Главбух пообещал, что поручение Ярового к концу дня буд

ет

выполнено. И тут же позвонил начальнику отдела кадров… Арка

дий

вышел, решив позднее сверить данные кадровиков со своими, д

ля

большей точности.

Мастер… С ним можно встретиться вечером, когда придет списками, а пока…

Следователь торопился в больницу. Оставалось еще три часа того, как Журавлева могут отпустить на работу.

Уже немолодой врач — невропатолог встретил Ярового в кор

ид

оре.

—

Вы к Журавлеву?

—

Да.

—

Он плох.

— Бредит.

— Приступ не прошел? — спросил следователь.

— Нет. Это затяжной приступ.

—

Мне можно взглянуть на

него?

—

Зачем? Он не сможет с вами говорить. Не то состояние.

—

Понимаете, мне нужно, — объяснял Яровой.

—

Ну что ж, если вы так настаиваете, то я должен разрешит

ь

вам. Но пойти к нему

м

ы должны будем вместе.

—

Я не возражаю, — согласился Яровой.

Вовка лежал в одноместной палате. Окна были задернуты пло

т

ными занавесками. Рядом с поселенцем сидела пожилая женщин-санитарка. Она поправляла подушку, удерживала больного, чтоб

не

упал. Вытирала полотенцем лицо Журавлева. И уговаривала поселенца тихим, ровным голосом.

А он метался по койке, кричал:

—

Муха! Я ничего вам теперь не должен! Отвяжитесь от меня

.

Я боюсь вас!

—

Вы знаете, о ком это он? — наклонился врач к Яро

во

му

.

—

Наверное, свое вспоминает.

—

Он тут все про женщину кричал. Ох и жутко, — передернул плечами санитарка.

—

А имя ее какое? Не запомнили? — спросил Яровой.

—

Имя не говорит. Обзывает.

—

Гиеной? — вспомнил следователь.

—

Во-во, — подтвердила санитарка.

Гиена. Но Торшину он так не называл. Причем, Валентин никак не могла никого «засыпать». Она далека от Клеща и Мухи

.

А вот Гиена… Но кто это? Женщина или мужчина?

—

А почему вы думаете, что он женщину так обзывал? — спросил Яровой у санитарки.

—

Гиена! Уходи, Гиена! — Они убьют тебя! Не верь Клещу

,

него есть сын! Гиена! Ты была нужна на время. А теперь все! Т

ы

слышишь меня? Тебя убьют! А потом и меня! Но ты еще можешь спастись! Ты ж свободна. А я — нет! Я должен вернуться на Сахалин. Мне нужно вернуть… Мне они дадут вернуться! А тебе— нет! Ты не вернешься и не приедешь! Я знаю! Ты не веришь?! Но я их знаю лучше, чем ты!.,

—

Вот видите? Я ж говорю — про женщину. И все время так. Странное говорит, — посмотрела на Ярового санитарка.

—

Скажите, а имя Авангард, он называл?

—

Нет.

—

А о Скальпе не говорил?

—

Да, это слышала.

—

И что он говорил?

—

Кричал, что не хочет убивать.

—

Извините, но у нас больница. И то, что говорит больной в бреду, или рассказал врачу, мы не должны разглашать, — сурово глянул врач на санитарку.

Та угнула голову. Замолчала.

—

Я всегда помню обо всех тонкостях вашей работы. Но есть случаи, когда вы должны вспоминать то, что ради интересов самого человека приходится пренебрегать излишней щепетильностью. Вы боретесь за здоровье и жизни людей. Я тоже! Но кроме того, я должен и предупреждать преступления. А коли оно совершено, установить — кем, как и причину. Ведь вы, дорогой доктор, чтоб вылечить человека, иногда вникаете в интимные стороны жизни больного, но опять же, чтоб принести благо больному исцелением. Разве я не прав? К тому же, я не веду протокола допроса, как видите. Я просто слушаю. И поверьте, что я, как и вы, заинтересован, чтобы этот человек был здоров. А значит, наш

и

интересы совпадают, — убеждал Яровой невропатолога.

