24 декабря Бакланов с 5 сотнями своего полка выезжал на Качкалыковский хребет за дровами. На всякий случай взяли с собой 1 орудие. На гребне столкнулись с чеченцами. Чтобы отучить их раз и навсегда мешать заготовке дров, Бакланов скомандовал атаку… Разгорелось настоящее сражение. Был ранен пулей в грудь навылет командир ракетной команды хорунжий Ермилов, убит 1 казак (Иван Маринин из Старогригорьевской станицы), 3 казака и 1 рядовой Самурского полка ранены и 2 казака контужены.

Урядники Яков Осипов, Старочеркасской станицы, и Иван Фролов, Клецкой станицы, получили «Георгиевские кресты». И три казака — Кудин Лосев, Вёшенской станицы, Фетис Кочетов, Еланской станицы, и Иван Родин, Распопинской станицы, — то же самое. Но приказ вышел лишь 30 марта 1852 года.

Глава 18. Черный значок

Перед Рождеством Козловский, руководивший теперь из Грозной, получил приказ собрать вновь в Вознесенской Чеченский отряд и в начале 1851 года расчистить просеку до Шалинской поляны. Просеку в прошлые годы прорубили в 4 версты шириной, но как только русские ушли, Шамиль перегородил ее окопом. Пять тысяч чеченцев строили это укрепление 3 месяца. Ров вырыли в три с половиной сажени шириной и наводнили его из речки Шали, бруствер насыпали из щебня, перемешанного с землей, туры устроили, амбразуры для ружейного огня, две башни возвели для пушек, чуть в стороне специальный редут построили. Наследник Цесаревич, когда проезжал Линию, разглядывал это заграждение в зрительную трубу, и они с Воронцовым решили, что непременно зимой его надо взять.

23 декабря вызвал Козловский в Грозную, славную пьяным разгулом, 2 дивизиона нижегородцев, сотню донцов и 4 сотни линейцев. Пехота у него своя была. Отпраздновали Рождество и Новый год и 4 января в 20-градусный мороз перешли Аргун.

8 января обходным движением снова захватили отстроенный чеченцами Шалинский окоп, прорубили в нем ворота и начали истреблять окрестные леса. Рубка шла с 3 января по 1 марта.

Шамиль стянул на берега Шавдона все силы. Подошел Хаджи-Мурат с аварцами и привез 5 орудий, подошел с аухской конницей Гайтемир, с чеченской Бата, пешее ополчение привели Лабазан и Талгик. 18 января прибыл со своими людьми Даниэль-султан. Бои шли каждый день.

Что касается Бакланова, то этот период его жизни можно изучить подробнее предыдущих, ибо в архивах сохранились его личные рапорты и журнал важнейших событий за 1851 год, присланный Баклановым в Войсковое Дежурство 20 декабря 1851 года.

Написал в журнале Бакланов, что три сотни полка (1-я, 2-я и 3-я) стоят в Куринском, а три (4-я, 5-я и 6-я) — на Карасинском посту. «Полк получает: жалование, ремонтные, провиант, порционные по II категории и на соль по установленным ценам деньги. Из фуража: овес из казны натурою и сено из заготовления самих казаков на сумму, отпускаемую Ставропольским полевым провиантским комиссариатом»[50].

Судя по перечню важнейших событий, на Кумыкской линии все это время стояла тишина.

На Крещение в полку № 17 получили посылку. Развернули и обнаружили в ней черный, шитый серебром значок с Адамовой головой, перекрещенными костями и надписью «Чаю воскресения из мертвых и жизни будущего века. Аминь». По квитанции выходило, что послан он из Аксайской почтовой конторы. Кем — неизвестно. Ходили слухи и были предположения, что сшили его и украсили в Старочеркасском девичьем монастыре. Но послушницы и монастырское начальство отреклись. Видно все же, кто-то из своих постарался, из бывшего полка № 20, отпущенного на Нижний Дон, где и обреталась Аксайская почтовая контора.

