* * *

Логопед Бруякин, усугубившись грубостью жены, с которой прожил в согласии больше пятидесяти, ни разу не изменив, заявил, потея от напряжения:

– Вот к-ка-ак к-куплю «Виагры», к-ка-ак пойду по девкам, будешь з-знать...

Ошарашенная неслыханной дерзостью жена так и села задом на табуретку. И сказала-то почти ничего: маразматик старый.

Уже и «Новостя» закончились, а она всё сидит, чуть шевеля немым ртом. Как Марсель Марсо. Угас пламень праведного гнева в глазах, по телу распространился дурнотной волной озноб, а в ошалелой голове одна, всего лишь одна, скорбная мысль:

– Петенька, а где ж ты денег-то возьмёшь?..

Она и произнесла её жалобным голосом. От безысходности.

К-к-как думаешь, на р-развод не подаст? – переживает Бруякин.

* * *

Новогодний коллаж

Давно исчезла из житейского употребления «юбилейная декада»: 40, 50, 60. Под звон литавр и вопли ваучеризированных сограждан удалилась за горизонт...

Единица дальнейшего хода времён измельчала на порядок. Побрели ущербные годы конверсионных унижений и тотального недоверия. Встреча каждого нового года опасливо смахивала на проводы... Ощущение усиливал мрачный лик на экране за пять минут до.

В небе хвосты корпоративных салютов. Треск петард сливается с безумным воем припаркованных в сугробах машин. Менеджеры по продажам стреляют шампанским и тут же метят углы свежей мочой.

Календарь возвращает шкалу пятидневок: понедельник-пятница, понедельник-пятница.

Выходных – нет! Выходить некуда.

* * *

В моё время любили рисковых. Отчаянных. Готовых на всё и почти сразу – если симпатия. Что это было? Здоровая авантюрность? Не заторчать в девках? Потребность самоутвердиться? Всего понемногу, наверное.

Их не только «любили»... Уважали. Держали за своих во дворе, в компании. Гнали чужаков. Лишь бы по рукам не пошла.

Были и другие. Симпатия, в чём бы она не проявлялась, для них вообще не существовала. Расчёт, гарантии, блюдение себя до неприличия. Динамистки. Или совсем тупые, кому «мама не велит»: “Morgen, morgen, nur nicht heute!” Вот и мыкается... В набитый трамвай ей влезть – тесно, хоть и тепло. «Буду свободного ждать», – перетаптывается на морозе. Ну, жди, жди...

Замуж их не спешили разбирать: при полных гарантиях сохранности начального капитала парням мнилась в них отталкивающая своекорысть. Несовместимая с горячим чувством.

Между прочим, из них и жёны-то получались хреновенькие...

* * *

Редкостная жара стоит: под сорок. Горят торфяники. Смог, смрад. Ночь - как обморок. Как живут другие? Наблюдаю...

Мухи дохнут. Комаров не видно, не слышно. Собаки лают осипшими глотками, чуть живые тащатся на помойки. Кошки прячутся по подвалам. Птицы отлетели в соседние регионы и вряд ли надумают возвращаться...

А пауки? Они на службе: домовые. Обретаются под ванной и в туалете, самых комфортных местах. Зашёл поприветствовать. Гликерия, блондинка, любопытная и безбоязненная особа. Второй – Якудза. Чёрный, настороженный, всегда готов к бегству.

По ночам тоже не спят.

* * *

О массаже

Эмоциональная память человека находится в трапециевидных мышцах – справа и слева от шеи.

Надо разминать. Друг другу. И почаще.

* * *

Толстой, Ганди: не ругайте темноту – зажгите свечу!

Прочёл внуку, ему пятнадцать. Компьютер, шахматы, читает... Долго высматривал подвох в моих глазах. Решился:

– А если фонарик?

* * *

Откинулся Мавроди. (МММ который). Недели не прошло – частушка в народе:

Во саду ли, в огороде

Отдалася я Мавроди.

Мне с лица воды не пить,

Буду жулика любить.

Полюбил и он, навроде,

Обещал не колобродить,

Репутацию держать,

Но старух не обижать.

* * *

Старение тела – скверная штука. Эстетически. Физиологически. Психо...

Но хуже – старение от закостенелости представлений, неспособности ломать стереотипы, неумения выбрать, неуверенности.

Именно этих стариков жизнь выпихивает на обочину первыми.

* * *

...За печкой, в тесном тёмном закутке с прогнившими досками, возня, стукотня копытцев, нежное мычание, короткое, зовущее блеянье – бе-е! Ясли на зиму: смешная тёлочка с вихром белых волос на лбу и ягнятки, чёрный и белый. Это они играют, стучат копытцами.

Пахнет тёплым навозом, овечьим горошком и мочой.

Слезать с печи неохота, да гонит на двор малая нужда. Одной ногой ткнулась в мягкий пушистый бочок ягнёнка, другой - шарит валенки у занавески. И – прытью в сенцы, присесть у обледенелого порога в хлев...

В окнах ещё темно. Отец запрягает лошадь. Мать в платке, с чугуном. Готовит пойло у печи.

– На, дочк, пожуй пока, – суёт вчерашнюю ржаную лепёшку. – Не отморозила?

...Просыпается в слезах.

– Что ты плачешь?

– Дом снился...

Есть только одно место, которое мы зовём «дом».

Сколько бы не прошло...

* * *

Иная версия

Бабка провожает Любу в школу. Внучка пританцовывает, напевает звонким голоском:

Синенькая юбочка,

Ленточка в косе.

Кто не знает Любочку?

Любу знают все.

– Замолчи! - бабка остервенело дёргает внучку за руку, оглядывается по сторонам. – Прости, Господи... С таких-то годов...

* * *

Кто?

Иду к рукомойнику. Брень-дрень – воды нет, снимаю крышку за пипку, потише музыка – бре-е-нь... Над высохшим, в чьих-то останках, дном паутина. В ней мордой кверху, лапищи цапучие растопырил – хозяин. Ловец. Смотрит – чего надо? Снасть дёргает.

Пока смотрел, муха – ззык, об стенку – тресь башкой, брык в сеть. И задёргалась. Он верёвку на шею – хоп. И замотал в два счёта. Спутав намертво, подмигнул: вот так вашего брата...

И так миллионы лет: дичь, выпучивши глаза, летит, охотник, прищурив глаз, поджидает. А этот... спрут, чего ждал? Сеть плёл? Если крышка закрыта? А воду налить – как он туда влезет? Значит, кто-то создаёт условия?

Я на даче один... Кто?

* * *

Даю сильнейшую аффирмацию. Бесплатно.

«Я – подарок Бога этому миру! Этот мир – подарок божий мне!»

Принимай. Пользуйся.

* * *

Сказка о Пупе

...А сверху, из зарослей чертополоха, разбросав по сторонам крылья, летел белой птицей внук. От безграничности пространства, исторгая вопль:

– Я -а-а-а Пуп Земли-и-и!

* * *

...Посидели в оградке у Зины.

Январь-февраль, 2011 г.

ЗАПИСКИ ЛИТЕРАТУРНОГО САМОУЧКИ

Мои родители – авиаторы.

Отец, Хапов Борис Федорович, служил в инженерно-авиационных подразделениях – от начальника цеха ремонтной базы до начальника отдела штаба ВВС МВО. Службу закончил в звании полковника. Ещё в ШМАСе * проявил себя как толковый изобретатель – придумал и изготовил станок для притирки клапанов авиационных двигателей, тогда – поршневых. В знак поощрения начальство направило его в Академию им. Жуковского – за высшим образованием.

У отца после ремонта не разбился ни один самолет. За всю долгую службу.

Закончил он свою карьеру на военной кафедре МАТИ: вел там курс по излюбленной тематике – «Авиационные двигатели». Он и сам был всю жизнь как авиационный двигатель: точен и надёжен…Сожалею, но мне мало что передалось от него.

Моя мать, Валентина Петровна Хапова (Акулинина) – вторая в СССР женщина-лётчица. Восемнадцатилетней девчонкой самостоятельно подняла в небо У-2! Первой в лётной школе на Ходынке! Остальные в группе были парни…

В начале тридцатых авиаотряд был брошен в Закавказье на борьбу с малярийным комаром и саранчой, которая тучами шла из Персии, не оставляя живой травинки на своём пути. Мама, любимица отряда, обрабатывала ядохимикатами заболоченные плавни, поймы рек, прибрежную полосу Аракса. Доводилось совершать аварийные посадки в глухой безлюдной местности, подвергая опасности свою жизнь. Думаю, если б не она, прожорливая саранча уничтожила бы всю растительность от Ленкорани до Большого Кавказского хребта…