Глава 4-я
Уже на пристанях портов
Стояли красные форпосты…
Дымились сизые норд-осты
У кипарисных берегов.
И землю было бросить жалко
Для вспененных свинцовых вод.
И медлил каждый пароход,
Отчаливая вперевалку.
И медлила моя земля
На горизонте синей дымкой
И всё вздыхала невидимкой
В снастях чужого корабля…
И к той же неизвестной цели,
Почти за каждою кормой,
В английской, вздувшейся шинели
Плыл труп, оставив край родной…
Как просто землю покидают
Твои угрюмые сыны!
Какой мечтой унесены
Их души к призрачному раю?
Как холодно в последний раз
Глядят на лес, поля и реки.
И смертью тронутые веки
Не закрывают больше глаз.
Не ты ль, душа, в безмерной жажде
Иного света и лучей
Глядишь из медленных очей
И этой медленностью страждешь?
Не ты ль спешишь, и сердца стук
Рукой задерживаешь вязко,
Чтобы трагической развязкой
Вздохнув, вспорхнуть на высоту…
И в снежном холоде вселенной
Сгорев, легчайшею золой
Лететь над скорбною и тленной,
Но незабвенною землей…
…Но жить, но жить еще могли
Неистребимые надежды,
Еще высматривая между
Водой и небом тень земли.
И наполняя котелки
Французским супом с чечевицей,
Еще вели на бой полки,
Топорща крылья мертвой птицы.
Так первородство вновь продав
За ту же вековую цену,
Плыл к югу, вспарывая пену,
Российский сумрачный Исав…
Глава 5-я
Был долог переход за море,
И только пятая заря
Увидела, как на Босфоре
Суда роняли якоря.
…Так некогда причалил Ной
На араратские вершины
И голубь из земли иной
Вернулся с веткою маслины…
Земля иная приняла
То, что своя не захотела —
Два переломленных крыла
И высь запомнившее тело.
Так, совершив сквозь глубь времен
Шестистолетнюю дорогу,
Был Византии возвращен
Двуглавый герб Палеологов…
Ах, не тебе крылатой быть,
Косое, ханское наследье…
Пора, пора твой герб сменить
На разъяренного медведя.
Его давно британский лев
Ждет у Персидского порога,
Когда пойдет он, озверев,
По старым, Павловским дорогам!
Но Павловские кивера
Равнялись на пустынный остров,
И их пустынное «ура»
Не колебало флагов пестрых…
Маршировали по песку
Под Павловские барабаны
И в греческие рестораны
Несли весеннюю тоску,
Чтоб там, среди вина и шуток,
Международно опьянев,
Искать французских проституток
И находить — ростовских дев…
…Мошенники и дезертиры
Прогуливались по Пера
И в миссиях толклись с утра,
На пиджаки сменив мундиры.
И вот — в Париж, в Париж, в Париж!
Все пропуска легко устроив,
Летят в экспрессах «nouveaux-riches»
Из добровольческих героев…
О город славы и любви,
Людовиков и коммунаров!
Каштанной дымкою обвит
Весенний блеск твоих бульваров.
Но тульский пряничный дикарь,
Привыкший к жизни в три обхвата,
Смеясь, плюет на твой алтарь
Неотвратимого заката…
…Поют земле о Неземной
Шпили торжественные готик.
Здесь каждый камень мостовой
Умней российских библиотек.
И жизнь ограждена давно
От неуместных искушений.
И розовеет в смуглой пене
Тысячелетнее вино.
С какою легкостью небрежной
Любая из латинских дев
Бьет на арене страсти нежной
Кустарных русских королев.
И словно лживое сиянье
Уже рассыпавшихся звезд,
В весеннем, призрачном тумане —
Орленый через Сену мост…
Глава 6-я
О, Муза, друг мой, подожди!
Еще не кончен труд крылатый.
Еще закованы вожди
В непроницаемые латы.
И только мы с тобой вдвоем
С пути войны сойти посмели
И с мирным посохом бредем
Под звук пастушеской свирели
В страну мечтательных мансард,
Скрипящих лестниц и калиток,
Где разливает синий март
Благоухающий напиток.
И эта жизнь на рубеже
Иных эпох, как призрак, встанет.
— Но время быстрое уже
Смиряет грусть воспоминаний…
Чем заплатила ты, душа, —
Сияньем глаз ли, счастьем губ ли,
За право горькое — дышать
Холодным воздухом республик…
Ах, и тебе холодней стать
Давно пора на этом свете
И так же вольностью дышать,
Как этот европейский ветер
В кругах размеренных своих
Тысячелетнею свободой.
Ах, для тебя певучий стих
Звучит торжественною одой!
И петербургское окно
Сюда из северной державы,
На утре дней великой славы
Петром прорублено давно.
И здесь, в Европе, о, недаром
Сквозь грохот корабельных дней
Стук башмаков его слышней
По амстердамским тротуарам.
О, Петр! Ты вновь и вечно прав!
Режь бороды, стругай и крякай!
— Здесь колыбель твоих Полтав,
Здесь опустил ты русский якорь!
И водолазы — уж не мы ли? —
Перед зарею новых дней
Подымут вновь в песке и иле
Концы заржавленных цепей…
Не мы ль — вторичное посольство
Твоей беспомощной земли,
Где позабыть мы не смогли
Стрелецких буйств и своевольства.
И в свете западной зари —
Загробный хохот Бонапарта;
— На ученические парты
Садитесь вновь, за буквари!..