Добрыня вздохнул:

— Прости, брат. Совсем замотался…

— Тут другое важно — сии людишки, что я приволок, с огненным зельем знакомы…

— Что?!

Челюсть Добрыни отвисла от изумления.

— Правда, как я понимаю, состав у их смеси иной, и совсем по другому его делают. Огнебои же их совсем против наших плохи. Размер крошечный, едва больше нашей ручницы. Но само то дело многое говорит.

— Да… Истину молвишь…

— Словом, пора нам задуматься, брат. Ты много чего сделал за время, что старший наш, Ратибор, начал. Хватит в скорлупе сидеть. Пора, брат.

Внезапно лицо императора стало задумчивым:

— Пора, говоришь? Что же… Тогда слушай мой приказ — даю тебе шесть месяцев, брат. За это время отдохни, собери армию, припасы, построй махины необходимые, и кораблей, сколь надобно. А как срок подойдёт — через земли луров выдвинешься в низ старых земель, и оттуда будешь штурмовать эти острова.

Подошёл к стене, раздёрнул занавески, что ту укрывали. Охнул Дар от неожиданности — на той был чертёж мира нарисован. Не весь, конечно, подробный, но что известно было славам, всё мелко выведено и подписано. Рукой Добрыня указывал на небольшую гряду островов возле края Старых земель.

— А там что?

Брат усмехнулся:

— Ничего.

— Как?!

— Ты сюда смотри.

Рука показала на выдающийся вниз край материка.

— Здесь наше посольство исчезло. Нашлись его следы. В степи отыскались останки. Всех порубили. Почти. Но одного мы всё-таки нашли. Парень уже и речь почти забыл, да вот… Эти люди посмели на славов и Империю меч поднять. Ты за наших людей город с лица земли стёр. Так почему я должен спускать? На островах этих будем строить грады для воинов, которые в походы пойдут, огнём и мечом отплатят они за смерть послов наших.

— Но люди на островах чем виноваты?

Лицо Добрыни стало вдруг жёстким.

— Ничем. Просто их земли нам нужны. Как и эти. И эти. Хватит нам сидеть, Дар, за морями океанами. Сам сказал — пора. Вот и начнём.

— Уверен?

Младший брат покосился на старшего, тот уверенно кивнул:

— Уверен. Жрецы Распятого свою веру тащат всюду. Покоряют страну за страной, гребут под свою руку всё новые и новые земли. Наливаются силой. Я с Троицей Жизни вновь говорил — они согласны, что нужно запечатать чёрную веру. Не давать ей воли. Посему — запечатать для них Восход, а на Заходе пускай они в собственном котле варятся. Жрут друг друга.

— Высоко ты задумал… Удастся ли?

Добрыня кивнул:

— Удастся. Поведёшь армию на острова и покоришь их. А там посмотрим — либо дальше пойдём, либо остановимся, передышку сделаем. Спешить нам некуда пока, и надрываться особо не стоит. Сила Империи не только в огне, но и в пахаре, сам знаешь.

Младший кивнул, замеру стены, вглядываясь в карту. Однако…

Глава 22

…Алекс фон Гейер, бывший рыцарь Ордена тамплиеров, а ныне десятник конной сотни личной охраны воеводы князя Дар Соколова, волновался. И очень сильно. Новая жизнь, новая судьба. Нелегко пересматривать то, к чему был приучен с самого рождения, особенно, на четвёртом десятке жизни. Но… Либо жить, наконец, нормально, как и должен человек. Или сгинуть безвестно неизвестно для чего и, главное, за кого в худшем случае. Либо гнить от старости в нищете в лучшем. Хватило лишь один раз решиться, и теперь его судьба стала совсем иной. И, верится, намного лучше той, что сулило ему прошлое.

— Прибываем, воин.

