— Мужики, дело вот какое… Степанова только что отправилась на встречу с Ахмадом. Взять вас с собой или идти за ней запретила, но вы и я наслышаны, кем является этот моджахед. От него жди любой пакости. В общем так, встреча у них назначена на четыре на старой лесной дороге в двух километрах отсюда. Подстраховать бы надо бабу, хоть она и говорит, что справится. Добровольцы есть?

Тут же шагнули Мешков, Бутримов и еще семеро. Остальные тоже начали подниматься с кроватей. Кто-то буркнул:

— Все пойдем! Маринку в лапы мясника мы не отдадим. Что же вы нас раньше не предупредили? Может и удалось бы совместными усилиями ее уговорить взять прикрытие. Давно ушла?

— Только что. Сразу идти не стоит. Спугнем гада. Да и ей на глаза лучше не попадаться. Проделать надо все тихо. Если удастся, взять Ахмада без шума. В общем, смотрите по обстоятельствам. Минут без двадцати четыре отправитесь, а пока отдыхать…

Марина легко нашла полузаросшую дорогу. Добралась до поляны на склоне. Это было совсем крошечное пространство между деревьями, диаметром не более тридцати метров, со всех сторон окруженное елями, дубами и редким кустарником. Дождь перестал. С легким шорохом с хвои падали тяжелые холодные капли. Ветер свистел в кронах деревьев. Временами, издалека, до Марины доносился скрип старого дерева, похожий на стон. Она внимательно огляделась вокруг. Прислушивалась несколько минут, стараясь уловить малейший звук. Никого не было. До назначенного срока оставалось почти полтора часа. Посреди поляны из земли торчал огромный валун. Серо-черная поверхность и коричнево-ржавая трава навевали скуку, но женщина не поддалась этому чувству.

Прячась за деревьями, обошла поляну со всех сторон, стараясь не высовываться из-за деревьев и всегда иметь впереди укрытие. Временами ей приходилось добираться до следующего укрытия практически ползком. Бушлат и брюки промокли насквозь и покрылись грязью. Впереди мелькнуло что-то пятнистое и она резко замерла. Мимо нее торопливо прошел тот самый тип, что следил за спецами в Дуба-Юрте. Он оглядывался и прислушивался, но по-видимому ничего подозрительного не обнаружил.

Марина замерла за стволом ели, наблюдая. Он каркнул вороном. Было очень похоже. Издалека донеслось ответное «Кра-а». Степанова заметила, как парень облегченно вздохнул и начал устраивать поудобнее за обомшевшим пеньком. Женщина начала приближаться к наблюдателю, чтобы разобраться, но немного подумав, решила обождать и замерла. Что-то внутри скомандовало «Стоп».

На противоположном краю поляны появилось трое мужчин в гражданской одежде. Марина невесело усмехнулась: «Колька конченным подлецом стал. Я правильно сделала, что не дала ему времени для подготовки». Она осторожно отошла вглубь леса, маскируя следы. Охрана Горева осмотрела окрестности поверхностно. Прошлись по краю опушки. Степанова поморщилась: «Бездельники. Деньги, наверное, немалые получают, а службу кое-как несут». По всей видимости, они вообще не надеялись, что женщина явится. Покрутились еще немного, а затем отправились назад. Первый остался на месте. Степанова следила за троицей почти полкилометра и вернулась, убедившись, что они уходят совсем.

Вернулась на прежнее место. Тип в камуфляже продолжал прятаться за обомшевшим пеньком. Только теперь сверху на гниющем дереве лежала собранная снайперская винтовка и парень старательно вглядывался в оптику, рассматривая поляну, которая находилась, как на ладони. Марине тут же пришла в голову мысль: «Не тот ли это тип, что Монаха подстрелил?».

Степановой засада не понравилась и она направилась к бандиту, зажав в руке «Осу». Ступая бесшумно по мшистому ковру, все ближе и ближе подкрадывалась к снайперу. По дороге приглядела укромное местечко: корни вывернутой ели образовали нечто похожее на шалаш. Земля с корней не осыпалась из-за густо росшей травы и даже вблизи рассмотреть хоть что-либо в этом хаосе из корней было невозможно. До бандита оставалось метров десять, когда издалека снова донесся крик ворона. Стрелок ответил и в ту же секунду получил прикладом автомата по голове. Это Маринка бросилась вперед, преодолев оставшиеся метры за считанные секунды и по дороге решив не убивать бандита. Снайпер ткнулся лицом в мох, по виску потекла струйка крови.

