Изменить стиль страницы
28
Есть край внизу,[625] где скорбь — от темноты,
А не от мук, и в сумраках бездонных
Не возгласы, а вздохи разлиты.
31
Там я, — среди младенцев, уязвленных
Зубами смерти в свете их зари,
Но от людской вины не отрешенных;
34
Там я, — средь тех, кто не облекся в три
Святые добродетели и строго
Блюл остальные, их нося внутри.[626]
37
Но как дойти скорее до порога
Чистилища? Не можешь ли ты нам
Дать указанье, где лежит дорога?»
40
И он: «Скитаться здесь по всем местам,
Вверх и вокруг, я не стеснен нимало.
Насколько в силах, буду спутник вам.
43
Но видишь — время позднее настало,
А ночью вверх уже нельзя идти;
Пора наметить место для привала.
46
Здесь души есть направо по пути,
Которые тебе утешат очи,
И я готов тебя туда свести».
49
«Как так? — ответ был. — Если кто средь ночи
Пойдет наверх, ему не даст другой?
Иль просто самому не станет мочи?»
52
Сорделло по земле черкнул рукой,
Сказав: «Ты видишь? Стоит солнцу скрыться,
И ты замрешь пред этою чертой;
55
Причем тебе не даст наверх стремиться
Не что другое, как ночная тень;
Во тьме бессильем воля истребится.
58
Но книзу, со ступени на ступень,
И вкруг горы идти легко повсюду,
Пока укрыт за горизонтом день».
61
Мой вождь внимал его словам, как чуду,
И отвечал: «Веди же нас туда,
Где ты сказал, что я утешен буду».
64
Мы двинулись в дорогу, и тогда
В горе открылась выемка, такая,
Как здесь в горах бывает иногда.
67
«Войдем туда, — сказала тень благая, —
Где горный склон как бы раскрыл врата,
И там пробудем, утра ожидая».
70
Тропинка, не ровна и не крута,
Виясь, на край долины приводила,
Где меньше половины высота.[627]
73
Сребро и злато, червлень и белила,
Отколотый недавно изумруд,
Лазурь и дуб-светляк превосходило
76
Сияние произраставших тут
Трав и цветов и верх над ними брало,
Как бóльшие над мéньшими берут.
79
Природа здесь не только расцвечала,
Но как бы некий непостижный сплав
Из сотен ароматов создавала.
82
«Salve, Regina,»[628] — меж цветов и трав
Толпа теней,[629] внизу сидевших, пела,
Незримое убежище избрав.
Божественная комедия Dante008707.jpg
85
«Покуда солнце все еще не село, —
Наш мантуанский спутник нам сказал, —
Здесь обождать мы с вами можем смело.
88
Вы разглядите, став на этот вал,
Отчетливей их лица и движенья,
Чем если бы их сонм вас окружал.
91
Сидящий выше, с видом сокрушенья
О том, что он призваньем пренебрег,
И губ не раскрывающий для пенья, —
94
Был кесарем Рудольфом, и он мог
Помочь Италии воскреснуть вскоре,[630]
А ныне этот час опять далек.[631]
97
Тот, кто его ободрить хочет в горе,
Царил в земле, где воды вдоль дубрав
Молдава в Лабу льет, а Лаба в море.
100
То Оттокар; он из пелен не встав,
Был доблестней, чем бороду наживший
Его сынок, беспутный Венцеслав.[632]
103
И тот курносый, в разговор вступивший
С таким вот благодушным добряком,
Пал, как беглец, честь лилий омрачивший.
вернуться

625

Есть край внизу — Лимб (А., IV, 25-151).

вернуться

626

Три святые добродетели — так называемые «богословские» — вера, надежда и любовь. Остальные — это четыре «основные» или «естественные» (см. прим. Ч., I, 23–27).

вернуться

627

Где меньше половины высота — меньше половины самого высокого края стены, окаймляющей долину.

вернуться

628

«Salve, Regina» (лат.) — «Славься, царица», церковный гимн.

вернуться

629

Толпа теней, сидящих в уединенной долине, — души земных властителей, которые были поглощены мирскими делами.

вернуться

630

Рудольф Габсбургский — император так называемой «Священной Римской империи» (с 1273 по 1291 г.). Он «пренебрег своим призваньем», то есть не пошел в Италию, чтобы подчинить ее своей власти.

вернуться

631

А ныне этот час опять далек — потому что итальянский поход германского императора Генриха VII в 1310–1313 гг. кончится неудачей.

вернуться

632

Рудольфа утешает его заклятый враг, чешский король Пржемысл — Оттокар II, павший в битве с ним в 1278 г.