136
Я видел, как, легок и горделив,
Бежал корабль далекою путиной
И погибал, уже входя в залив.
139
Пусть донна Берта или сэр Мартино,[1409]
Раз кто-то щедр, а кто-то любит красть,
О них не судят с богом заедино;
142
Тот может встать, а этот может пасть».
Песнь четырнадцатая
Четвертое небо — Солнце (окончание) — Пятое небо — Марс — Воители за веру
1
В округлой чаше от каймы к средине
Спешит вода иль изнутри к кайме,
Смущенная извне иль в сердцевине.
4
Мне этот образ вдруг мелькнул в уме,
Когда умолкло славное светило
И Беатриче тотчас вслед Фоме
7
В таких словах начать благоволила, —
Настолько совершенно к их речам
Уподобленье это подходило:[1410]
10
«Он хочет, хоть и не открылся вам
Ни голосом, ни даже помышленьем,
В одной из истин снизойти к корням.
13
Скажите: свет, который стал цветеньем
Природы вашей, будет ли всегда
Вас окружать таким же излученьем?
16
19
Как, налетевшей радостью стремимы,
Те, кто крутится в пляске круговой,
Поют звончей и вновь неутомимы,
22
Так, при словах усердной просьбы той,
Живей сказалась душ святых отрада
Кружением и звуков красотой.
25
Кто сетует, что смерть изведать надо,
Чтоб в горних жить, — не знает, не вкусив,
Как вечного дождя[1412] сладка прохлада.
28
Единый, двое, трое, тот, кто жив
И правит вечно, в трех и в двух единый,
Все, беспредельный, в свой предел вместив,
31
Трикраты был воспет святой дружиной
Тех духов, и напев так нежен был,
Что всем наградам мог бы стать вершиной.
34
И вскоре, в самом дивном из светил
Меньшого круга,[1413] голос благочестный,
Как, верно, ангел деве говорил,
37
Ответил так: «Доколе Рай небесный
Длит праздник свой, любовь, что в нас живет,
Лучится этой ризою чудесной.
40
Ее свеченье пылу вслед идет,
Пыл — зренью вслед, а зренье — до предела,
Который милость сверх заслуг дает.
43
Когда святое в новой славе тело
Нас облечет, то наше существо
Прекрасней станет, завершась всецело:
46
Окрепнет свет, которым божество
По благости своей нас одарило,
Свет, нам дающий созерцать его;
49
И зрения тогда окрепнет сила,
Окрепнет пыл, берущий мощность в нем,
Окрепнет луч, рождаемый от пыла.
52
Но словно уголь, пышущий огнем,
Господствует над ним своим накалом,
Неодолим в сиянии своем,
55
Так пламень, нас обвивший покрывалом,
Слабее будет в зримости, чем плоть,
Укрытая сейчас могильным валом.
58
И этот свет не будет глаз колоть:
Орудья тела будут в меру сильны
Для всех услад, что нам пошлет господь».
61
Казались оба хора так умильны,
Стремясь «Аминь!»[1414] проговорить скорей,
Что им был явно дорог прах могильный, —
64
Быть может, и не свой, а матерей,
Отцов и всех, любимых в мире этом
И ставших вечной чередой огней.
67
И вот кругом, сияя ровным светом,
Забрезжил блеск над окаймлявшим нас,
Подобный горизонту пред рассветом.
70
И как на небе в предвечерний час
Рождаются мерцанья, чуть блистая,
Которым верит и не верит глаз,
вернуться
1409
Донна Берта или сэр Мартино — то есть первый встречный.
вернуться
1410
Уподобленье это подходило — потому что речь Фомы была направлена от каймы (из хоровода) к средине, а речь Беатриче — наоборот.
вернуться
1411
Когда вы станете опять очами зримы — То есть когда, согласно церковной догме, мертвые воскреснут и души воссоединятся с телами.
вернуться
1412
Вечного дождя — то есть небесной благодати, непрерывно нисходящей на души в Раю.
вернуться
1413
В самом дивном из светил меньшего круга — то есть в пламени, окружающем Соломона (Р., X, 109–110).
вернуться
1414
«Аминь» — по-еврейски означает: «Да будет так».