«Отказ греческим послам». Драма 247 А н т е н о р Я тоже помню Об этом, знал и я о разных предсказаньях. Тогда шла речь о том, что принесет ребенок Погибель всей стране. И это близко ныне. Приам Ты помнишь хорошо — мной отдан был приказ Младенца не кормить. Оставлен был он в чаще Добычей для волков, чтоб даже кости прахом Рассеялись в ущелье.24 Ан те нор Уж лучше б сгинул он, чтоб нам всем не погибнуть. Кто это? Пленник? Он одет, как воин греков. Р от мист р,25 Пленный Ротмистр Вы держите совет, а там, на побережье, Готовят греки бой. Вчера с полдневным солнцем Отряд пяти галер вступил на берег Трои. Людей он в плен не брал, не жег окрестных хижин, Но скот, что в поле был, весь захватили греки. У нас же в тех местах немного было войска. Пытались мы врага прогнать, но не пришлось. Оставили мы их в покое- Часть убита, И только этот был захвачен нами в плен. В расспросах показал, что греческого войска До тысячи галер в готовности, в Авлиде, Где греки ждут послов, отправленных сюда. И ес\и те назад вернутся без Елены

248 Тексты (А я уж видел сам — они ни с чем вернулись), Все войско их должно идти прямой дорогой На Трою. Правда ли? Пленник Всё правда, что сказал он. Ротмистр И Агамемнон их ведет? Пленник Брат Менелая. Приам Вели, чтоб пленник был в надежном спрятан месте! Да, это, Антенор, иное, чем гаданья Иль женский сон! И всё ж, пророчества, виденья Твердят нам об одном. Мы завтра, рано утром, Посовещаемся, как быть нам с обороной, И не уйдем, пока всё не решим. Антенор Бесспорно Она нужна, но мне противно эго слово И без пророчицы. Всегда мы в обороне. Не оборона нам нужна. Нужна война! Уж лучше бить самим, чем выжидать событий. +Ś9S**

ПРОЗА ПРОРОЧЕСТВО i Мирянин. Отец мой, почему вы думаете, что грядущее сулит Речи Посполитой лишь одни бедствия? Плебан. Не только я, сударь, все люди — простые и вельможные— говорят, что мы накануне гибели. Хотя я не могу толком объяснить причин нашего падения, но таково общее мнение и пренебрегать им, разумеется, не следует. Люди уже давным-давно заметили, что если они в чем-нибудь единодушны, то вряд ли возможно ошибиться. Отсюда пошла пословица vox populi vox dei.2 В своих рассуждениях философы прибегают к самым различным уловкам — они открывают истину так, как кто-нибудь разматывает запутанный клубок ниток, и стремятся доказать существование творца прежде всего тем, что почитают и признают его бытие даже самые невежественные народы. Мирянин. Правда, люди почему-то утратили уверенность. Я тоже огорчен этим. Но не лучше ли оставить в стороне пророчество и поговорить о чем-нибудь поважнее? Плебан. Беседовать о будущем, сударь, значит предсказывать. Один бог властен изменить порядок вещей, на всё его воля. Я же скажу тебе то, что думаю о Речи Посполитой. Государства гибнут, как всё на свете, или по внешним или по внутренним причинам. Внешние причины — нападения и вторжения врага. Внутренних причин гораздо больше, они, как ручьи, впадают в одну реку и приводят целые страны к гибели. В тяжкую годину государство может погибнуть от смуты, как рухнула Римская империя, или в борьбе с не-

250 Тексты приятелем, как недавно пала Византия. Что касается внешних врагов, то никто из нас не слеп настолько, чтобы не видеть, какие соседи окружают польскую землю и сколь опасны они для Речи Посполи- той. Тем, кто считает себя нашим союзником, мы мало верим, а врагам не можем сопротивляться. Прежде чем вести речь о наших раздорах, вспомнить, что говорил о гибели государств величайший пророк: «Omne — inquit—regnum in se divisum desolabitur».3 Эти слова порождены не столько пророческим предвидением, сколько знанием обычных и неизменных причин падения всякого государства. Города и государства основаны на единогласии, а гибнут от п]роти- воречий и раздоров, ибо contraria contrarius facillime dissolvuntur.4 А теперь вернемся к нашим временам. Разве мы сами не ослабляем Речь Посполитую вольным толкованием законов и различными религиями? Что касается законов, то не секрет, с какими спорами и ссорами, с каким трудом мы выполняем всё, что решили на пиотр- ковском сейме. Мы даже не хотим замечать, что противные стороны погрязли в усобицах. Если бы мы не были едины не только в светских, но и в духовных делах, то и в споре о вере разделились бы на враждующие лагери. Какое смятение внесли бы эти распри среди людей! Войны между христианами и язычниками происходили только от различия религий. Войска христиан и полки крестоносцев так храбро сражались за Иерусалим и Константинополь с турками и сарацинами, словно они бились не столько за веру Христову, сколько за самого Христа. Когда мы покинули неверных, то естественные распри, происходившие от различия вероисповеданий, обратились против нас самих. Мы не преследуем турок ни на Балканах, ни в Азии, но боремся между собой, ведем кровавые битвы (боже, сжалься над нами!), и всё это из-за различия в вере. Будь проклят тот, кто разрушил святые узы, всякое единство! Он достоин того, чтобы все государства, если мила им безопасность, издали против него и подобных ему преступников особые законы. Вера и право (благодаря усилиям новых теологов) направлены к общей цели: к сохранению мира и укреплению государств. Кто нарушает веру и право, тот вредит государству. Вера и право нужны для укрепления страны, никто не сомневается в этом. Подобное ты слышал как от меня, так и от

Проза 251 других ксендзов в костеле. Уже давно господь послал на землю сына своего и пророков, чтоб мы постигли его и прославили. Если все мы будем веровать в бога, то не только удостоимся вечного блаженства, но оставим своим потомкам сильную и крепкую Речь Посполитую. Нам не следует быть низкого мнения о доброте господа к человеческому роду и думать, будто мы обречены только страдать в этой юдоли ради его славы. Господь начертал людям истинную дорогу, идя по ней, мы можем не только уповать на райское блаженство, но и спокойно и счастливо жить в этом мире. Истинная дорога — наша вера, его святые заветы. Нет ничего противного нашей вере в «Сне Сципиона» Цицерона, где сказано, что всего приятнее богу человеческое общество с устроенным порядком — государство. Бог любит род людской и рад видеть в нем свое подобие, всё доброе и прекрасное, что есть у людей. Он не только ликует, глядя на добродетель, но как внимательный гость, приглашенный в бедный дом, велит нести за собою дары, отчего возрастает уважение как к нему, так и к хозяину. Господь, зная, что в таком собрании людей все в безопасности, своим явлением и светом укрепил государство и спас его. Не то государство едино и сильно, где люди боятся законов и страшатся кары, а то, где люди ради добра сеют благо; они не поступают дурно, ибо веруют. Отсюда следует, что государство основано более на вере, чем на законах; законы имеют власть только над телом человека, вера господствует как над плотью, так и над духом. Вера направляет человеческие помыслы, властвует над душой и телом человека. Законы же не простираются так далеко, ибо они сами не крепки без веры. Тот, кто расшатывает веру наших предков (возвращаюсь к началу разговора), тот подрывает основы государства. Такой человек плох уже потому, что он бесчестит своими делами государство, благословленное и укрепленное самим господом. Мне думается, что на этой мысли надо остановиться и вспомнить о печалях нашей родины. Я делаю это потому, что есть люди, не желающие понять, какую опасность для Речи Посполитой представляет спор о вере. Они сеют раздоры и способствуют упадку своего отечества. Но разве смогут такие люди почитать творца, когда государство будет разрушено? Ты знаешь, как тяжко приходится

252 Тексты сейчас христианам в Египте, Азии, Византии и других странах, завоеванных язычниками? Выбросив из церквей святые иконы, неверные посвятили христианские храмы своему Магомету. Мирянин. Спросить бы у них, кого бы они предпочли — Магомета или папу? П л е б а н. Я не сомневаюсь, что нашлось бы много таких, которые кричали бы Пилату: «Dimitte nobis Barabbam».5 Пора поговорить о главном — почему я опасаюсь за нашу Речь Посполитую. Мирянин. Думается и мне, что пора. Плебан. Плохо, что все отступили от добрых старых обычаев (на это жалуется и Сатир), предались излишествам, распутству, похоти, алчности и прочим грехам. Послушай, что говорят мудрые люди о такой перемене. Цицерон восхваляет один стих у Энния: «Moribus an- tiquis stat res Romana virisque» — что значит: «Римское государство сильно обычаями и мужами старых времен». Цицерон замечает, что по краткости и справедливости этот стих можно сравнить лишь с прорицанием оракула, ибо без доблестных людей и справедливых законов нельзя было создать и сохранить Римское государство, столь славное и обширное. А всё оттого, что там никогда не забывали заветов предков и почетные граждане всегда заботились о поддержании давнего порядка. Если сравнить государственное устройство со старинной картиной, то можно сказать, что мы не только не обновили поблекшие краски этой картины, но собственной рукой стерли ее очертания. Что же осталось у нас от тех древних обычаев, которыми, по Эннию, держалось Римское государство? Мы не только не следуем им, но даже забыли об их существовании. А что можно сказать о людях? Мы не только должны признать утрату добрых нравов после смерти великих мужей, но и понять — отнюдь не несчастье, а наши проступки — причина тому, что государство существует у нас только на словах, а в действительности мы его потеряли. Энний, человек уважаемый в своей стране, считал, что своевольные и преступные люди — разрушители государства. Если был прав Энний, говоривший, что Рим крепок старыми обычаями, то не ошибался и Цицерон, предсказавший гибель государства после падения старых обычаев. Еще во времена Цицерона римляне презрели заветы отцов, и это