«Явлинский, — вспоминает А.С. Черняев, — привлёк к своему проекту двух гарвардских профессоров — Сакса и Аллисона»[3095]. Джеффри Сакс — это уже упоминавшийся советник польского правительства, будущий консультант Е.Т. Гайдара и его команды, а Грэхем Аллисон — декан Школы управления имени Кеннеди, бывший директор Совета по международным отношениям, член Бильдербегского клуба и Трёхсторонней комиссии[3096].

Под руководством Г. Алиссона была разработана та часть программы, которая касалась «помощи стран Западной Европы и США», а также условий, на которых она могла быть оказана. Эта программа получила поддержку как в нашей стране (Примаков, Яковлев, Шаталин, Шеварднадзе), так и за рубежом (Буш, Коль, Валенса, Миттеран)[3097].

К 11 июня работа над концепцией программы была закончена. Предлагалось начать переход к рынку с 1 января 1992 г. и осуществить его в четыре года. Причём ежегодный приток иностранного капитала планировался в пределах 20–35 млрд долл., что в сумме должно было составить 80–140 млрд[3098]. Г.А. Явлинский был принят Д. Бушем, после чего 16 — го вернулся в Москву[3099]. На следующий день он передал текст подготовленной программы М.С. Горбачёву[3100], затем Б.Н. Ельцину[3101].

Тем временем демократическая оппозиция, желая вывести Б.Н. Ельцина из — под контроля народных депутатов, организовала прямые президентские выборы. С ним соперничали бывший министр внутренних дел В.В. Бакатин, лидер только что возникшей Либерально — демократической партии (ЛДПР) В.В. Жириновский, генерал A.M. Макашов и бывший премьер Н.И. Рыжков[3102]. Выборы состоялись 12 июня. Победу одержал Б.Н. Ельцин[3103].

Как и в избирательной кампании Бориса Николаевича 1990 г., в выборах 1991 г. принимали участие специалисты американского фонда «Свободный конгресс», в том числе уже упоминавшийся Роберт Крибл и президент созданного им института Пол Вайрич (другое написание — Вайрих)[3104].

Не дожидаясь официального подведения итогов выборов, Б.Н. Ельцин отправился в США, где на 20 — е ему была назначена встреча с Д. Бушем[3105].

Накануне, 19 — го, Палата представителей американского Конгресса «одобрила проект закона об иностранной помощи на 1992 финансовый год». В нём впервые фигурировал Советский Союз. Однако речь шла об оказании помощи только отдельным республикам и «демократическим организациям». Более того, была принята поправка, запрещавшая «направлять американскую помощь центральному советскому правительству»[3106].

Этим самым Палата представителей США фактически выразила недоверие М.С. Горбачёву и открыто продемонстрировала курс на дезинтеграцию Советского Союза.

По свидетельству Г.Х. Попова, едва только Б.Н. Ельцин покинул Москву, как состоялось заседание Верховного Совета СССР, на котором B.C. Павлов потребовал чрезвычайных полномочий и получил поддержку В.А. Крючкова, Б.К. Пуго, Д.Т. Язова. Узнав об этом, Гавриил Харитонович отправился к американскому послу с просьбой передать Борису Николаевичу сообщение о возможности переворота и необходимости срочного возвращения в Москву. Далее, если верить Г.Х. Попову, Д. Мэтлок немедленно связался с Д. Бушем, а тот не только с Б.Н. Ельциным, но и с М.С. Горбачёвым[3107].

Получив 20 июня от Д. Мэтлока[3108] и Д. Буша[3109] информацию о возможности переворота, М.С. Горбачёв на следующий день, 21 — го явился на заседание Верховного Совета и добился того, чтобы просьба B.C. Павлова была отвергнута[3110].

Такова версия Г.Х. Попова.

Однако упоминаемое им выступление B.C. Павлова состоялось не 20 — го, а 17 июня[3111]. Может быть, это заседание происходило в закрытом режиме, и мэр узнал о нём с большим опозданием? Ничего подобного. Уже 18 — го в газетах появились сообщения: «Премьер требует президентских полномочий»[3112]. Сообщали газеты о нём и на следующий день, 19 — го: «Второй день в Верховном Совете продолжается обсуждение доклада премьер — министра В. Павлова»[3113].

Данное уточнение очень важно потому, что в день выступления B.C. Павлова Б.Н. Ельцин ещё находился в Москве и только на следующий день отправился в США[3114]. «Вчера, — сообщала 19 июня «Российская газета», — в столицу США по приглашению Конгресса с рабочим визитом прибыл Председатель Верховного Совета РСФСР Б.Н. Ельцин», визит «продлится до 21 июня»[3115].

Однако дело не ограничивается этим.

Оказывается, несмотря на то, что выступление В.А. Крючкова состоялось 17 июня на закрытом заседании Верховного Совета[3116], в тот же день вечером информация о нём появилась в передаче А.Г. Невзорова «600 секунд»[3117]. Я даже помню фрагмент из этого выступления шефа КГБ. В нём меня поразила параллель между сложившимся положением в стране и тем, что было накануне Великой Отечественной войны, когда И.В. Сталина предупреждали о надвигающейся угрозе, а он якобы не желал обращать внимания на эти предупреждения.

Вспоминая об упомянутом заседании Верховного Совета СССР, А.Н. Яковлев утверждал, что он сразу же связался с Г.И. Янаевым. «У вице — президента Янаева спросил: знает ли суть дискуссии Горбачёв? Янаев заверил, что Горбачёв «в курсе вопроса и не видит никакого политического подтекста»[3118].

«Я, — читаем мы в воспоминаниях А.Н. Яковлева далее, — тут же позвонил Горбачёву и рассказал ему о содержании выступлений. Горбачёв ответил, что он дал санкцию на выступление только Павлова и удивился, что оно сделано в таком духе. О выступлениях «силовиков» он услышал впервые»[3119]. О том, что его выступление было согласовано с президентом, заявил позднее и сам премьер. Причём, по утверждению B.C. Павлова, первоначально М.С. Горбачёв одобрил содержание его выступления и только затем выступил «с негодующей речью»[3120].

На самом деле выступление М.С. Горбачёва 21 июня было очень корректным и никакой критики премьера не содержало. Более того, Михаил Сергеевич заявил, что это он «поручил» B.C. Павлову выступить с прозвучавшим 17 июня докладом[3121].

Вспоминая позднее те события, бывший министр обороны Д.Т. Язов сделал ещё более сенсационное признание: «Горбачёв, — заявил он, — предложил мне, Пуго, Крючкову и Павлову выступить на сессии Верховного Совета и самым добросовестным образом рассказать о положении в стране»[3122].