Слово дворникбыло ёмким — обозначало самых разно­родных по своим занятиям дворников, почему и назревала необходимость в различении их по группам, выполнявшим более или менее однородные обязанности. Это стало воз­можным в связи с обновлением административной терми­нологии, которое сопутствовало изменениям в различных областях жизни в XVIII в. и позднее. Скажем, почтовый стан, именовавшийся прежде ямом, сменялся почтовой станцией, и ямской дворникуступал место станционному смотрителю. В других случаях дворникизаменялись управителямии т.д. Заметим кстати: название управи­тельбыло известно и ранее, но имело другие значения: «вождь, направитель» (о боге), «кормчий», «возница». Постепенному закреплению слова дворникза более опре­деленным кругом лиц способствовало и другое обстоя­тельство: с отнесением границ государства от центральных районов России и устранением в них военной опасности, а также с иной организацией армии отпадала необходи­мость в осадных дворах и соответственной группе дворни­ков. В результате этих перемен круг лиц, называемых дворниками, сузился до двух групп — владельцев, или со­держателей, постоялых дворов и работников, которые охраняли дома и держали их в чистоте.

В первом значении слово дворникне отмечено в сло­варях литературного языка первой половины XIX в. (Слов. Акад. 1809; Слов. 1847), но было обычным в художественной литературе этого столетия: «В городе у разнощика был издавна знакомый дворник, или содержатель постоялого двора» (Даль, Напраслина); [Овсяников о племяннике:] «Крестьянам просьбы сочиняет, доклады пишет, сотских научает, землемеров на чистую воду выводит, по питейным домам таскается, с мещанами городскими да дворниками на постоялых дворах знается» (Тургенев, Однодворец Овсяников); «Таким образом на шестой день к вечеру они добрались до Н-а и остановились ночевать на постоялом дворе у какого-то орловского дворника» (Лесков, Житие одной бабы).

Хозяйку постоялого двора и вообще любого дома ха­рактеризовало такое присловье: «Какова дворница, такова у нее горница».

Пока важнейшими путями в России являлись большие дороги с их постоялыми дворами, слово дворникс соот­ветственной семантикой было в активном употреблении. С развитием более совершенных путей значение этих больших дорог и их постоялых дворов упало, а вместе с тем, вполне понятно, стало более ограниченным и употребление слова дворникв таком семантическом плане. К тому же и в городских условиях, с появлением гостиниц, названия постоялый двори соответственное дворниквыпадали из употребления. Далее, слишком глубокими были социально-имущественные различия между собственником двора и работником при доме, чтобы и того и другого равно называть дворником. За собственником, в его привилегированном положении, закреплялись наименования купец, хозяин, домовладелеци т.п.

В общем, так или иначе слово дворникоказалось свободным не только от ранних значений, но также и от более поздней семантической двойственности. Произошло это вследствие исчезновения осадных и прочих средневековых дворов, а затем и постоялых, и круга ведавших ими людей, то есть вследствие утраты реальной основы значений слова, кроме одного. Из наделенного несколькими значениями оно превратилось в однозначное. Случай этот в языке — частный, незначительный, а сколько сложных изменений скрывается за этим фактом в исторической действительности!

Кто работал и кто служил

Мы привыкли говорить: на заводе, в колхозе рабо­тают, в учреждении работаюти служат, а в армии слу­жат. Между тем характер труда в современных совет­ских условиях при его оснащении техникой, при отсут­ствии в нашей стране социального неравенства иногда на службе и на работе мало чем отличается, а то и вовсе одинаков. Недаром, скажем, военную службу называют и ратным трудом. Однако, если говорить о ней, то это раз­личие в словоупотреблении обусловлено в главном корен­ным различием между гражданской и армейской органи­зацией и, далее, характером ратного труда. А вне сферы армейской жизни встречаем такие случаи: характер труда одинаковый, а словоупотребление разное. Очевидно, здесь мы имеем дело с унаследованным от прошлого, пережиточным словоупотреблением с его еще не «под­новленной», довольно давней нормою. В языке в силу тра­диции — непременного условия его функционирования — не сразу устанавливается полное соответствие словесных средств выражения новым явлениям действительности. Такое «отставание» языка более или менее обыкновенно. Именно с этим и встречаемся мы в подобного рода случаях.

О том, как складывались на русской почве упомянутые различия в наименовании видов человеческой деятель­ности, дошедшие до нашего времени, рассказывает исто­рия языка и русского народа. Не вдаваясь в историю про­исхождения слов, отмечаем: роботаи работа, а также работати, работьникъи работьницаи иные образования с тем же корнем представлены в самых ранних памят­никах восточнославянской письменности (Срезн. Матер.). Кроме значения «рабство, неволя», в слове робота — ра­ботазаключалось и значение, каким оно обладает и се­годня. Наличие первого значения было неудивительно: когда применялся рабский труд, слово робота— работаозначало и рабство, неволю. Отношение к работе-неволе обрело художественное выражение в замечательном лите­ратурном памятнике XIII в. «Слове Даниила Заточника»: «Лучши вода пити на своей воли, неже медъ в работѣ; луче единъ воробышекъ в своихъ рукахъ, нежели лебедь йс чюжих рукъ» ^[44]. И глагол работатизначил «находиться в рабстве, в неволе», а затем — «служить», «трудиться». Работьникъ— это «раб, невольник» и вместе с тем - «слуга, работник» и, далее, «служитель», а работьница- «служанка, раба» (Срезн. Матер.).

Когда рабовладение отжило, отпали и обусловленные им значения, и в памятниках более поздней эпохи они не встречаются.

О том, какого свойства труд подразумевали под работой, когда подобное название носила и неволя, узнаем из тех же древних текстов. «Служебник Варлаама», XII в. содержит моление о тех, кто томится «въ лютахъ работахъ, и во всякой скорби и бѣдѣ». Нет сомнения, что речь идет о тяжком физическом труде, переносимом в одной чреде страданий со скорбью-болезнью и бедой. Основным исполнителем работы, основным работником на Руси являлся, конечно, крестьянин. Работа была уделом и ремесленников, мастеровых.

Знакомое ранним памятникам древнее значение глагола работати«находиться в рабстве, в неволе» выступало не только в земных условиях, но и в предполагаемых отношениях между людьми и богом, которые людям представлялись наподобие земных. Так же, как на земле были рабы и господа, все люди считались рабами божьими. Эта религиозная догма настойчиво проводилась в поучениях. Обратимся к примеру в «Изборнике 1076 г.»: «вьсею дшею своею работаи гви. иерѣомъ его покаряи ся» — всей душой работай для господа, духовенству его покоряйся. Работайздесь — не просто «трудись», а «трудись как раб, невольник, то есть раб божий», что особенно и подчеркивается недвусмысленным повелением покоряться духовенству.

О том, как приходилось работать крестьянам в эпоху русского средневековья, «сказывает» мрачная история крепостнической эксплуатации. Не говоря уже о нищете и голоде, над ними вседневно, постоянно висела угроза расправы, которая в хозяйственных распоряжениях, или «указах», их владык облекалась в зловещие формулы, вроде излюбленного обещания крупного вотчинника А.И. Безобразова «снем (сняв) рубаху, ободрать». Об условиях труда ремесленников дает известное пред­ставление жалоба иконописца. «Посадил ты меня, — взы­вает он к барину-нанимателю, — в такую погибел(ь)ную и худую избу что ни дела в ней ни покою тол(ь)ко мукою замучилис(ь) и глаза выкурили и совсем огноилис(ь) от поту и мокреди иконные дела портятся и делат(ь) и пи­сат(ь) в ней невозможно хлеба и соли от милости твоей и харчю довол(ь)нова нет хлебом и солью и дровами за­ставил ты меня скитатца и хлебом по деревням побиратца», и далее горестно восклицает: «всяк дивится чем мы жи­вимся кто лапти плетет тот слаще нас пьет и ест ... ис сапогов в лапти обуваюсь и кожи х костям присушили» (Источн. XVII—нач. XVIII в., 45).