Марина быстрехонько спеленала его, пока не очнулся. Заткнула рот и, откуда только силы взялись, оттащила в укрытие. Замаскировала следы, проведя по мху сучковатой палкой. Забрала винтовку с пенька и вернулась к пленнику. Из щелей между корней наблюдала за всем, что происходило вокруг. Горев шел уверенно, хотя часто осматривался и прислушивался. Он был одет в обычный армейский камуфляж. Поглядев на поляну и никого не обнаружив, Николай оглянулся и каркнул. Маринка преспокойно ответила. Горев поверил, что находится под охраной и вышел на край поляны. Встал за толстой елью, наблюдая за открытым пространством. Посмотрел на часы.

Степанова выбралась из укрытия и ползком подобралась со спины к бывшему приятелю. Оставалось не более пяти метров. Несколько минут разглядывала коренастую фигуру, приникшую грудью к еловому стволу. Она могла бы легко снять его, просто метнув нож, но все внутри взбунтовалось от этой мысли. Что-то мешало ей поступить так. Женщина даже не сняла автомат с предохранителя. Привалилась к ели спиной и сказала, не выглядывая:

— Зачем же пакости делать и снайпера приводить?

Он резко обернулся и прижался к стволу спиной. В руке был пистолет. Она заметила промелькнувшее на лице изумление. Ахмад цепко оглядывал деревья, силясь угадать, за которым спряталась бывшая подружка. Никого не обнаружив, Горев спросил:

— Что ты с ним сделала?

Она, все так же не выглядывая, ответила на вопрос вопросом:

— А что делают с врагом?

— Значит, убила?

Степанова усмехнулась:

— Может уберешь пистолет? Если бы я была такой же подлой, как ты, я бы давно выстрелила тебе в спину или метнула нож. Ты у меня на мушке.

Горев деланно улыбнулся и спрятал ТТ в карман:

— Смотрю, ты навыки не растеряла!

Она ответила со злой улыбкой, стараясь за ней скрыть ярость:

— Пока на земле имеются подобные тебе, нельзя мне навыки терять.

— Зачем звала?

— Убить тебя, но в честном поединке.

Он усмехнулся:

— Думаешь, получится?

— Давай попробуем!

Решительно вышла из-за дерева и замерла всего в пяти метрах от него. Николай тяжело уставился на женщину, продолжая прижиматься к стволу спиной. Лицо Марины было отчужденно-холодным и Ахмад мгновенно понял, что она всерьез собралась с ним драться. В душе все обмерло. Он мысленно выругал себя, что пришел на эту встречу. Она спросила, заметив, как бывший дружок приподнял пальцы и спрятал их в рукав:

— Нож метать собрался? Давай, мясник, кидай! Ты привык ножом орудовать. Только потом моя очередь! Умирая, я и то тебя убью!

Маринка, не скрываясь, выдернула «Осу» из петельки в рукаве, не сводя глаз с Горева ни на секунду. Тот сразу опустил пальцы. Жадно смотрел на постаревшее обветренное лицо. Сердце сжалось, когда до него вновь дошла такая простая истина — они стали врагами. У Николая холодок пробежал по спине, до такой степени ему захотелось прижать Марину к себе. Почувствовать мягкость и теплоту ее волос. Он смотрел на нее и не шевелился. Степанова начала приближаться к нему. Все так же не моргая, фиксировала каждое движение. Ахмад почувствовал в душе усталость и предложил:

— Может поговорим? Расскажи, как там мои…

Степанова зло усмехнулась, встав в паре метров от него:

— Твои? Дядя Леша твои взрослые фотки все сжег, ты умер для него. Тетя Маруся болеет, но и для нее ты не живой. Витек тебя пристрелит сразу, если найдет. Его дети не знают о твоем существовании. Понял? Ты для них умер. У меня есть фотографии, могу показать.

Он протянул руку:

— Давай…

Марина подошла вплотную. Понимая, что он не бросится, вытащила из внутреннего кармана документы и вытянула три фотографии. Летом, она тайком сняла отца, мать и племянников Кольки. Горев так и не двинулся с места. Женщина протянула фотографии и заметила, как затряслись руки у матерого волка. Ислам исламом, но он так и не смог отречься от родных людей. Ахмад судорожно вздохнул, разглядывая полностью седую голову отца и сгорбленную мать, стоявшую с палочкой у новенького палисадника. Двух веселых мальчишек с удочками на таком знакомом с детства угоре. Глухо спросил: