Яровой оглянулся на звук шагов. К ним подходил парень, так похожий на лесника.

—

Вот познакомьтесь. Мой внук. Студент. Будущий прокурор. Пусть хоть он в люди выбьется. Мне не довелось, так Юрка этого обормота к рукам приберет, — указал старик на парня.

Яровой протянул руку. Представился.

—

Юрий, — назвался внук лесника и пожал руку следователю.

—

На каком курсе учишься? — спросил Яровой, внимательно наблюдая за лошадьми, уходившими с деляны Сеньки.

—

На четвертом.

—

Где учишься?

—

В ДВГУ. Это Дальневосточный государственный университет. Во Владивостоке.

—

Заочник?

—

Да. Учусь и работаю.

—

А где работаешь?

—

Деду помогаю. У нас с ним два участка.

—

Послушай, Юра, у меня к тебе одно дело есть. Временем располагаешь?

—

Конечно.

—

Тогда подожди, — и, повернувшись к леснику, попросил: — Вы сможете меня подождать? С полчаса.

—

Отчего ж! Могу, — отошел в сторону старик.

Яровой с парнем говорили недолго. Аркадий попросил Юрия понаблюдать, выйдет ли с деляны лошадь с веткой в уздечке. Если выйдет — запомнить какая ветка, как и с какой стороны вдета. Посмотреть, вернется лошадь с нижнего склада с веткой или без нее. Запомнить возчика. И понаблюдать, отлучится ли с деляны бригадир. Если отлучится, то на какое время. Если будет возможность, понаблюдать куда он пойдет.

Парень схватывал все с полуслова.

—

Знаете, постараюсь сфотографировать конягу с этой веткой. И бригадира. Если удастся.

—

Это еще лучше, — обрадовался Яровой и добавил:

—

А еще посмотри: бревно одно у этой лошади должно быть помечено. Запомни метку. Хорошенько.

—

Я возчиков знаю. Они мне доверяют, — сказал парень.

И вскоре, обговорив еще кое-какие детали, они условились встретиться в полночь в зимовье лесника, где Юрка предложил ночлег Яровому.

—

Нет. Ночевать я буду в шалаше. Чтоб Сенька не заподозрил. Нас не должны видеть вместе, — предупредил Яровой парня.

Юрий ушел. Аркадий догнал лесника и, найдя мастера соседнего с Сенькиным участка, они, теперь уже втроем, пошли проверить деляны выработки Мухи.

Лесник достал из-за пазухи тетрадь. Толстую, старую. Сверял каждый кол по номерам в тетради.

—

Это первый участок. В ноябре прошлого года его дали Сеньке. Тут семь делян. Сгущенность леса отмечена первой сеткой. Самой высокой. Тайга тут была густая, — говорил лесник.

—

Как это выразилось в кубометрах?

—

Не менее тысячи кубов взяли с деляны, — ответил мастер Яровому.

—

Да погоди ты! У меня точные цифры есть. Вот смотрите, со всех этих делян они вывезли девять тысяч кубометров леса. Это только древесины высшего сорта. А вот первый сорт — отсюда же — две тысячи шестьсот кубов. Это на наши мебельные фабрики. И четыреста восемьдесят два куба — лес второго сорта. На свои — местные нужды. Всего двенадцать тысяч восемьдесят два куба, — показал лесник записи следователю.

—

А за какой промежуток времени они выработали этот участок? — спросил Яровой.

—

Он пришел сюда в ноябре. И работал до марта. Потом их перевели на тот участок, где они и теперь работают, — сказал мастер.

—

Какого числа они закончили этот участок?

—

Пятого марта, — уверенно ответил мастер.

—

Так точно помните?

—

Еще бы! Пятого у нас стыковка участков была. Ну и мой бригадир подрался с Сенькой. На почве морально-этических разногласий. Вечером меня и бригадира на партбюро вызвали. Обоим по выговору влепили. С занесением в учетную карточку. За нарушение трудовой дисциплины на участке, — невесело усмехнулся мастер.

—

А Сеньке? — спросил лесник.

—

А он что — партийный? Он же бандит!

Все трое рассмеялись.

—

Так вот он на следующий день переезжать стал. На другой участок. А пятое марта я помню, — продолжил мастер.

—

Скажите, отец, а у вас эти цифры по выработке леса откуда? Вы что, сами замер делаете? — спросил Яровой.

—

Конечно. И в лесничество докладываю.

—

А цифры, кубатура вам зачем?

—

Это для отчета. Мне потом на эти площади утверждают план посадок. Мы ж потом премии получаем за выращенный и сохраненный, взамен вырубленного, лес. Потому и слежу.

—

А лесничество не пользуется данными леспромхоза о площади вырубленных участков?

—

Как же? Леспромхоз отчитывается. Моему начальству. И выработки участков обговаривают.

—

А по кубатуре, сданной государству, сверки делаете? Ваши замеры и Сенькины — сверяют?

—

Этого не знаю. В нашей бухгалтерии грамотеев и без меня хватает.

Следователь повернулся к мастеру.

—

А вы не заметили, в марте Сенька отлучался куда-нибудь с деляны?

—

Не знаю. Я на него смотреть не мог. Была бы моя воля, не допускал бы такого подлеца в лес.

—

Почему?

—

Он вредитель! — не сдержался лесник.

—

Объясните, — попросил Яровой.

—

Очень просто. Ведь вот березу когда нужно валить, пенек должен оставаться от тридцати восьми до сорока одного сантиметра. Это потому, что молодые побеги — детки остаются защищенными. И при остатке ствола легче переносят непогоду, быстрее растут. Они крепче, чем свободная поросль. Детки обычно от корней растут. И как только набирают силу — «съедают» пенек. Высасывают из него все. Но и выживают только за счет пеньков. И размеры остатка установлены давно. Сенька никогда этого не придерживается. И оставляет пеньки от семнадцати до двадцати сантиметров. Зачастую не только не оставляя молоди защиту, но и срезая самих малышей. Они покуда малы — прижимаются к стволу березы. Он и их губит. Старых и малых враз. Если каким и повезет уцелеть, так без защиты остаются. А в этих случаях лишь трое из десяти выживают, тогда как при пеньке — все десять целы. Это же восстановление взятого у тайги. И самое надежное. Мы ж почему говорим — подсадки. Это значит посадить рядом со взрослым, крепким деревом — молодь. То есть отдать под присмотр. На догляд. В дети. И из подсаженных деревьев девяносто процентов — выживают. А вот из посадок, это когда молодь самостоятельно растет в грунте на свободном массиве — тридцать, а то и сорок процентов саженцев — погибает. Я эти посадки детдомом зову. Приютом для сирот. Вот на участках Сеньки придется делать сплошные посадки. Выкорчевывать пеньки, пахать и сажать деревья. Пока они в силу войдут, сколько лет пройдет? А вот у них, у соседей, все пойдет во много раз быстрее. Там только подсадки будут. Усыновление. Так приличнее понять, — сказал лесник.

—

А вы не пытались узнать, почему он так делает? — спросил следователь.

—

И так понятно, — чертыхнулся мастер.

—

В чем же дело?

—

За кубатурой гонится. Спилим ниже — размер бревна больше. Это же всем понятно.

—

Начальству говорили?

—

Они сами не без глаз. Видят.

—

И как реагируют?

—

А что? С них не молодь, выполнение плана требуют. Говорят, молодь и восстановление леса — забота лесничества. Пусть у них и болит голова. Нам какое дело? Дальше сегодняшнего дня ничего не видят. Хотят жить спокойно. Лучше выполнить план. Выговоры не хотят получать.

—

А за что ваш бригадир с Сенькой подрался? — спросил Яровой у мастера.

—

За это самое, о чем сейчас говорили.

—

Так, а Сеньке сошла с рук драка?

—

Он передовик. Не придали особой огласки. Да и вину на моего бригадира свалили. Мол, коммунисты должны быть выдержанными.

—

Вот смотрите, видите — детки спилены, — нагнулся лесник.

—

Не впервой, — махнул рукой мастер.

Аркадий замерил остатки. Взял наобум несколько пеньков. Их высота не превысила двадцати сантиметров.