпицу и спрятала «в укромное место». Еще раз заглянул староста – с уверениями, что все произошло по совести. Кого из односельчан забрали вместо тех, кто действительно должен был идти, Юхан и Марта старались не думать. А Патрик и Вета отоспались и немножко передохнули. Нужно было уходить.

Марта перешила Патрику кое-что из старых вещей своего мужа. Теперь он стал больше похож на крестьянина, а не на бродягу… хотя по-прежнему и осанка, и взгляд, и речь – все выдавало в нем того, кто не подчинялся, а подчинял себе других, и даже каторга этого не стерла. Марта напекла им на дорогу лепешек из остатков муки, хоть и немного было этих остатков, насовала моркови и редиски с огорода.

Юхан сказал неожиданно:

- Я вас провожу.

Они вышли на рассвете, едва рассеялась ночная мгла. Деревня просыпалась, гомонили петухи, мычали недоенные коровы, звенели ведра во дворах. Вот-вот прозвучит рожок пастуха. Юхан зачем-то захватил с собой тяжелый мех с водой и повел их к лесу огородами, задворками, и они не спрашивали, отчего так, понимая, что есть на то причины. Пригибаясь, оглядываясь, едва не по колено в мокрой от росы траве они подошли к кромке леса и остановились.

Юхан оглянулся. Деревня осталась позади, все вокруг было затянуто утренним туманом, с каждой минутой стремительно редевшим. День обещал быть ясным и теплым.

- Вот что, - тихо сказал Юхан и опять огляделся. – Я не знаю, кто вы такие… да и знать не хочу. Но вам, наверное, нужно знать… в соседнюю деревню солдаты приезжали. Давеча друг мой к теще ездил туда… рассказал. Искали кого-то. Может, и вас, - он мельком кивнул на сбитые запястья Патрика. – Поэтому, коли вам неохота с ними встречаться… ведь так? – Юхан пристально посмотрел на принца.

Тот не отвел взгляда.

- Так.

- Тогда вам лучше вот что. Большак идет через Веснянские топи… там гать – хорошая, наезженная, но там-то солдаты и могут быть, потому как это единственная дорога. В обход болот идти – крюк на неделю пути. А через топь тропинка есть… плохонькая, но есть. Туда точно никто не сунется, потому что говорят – кто в своем уме, тот в болото не полезет. Но это если тропу не знать. А я знаю и могу вас провести. Крюк, правда, и тут будет, но зато и выведет вас на большак в обход и деревни, и гати. Хотите?

Патрик и Вета посмотрели друг на друга, потом на Юхана – и кивнули согласно.

- Мне из дому надолго нельзя уходить, поэтому до заката постараемся пройти побольше, а потом я вам направление покажу, там не заплутаете. Не бойтесь, - улыбнулся парень неожиданно, видно, очень уж серьезные были у них лица. – Вы, я вижу, люди не лесные. Болота не так страшны, как кажутся, если знать их. Да и мы краем пойдем, в самую трясину не полезем. Ну что, идем?

Он первым нырнул под зеленые своды. Патрик и Вета переглянулись – и последовали за ним.

Было не жарко, но над головой противно гудели комары и слепни. Солнце пригревало, но зябкий ветерок заставлял ежиться. Вета шла последней, но все равно с трудом поспевала за шагами мужчин. То и дело по колено проваливаясь в мутную воду, Вета вспоминала почему-то, как они ездили на охоту в последний раз – зимой.

У самого края болот, едва лишь под ногами захлюпала вода, Юхан остановился.

- Вон ракиты стоят. Слеги надо вырубить…

- Что вырубить? – не понял Патрик.

- Слеги, говорю, вырубить надо. Ну, палку прочную, каждому.

- Зачем?

- Во дурной. Чтоб дорогу щупать. Потыкай палкой – если твердо, значит, иди, а если проваливается – не иди. Понял?

Потом Юхан потыкал каждой палкой в землю, кивнул удовлетворенно и негромко предупредил:

- Идти только за мной, след в след. Иначе утопнете.

Они шли медленно и осторожно, нащупывая слегами тропу. Противный, сладковатый запах болот кружил голову. Вета старалась не смотреть по сторонам – так страшен был вид черной, мертвой воды вокруг.

Несколько раз они останавливались, тяжело дыша, по очереди хлебали воду из тяжелого, булькающего меха, жевали лепешки. Негде было даже сесть; впрочем, платье Веты и без того было мокрым выше колен. После короткой передышки Юхан командовал:

- Вперед… - и снова тыкал палкой в топкую жижу.

Однажды, ступив неловко, Вета оступилась, шагнула вбок и сразу провалилась почти по грудь. На испуганный крик ее метнулся было Патрик, но Юхан закричал:

- Куда! Стоять! – и, проваливаясь, сам подобрался, протянул палку, вытащил на тропу. Обернулся сердито на принца: - Куда вперед батьки в пекло лезешь? Жить надоело?

Вета нащупывала ногой ускользающие кочки, уже не видя, куда именно ступает, из-за набегающего пота, струящегося по лицу. Во рту было сухо и солоно. Все чаще хотелось упасть – и не двигаться. «Зачем я с этим связалась?» - подумалось однажды.

Когда солнце ушло за край леса, кочки под ногами перестали, наконец, противно прыгать, образовали подобие тропы. Шедший впереди Юхан остановился, подождал, пока подтянутся остальные.

– Все, - сказал он. – Дальше я не пойду, опасное место мы прошли. Смотрите: вот эта тропа тянется через болото, и больше уж развилок нет. Впереди – видите? - сосняк, там местечко посуше и повыше, и сухостоя много, так что можно переночевать. Утром держите от сухой сосны на краю – там камень большой стоит, вот прямо от него и сигайте, только опять же пощупайте сперва. Ясно?