Бакланову значок понравился. Чем-то он ему зассовские шутки напоминал. Вывез он его перед строем. У казаков в глазах недоумение, и лица вытянулись. Но Бакланова этим не остановишь. Читал он, будучи в Польше, из военной истории, и встречал в книге такой случай: во время войны Рима с Македонией должно было состояться солнечное затмение. Жрецы во время полководцев предупредили, и римляне, и македонцы. А солнечное затмение — знак плохой, и многие его страшно боялись. А тут сражение предстоит. Что делать? Македонский царь решил переждать, вдруг пронесет. А римский консул прямо перед затмением пошел к солдатам и говорит: «Солдаты! Сейчас будет затмение солнца. Это плохое предзнаменование. Но для кого: для нас или для македонцев? Конечно же, для македонцев! Кто не верит, пойдемте со мной на лагерную стену и посмотрим, что сейчас в македонском лагере начнется». Римляне вышли на вал и смотрят, а в македонском лагере, как солнце стало закрываться, забегали и запаниковали. «Ну, — говорит консул, — видели?». Так и Бакланов:

— Чего косоротитесь? Поглядим, что с чеченцами станет, когда они это все увидят.

С тех пор стали черный значок с черепом и костями за Баклановым всюду возить. Казакам он напоминал о вечной жизни, смертью смерть поправ, а на чеченцев наводил панический ужас. Они и сами, бывало, под черными значками выезжали, но таких страстей никогда не изображали — Аллах не велит — и у других не видели.

Зимой дел — как обычно. Истребили 13 января чеченские запасы сена на Качкалыковском хребте. Значится в журнале: «13 января встреча с партиею горцев на Кочкалыковском хребте, бой с нею и обращение в бегство».

19 января «нападение на чеченцев на Мячике и отбитие быков».

28 января «предупреждение партии горцев, намеренной следовать на кумыкскую плоскость из аула Гальони. Кононада по сему аулу и перестрелка с партиею, явившеюся к нашим войскам». Как оказалось потом, Мичикского наиба разбили, который на плоскость хотел выйти.

Потом Аух наказали. С Аухом вот как вышло. 13 февраля Бакланов получил известия от лазутчика, что ауховский наиб собирается в набег на плоскость. Бакланов решил его опередить и в ночь с 14 на 15 февраля самим идти в набег. Собрались у Герзель-аула казаки полка № 17, 3 сотни полка № 40, 5 рот пехоты и 4 орудия. Но лазутчик опоздал, явился только на рассвете. Решили отложить. Глянул Бакланов в последний раз на горы, чтоб приказ отдать и домой возвращаться, и передумал. День занимался безоблачный, видно далеко. И разглядел он вдали на обрывах чеченские пикеты.

— Слышь, Балабин, кого это они с утра стерегут? Или нас ждали?

Балабин с сомнением:

— Не должны бы…

— Точно, не должны… Это они скот выгнали! — догадался Бакланов. — Эй! Пехотного командира ко мне!

Приказал пехоте стоять на месте скрытно и по первому выстрелу идти на помощь, а сам с казаками примерно в 3 пополудни спустился к Аксаю и, прикрываясь высокими берегами, прямо по полой воде двинулся вверх по течению к Старому аулу.

Холодная вода иногда доходила до конских колен, но шли бодро.

У аула увидели промоины на берегу, и по ним, опустив пики, чтоб издали не заметили, поднялись в лес. Передохнули, огляделись, прислушались. Пора… Через лесные заросли наискосок пошли к берегу соседней речки Яман-су. Попетляли и неожиданно вывернулись на большую поляну, переполненную исхудавшим за зиму скотом. Три — четыре тысячи голов выгнали чеченцы.

— Забираем! Эй, заворачивай их! Гони в ту сторону!

Захватили 6 пастухов, завернули скотину, погнали к Герзель-аулу. Кто-то из чеченцев удрал, да и пикеты все это увидели. Тревога поднялась. Но гнали скотину меж двумя реками, чеченцам всю эту отару обогнать и дорогу перерезать трудно. И Бакланов догадался — спешил две сотни, Балабина и Березовского, те растянулись от речки до речки, образовали стрелковую цепь, стали отстреливаться.

Оглядывался Бакланов на Герзель-аул. Пора бы пехоте на выстрелы подойти. Нет, не видно.

Так, отстреливаясь, стали к Герзель-аулу на чистое выходить. Чеченцы на опушке накопились, конные меж голых стволов замелькали, съехались. Сейчас кинутся плотной массой в атаку, прорвут редкую цепь двух спешенных сотен.

Чтоб опередить их, пригнал Бакланов во весь дух ракетную батарею. Так торопился, что неловко коня крутнул. Перепутались у коня задние ноги, грохнулся он на бок, сбросил Бакланова. Вскочил Бакланов, побежали к нему казаки, а конь на передние ноги поднялся и — всё. Задние поломал. А конь был добрый и росту высокого, Бакланова пять лет бессменно носил.