—

Но он не отдает отчет в сказанном.

—

Именно так. Но и я не заношу его слова в протокол. Но сказанное, даже в этом состоянии, имеет прямое отношение к реальным событиям. Этого вы, как я надеюсь, не станете отрицать.

—

Могу спорить.

—

Я слушаю.

—

В данном случае сказанное не обязательно должно принадлежать к интересующим вас конкретным событиям. Этот человек серьезно болен. И то, что он говорит, может иметь отношение к давним событиям. Может быть — ко времени его юности…

—

Извините, доктор. Но давние события остались за границами времени заболевания. А значит, не могут являться причиной приступа и, тем более, бреда.

—

В бреду человек не признает факторов времени. Он прост болен, — упрямился врач.

—

Ты поверь, я же не враг тебе. Уезжай! Подальше от Клеща! Так тебе лучше. У тебя есть деньги. И пока еще есть время. Но скор

о

его не будет у тебя. Совсем не будет. Муха тоже убийца! Да! И сиде

л

за это. Они не потерпят свидетелей. Сначала — ты, потом я! Но ты еще сможешь уехать! Я тоже их боюсь. Наверно, больше, чем ты! Потому, что знаю обоих. Слишком хорошо. Лучше, чем ты! — кричал Трубочист.

— Жаль человека, — покачал головой врач.

Яровой о своем думал. «Кто она, та, которую так уговаривает Вовка убежать, скрыться от Клеща и Мухи? Кто она? Откуда взялась? И почему он называет ее по кличке? Но даже если все сопоставить, то Клещ, Муха и Трубочист на свободе не знали друг друга. Познакомились лишь на Колыме. Потом поселение. Но Муха не поддерживал отношения с женщинами по вполне понятным причинам. У Клеща была жена. А переписка с одесситкой? Но в этом случае исключалась возможность ее знакомства с Сенькой и Вовкой. Тем более, что ни один из двух последних в Одессе никогда не был. Но кто же эта Г иена? Кто? Почему ее знают все трое? Надо узнать в милиции, есть ли здесь кто-либо с этой кличкой? Может, поселенки? Но почему ее должны убить? За что? И почему она имела возможность уехать? А Трубочист — нет? Он говорит, что она свободна. Значит…»

Следователь внимательно слушал, но Вовка успокоился. Лежал тихо. Лицо перестало потеть.

—

Проходит приступ, — улыбнулся врач.

Аркадий вышел из больницы. И тут же пошел в милицию. Начальника райотдела не было. Яровой встретился с заместителем. Попросил его посмотреть всю картотеку поселенок и найти, если есть, женщину с кличкой — Гиена.

—

Возможно, она отбывала поселение у вас и освободилась. Я прошу вас, посмотрите, — попросил Яровой.

—

Я, конечно, посмотрю. Но могу вам ск

аз

ать заранее, что баб с такой кличкой у нас не было. Я всех поселенок знаю. И помню освободившихся. Не было Гиены, хватило с нас своих волчиц. Гиен не попадалось, — уверенно отвечал заместитель. И пообещал, что для надежности он все же посмотрит картотеку. И, чтобы не терять времени,

с

разу взялся за нее.

—

Я позвоню вам, — сказал следователь.

—

Да, часа через два смогу точно ответить, — поднял голову от картотеки заместитель начальника.

ГИЕН НА САХАЛИНЕ НЕ ВОДИТСЯ.

Аркадий поспешил в порт. Там он получил списки отпускников, всех работников порта, в особый список были включены те, кто работой был связан непосредственно с сортировкой леса.

Забрав списки. Яровой решил найти мастера по сортировке леса. Того, который в марте уходил в отпуск.

Следователь вскоре нашел его. Тот командовал отгрузкой леса с сортировочной площадки Журавлева. Яровой подождал, пока уйдет последняя машина, и подозвал мастера. Назвался. Тот удивился. Следователь начал обыденный разговор. Поговорили о работе, о загруженности. Яровой начал осторожно направлять разговор в нужное русло.

—

Давно работаете вместе с Журавлевым?

—

Скоро три года, — ответил мастер.