Кивнул в знак благодарности. Вот тоже примета новой жизни. Раньше бы и в голову не пришло поблагодарить услужливого матроса, поскольку тот наверняка простолюдин, а он — рыцарь. Каким же шоком стало то, что сам Император не кичится своим происхождением и голубой благородной кровью, а наравне со своими челядинцами, к примеру, ест из одного котла! Носит такую же одежду, как и остальные славы, и, главное, не делает различия между выходцами из тех народов и родов что населяют Империю! Да ещё какую! Огромнейшую! Равной которой нет во всём свете! Раскинувшуюся на два континента, населённую больше чем ста миллионами подданных! И не просто подданных, а свободных людей, любящих своего государя искренне, первое, трудящихся не из под палки, а по совести и чести. Каким удивлением было узнать, что в Империи не знают, что такое воровство, разбойничьи шайки, голод и болезни! В старушке Европе эпидемии с завидной регулярностью опустошали густонаселённые страны и города, оставляя после себя редких счастливчиков. А тут… Даже города было невозможно сравнить с европейскими! Большие, светлые, практически без стен — здесь они ни к чему. Но самое главное — чистые и ухоженные! Когда Алекс немного освоился, Дар отправил его с каким то мелким поручением на юг, в Куско, и бывшего рыцаря увиденное настолько шокировало, что он долго приходил в себя после поездки. Не физически. Душевно. А сколько новых знакомых удивили тевтона до глубины души своим образованием, щедростью, добротой! И, конечно, сын… Марк вытянулся, окреп, стал совсем другим и внешне, и по характеру. Когда они виделись с ним последний раз шесть лет назад, был слабенький хилый мальчик, тощий от недоедания, в грубых, хотя и чистых лохмотьях. Запуганный, словом, как метко говорят славы — не от мира сего. А теперь… Отцу по грудь, плечи всего чуть уже родительских, знает целых три языка, и на всех говорит бегло, без запинки. Только вот родную речь почти позабыл… Воспитатели в казарме на него не нахвалятся — умом быстр, смел, воинскую науку осваивает легко, словно она у него в крови. Ведь сдержал свой слово князь-друг, позаботился о чужом ребёнке, словно о родном. Поначалу дичился парень, хотя и не подавал виду, когда с родителем встретился, потом оттаял, снова принял. А Алекс смог, наконец, не таясь назвать себя отцом. С гордостью, а не тайно и со смущением. Это — не Орден. И не Европа. Правда, подарок сыну от Дара насторожил — с чего бы вдруг его сыну, да рабыню дарить? Притом — сарацинку, и младше самого парня? Но раз князь так решил — пусть и будет. Дар зря никогда ничего не делает. И девчонка вроде старательная. Во всяком случае, послушная точно. Что ни скажешь — делает. Марк её не обижает, она для него словно предмет мебели. Собственник… Невольно рыцарь улыбнулся, на душе тепло стало… Через месяц армия отправляется в поход. Когда увидел, где будут сражаться — даже дух перехватило. Ничего себе, однако, замашки у славов. Потом понял — для них это обычное дело…

…Дрогнул корпус корабля, когда натянулись швартовые концы, за тумбы причала торгового обмотанные. Навалился со скрипом на подушки хлопковые, к бокам прибитые, для сохранности. Чуть погодя бухнула сходня, Алекс оглянулся — вот они, оба. Крепкая фигура сына с заплечным мешком за спиной, уже одетая в платье славов тоненькая девочка с небольшой котомкой.

— Пошли?

— Пошли. Веди, сын.

Тот шагнул первым, потом сам родитель, и, последней, засеменила своей походкой маленькая рабыня. Спустились по даже не дрогнувшим доскам сходни, ступили на каменный причал. Тевтон осмотрелся по сторонам — небольшой, по сравнению с уже привычными ему городок. Тысяч на пять жителей, вряд ли больше. Скорее даже меньше. Марк уже привычно шагал по вымощенной, как повсюду, улочке, ведущей вверх, где привольно раскинулись небольшие дома, обнесённые аккуратными оградками. Людей практически не было, и догнав сына, отец спросил:

— А где все?

— Работают, папа. Кто в море, рыбу добывает, а кто вон там…

Показал рукой на раскинувшиеся в стороне от городка длинные сараи. Там действительно суетился народ.

— Город этот рыбой знаменит. Почитай, самая вкусная морская снедь здесь делается. Пробовал палтус?

— Конечно!

Рыцарь вспомнил громадные, нежные куски вкусно пахнущего дымком белого мяса, в котором практически не было костей.

— Вот здесь его и делают. Да много чего ещё. Викинги, они ведь не только мечом махать умеют…

— Викинги?!

Алекс вспомнил страшную молитву франков «от неистовства норманнов, избави нас, о, Господи», и не поверил своим ушам: