– Масса двадцать килограммов примерно, в твоих единицах измерения…

– Ого! И как бы я с ним справилась в своем настоящем теле, поясни мне?

– Да я и не планировал его задействовать. Это так, рекомендация космического корпуса иметь такой на борту. Просто формальность, вот я и купил.

– Хорошо, что ты такой формалист, – отметил симбионт.

Мне это польстило.

Внезапно завыла сирена.

– А? Что такое? – завращала зрачками Ира.

– Да! Что такое? – осведомился я у навигатора.

– Мы получили сигнал бедствия, – ответил навигатор, – счел нужным уведомить вас.

– Дай послушать…

– Что там, Макс? – Самка даже привстала на цыпочки. – Хоть картинку выведи.

Я вывел. Впрочем, на что тут было смотреть – вокруг только обломки в облаке космической пыли.

– Слабый какой… – Я пытался отфильтровать сообщение в непрестанном потоке белого шума.

– Да, где-то недалеко, – заключил Глюк, – на одном из астероидов, видимо. Какие будут указания?

– Взлетаем, конечно!

– Макс, а чего это ты так обрадовался? – подозрительно спросил симбионт.

– Ну так… – Я едва сдерживал нетерпение. – Спасение сознания уже скостит мне один пожизненный срок! Какая удача!

Ира снова умостилась на кушетке и хмыкнула.

– Эгоист ты! – И после, видимо, хотела что-то добавить, но не осмелилась.

– Вовсе нет! – возразил я, разворачивая корабль в сторону сигнала о помощи. – На мне и так висит двойное пожизненное за похищение двух тел, и в ответе за это ты!

– Каких еще двух тел?! – возмутилась самка.

– Умтака и моего корпуса.

– Ах ты… да ты… значит, по-твоему, я специально украла… ах ты ж… – возмущенно и сбивчиво дудела Ира. – Думаешь, мне так хотелось стать слоноподобным монстром, что… Ты… ты… а я же тебя хотела забрать… я же… – От обиды она вдруг начала задыхаться, и я понял, что прямо сейчас роса Создателя польется ручьями из всех четырех ее глаз.

– Прекратить ломать комедию! – раздалось из всех динамиков так громко, что мы с Ирой невольно содрогнулись. Ну не знаю, как она, но я-то точно ощутил вибрацию в корпусе. – Вольно! – зачем-то скомандовал навигатор.

Получит у меня эта скотина…

– В чем дело? – спросил я.

– Приближаемся к источнику сигнала, – ответил Глюк.

На экране по-прежнему были лишь густые клубы пыли, из которых начали постепенно проступать очертания астероида. Вскоре мы подлетели почти вплотную, и во мгле уже можно было различить копер шахты, накренившийся над километровым кратером в толще обломка размером с космическую станцию.

– Говорит транспортный корабль класса 2, МА-Икс 8350, что у вас случилось? – объявил я на всех доступных частотах.

– Авария, – последовал ответ, – это горнодобывающий комплекс УК-2402. Множественные повреждения бурового модуля, выведен из строя транспортный дроид, элементы питания, центр связи…

– Приземляемся! – скомандовал я.

– Ты уверен, что это не ловушка? – насторожилась Ира.

– Да с чего бы? В такой-то глуши?

– И что тут добывают? – не унимался симбионт.

А вот это хороший вопрос! Как я сразу об этом не подумал? В таком Создателем забытом месте…

– Сейчас выясню, – бросил я Ирине неуверенно.

Глюк уже сажал мой корпус на край воронки.

– Говорит, бокситы – это соли алюминия, но…

– Продолжай.

– Это невыгодно, понимаешь, я прикинул стоимость доставки отсюда до Проциона, и цена не покрывает затрат на добычу.

– Я же тебе говорила, что тут что-то не так! – Мой симбионт залихватски вскочил с койки и завертел хоботом во все стороны. – А дай-ка мне микрофон, сама поговорю с ним!

– Первое, – осадил я Иру, – тебе не нужен микрофон, если ты, конечно, не хочешь выдернуть его из стены. Говори так. Второе: во избежание нестыковок хочу сразу уточнить – не с ним, а с ней.

– С какой такой «ней»?

– Ну ее зовут Хейвиоптерикс, забавно, правда? – хохотнул я.

– Я думала, у вас все железки по номерам называются, да и не понимаю, что ты тут забавного нашел?

– Раньше она была существом, похожим на птицу, может быть, даже на твоих грачей.

– А сейчас?

– Сейчас сама видишь. – Я для наглядности увеличил решетчатые конструкции буровой вышки, почти сползшей в кратер с неровными краями. – Теперь ее сознание в теле универсального бурового агрегата.

– Печально… – протянула Ирина, неотрывно глядя на экран.

– Почему же?

– Ну не знаю… – Самка приблизилась к голограмме, перебирая своими тонкими ножками. – Сперва птица, а потом вот это… Я бы хотела стать птицей… А ты, Макс?

– Никогда, – честно ответил я, – даже в голову не приходило. И прошу отметить, пока ты не впала в свое обычное состояние, что срок жизни ее тела подошел к концу, вот она и переселилась в оболочку дроида. Мне кажется – это наилучший выбор.

– Ладно, – задумчиво произнесла Ира, – давай микрофон, я с ней поговорю!

– Да нет у меня переносного микрофона! – заорал я раздраженно. Ну как понять алгоритм фильтрации у этих земных гуманоидов?!

– Не кипятись, сделай так, чтобы она меня слышала, как там ее?

– Хейвиоптерикс, или УК-2402. Говори и побереги хобот, не нужно постоянно в потолок дудеть – тебя и так слышно.

– Алло! Хейви?! – Так вот запросто и чуть фамильярно симбионт сократил имя собеседницы.

– Да? – ретранслировал я ответ, кажется, без тени недовольства в голосе. – Кто говорит?

– Ира… – Самка зачем-то развернулась к стене, будто я и был этой стеной, и шепотом спросила: – Макс, действительно – а кто я? Если скажу, что симбионт, она может и не захотеть со мной разговаривать…

– Что хочешь скажи, – великодушно разрешил я, – хотя мне сама по себе идея твоего общения с ней не кажется перспективной.

– Говорит Ира, – громко продолжил симбионт, – первый пилот корабля. Как дела?

«Хоть не «капитан», и на том спасибо, – оценил я. – Только что это еще за идиотский вопрос: «Как дела?»

– Не очень… – ответила Хейви. – Основные системы не работают, оставшиеся концентраторы солнечного ветра не могут обеспечить зарядку ремонтного дроида, транспортный модуль не подлежит восстановлению.

Я сомневался, поняла ли Ирина хоть половину из сказанного, но оказалось, что я немного недооцениваю ее умственные способности.

– Макс, мы же можем зарядить ее ремонтника?

– Можем, – подтвердил я, – но это мало что даст, исходя даже из визуального анализа общей степени повреждений.

– Да, – голос УК-2402 звучал грустно и безнадежно, – мой дроид старой модели, запчастей нет…

– Макс, давай погрузим ее в трюм и доставим на станцию, – предложила Ира, – думаю, они оценят.

– Корпус ее буровой вышки не поместится на нижней палубе.

– А мы выпилим только мозг!

– Нейросеть разума Хейви рассредоточена по всем конструкциям системы для контроля датчиков, отпилить не получится – это значит ее убить.

– Хейви, кажется, единственное, что мы можем для тебя сделать, – это сообщить на станцию, и они пришлют помощь, – заключил симбионт.

– Нет… пожалуйста! – взмолилась та.

Это было странно, очень странно. Корабль посылает сигнал о помощи, но не хочет, чтобы его спасли.

– Ира.

– Что?

– Не хочешь ли надеть скафандр и выйти на поверхность? – мягко сказал я.

– Зачем?

– Проверить счетчиком уровень радиации, взять пробы грунта…

– Ты что же это, от меня избавиться хочешь? Чтобы я не подслушала, о чем вы тут шушукаетесь?

– Нет, – шепнул я, – подыграй мне. Тут не так что-то.

– А впрочем, почему бы и нет? – тут же сориентировалась самка. – Пойду погляжу, какая погода снаружи, я ведь на астероиде никогда не была!

– Не надо! – донесся голос Хейви. – Я вам и так скажу. Я добываю окиси тербия…

– Редкоземельник! – возбужденно просветил я симбионта, но не уверен, что та поняла, поэтому добавил: – Очень ценный металл!

– …все считают эту систему бедной элементами, – продолжила наша новая знакомая, – потому что красный карлик и есть красный карлик – будет гореть миллиарды лет и просто погаснет. Но я нашла уникальные особенности в спектре Лейтена, из чего заключила, что эта звезда уже была когда-то сверхновой. По идее она должна была бы превратиться в пульсар или черную дыру сотню миллионов лет назад, но по каким-то причинам все пошло не так. Предполагаю, что она была третьей в системе Куиндук…