СТЕПНОЙ РАЗЪЕЗД
Последний поезд отошел
Сто лет тому назад.
И золотой вечерний шелк
Повешен на закат.
И тишина. И ни души.
Звенят коростели.
Сон в примечанье запиши
И бурку расстели.
Средь синих звезд зажегся вдруг
Зеленый семафор,
Родной, как самый близкий друг
Среди далеких гор.
Он был звездой для поездов:
У всех — своя звезда!
С ночных разъездов на Ростов
Уходят поезда.
И ночь разводит звездный путь
Из позабытых мест.
Не лучше ль лечь здесь и уснуть,
В твоем саду, разъезд!
Лиловый, темный, вдовий шелк
Повешен на закат.
Последний поезд отошел
И не придет назад.
ПОДАРОК ИЗ ПАРИЖА
От простого солдата
Вот подарок — снеси ей!
Той, что звали когда-то
Мы великой Россией…
Для подарка — немного,
Хоть и много заботы:
Деревянную ногу
Европейской работы.
Воевал без отказа,
Как и надо гвардейцу,
Что теперь по приказу
На отставку надеется.
На великую милость —
Место на тротуаре,
Где бы лучше просилось
С бывшим шулером в паре.
Буду жить пребогато
Среди статуй и арок!
А умру — от солдата
Дай ей этот подарок…
ЦЕЛЬ ОПРАВДЫВАЕТ СРЕДСТВА
Нет, не оправдывает, бросьте!
Не цель блаженна, а добро.
Дождями вымытые кости
Блестят в песке, как серебро.
Те кости — наши, человечьи,
Из всех истлевших наших тел,
Сгоревших в воздухе как свечи,
Кто и хотел, и не хотел…
Равно для всех. И это — средство.
Цель неизвестна никому.
Как оправдать вам жалкий бред свой:
Вверх, к свету!.. Нет, из тьмы — во тьму…
Всплеск рыбы. И, прозрев, мгновенно,
Вся в блеске с головы до ног,
Цель из морской выходит пены,
Саморожденная, как бог!
ВОЛОСЫ МЕДУЗЫ
Занавеску рукой теребя,
Оправляя всю ночь изголовье,
Я не знал, как мне жить без тебя,
Я не знал, что мне делать с любовью.
За окном шла беззвездная ночь.
Растворив все угрюмые шлюзы,
Мне деревья хотели помочь,
Шелестя волосами Медузы.
Их таинственный шорох дрожал
Как созвучье бездонному лету.
И шипение тысячи жал
Угрожало всю ночь до рассвета.
Буду жить, затаив в глубине
Все разлуки, все боли и дрожи.
Я уснул. И привиделось мне,
Что и ты на Медузу похожа…
НЕПРАВДОПОДОБНАЯ ИСТОРИЯ
Как же так могло случиться?
Нет, не вспомню, хоть убей!
Всё кормил я за границей
На бульварах голубей.
Было мило и сердечно.
Проживете год-другой —
И захочется, конечно,
Возвратиться вам домой.
Поезда бегут на север,
Поезда бегут на юг.
«Где страна моя, Рассея?
Укажите, милый друг!»
Милый друг посмотрит косо
И замедлит свой ответ.
«Нет бессмысленней вопроса,
И страны такой уж нет…»
Вот так штука! Вот так штука!..
Как же это, не спросясь?
Мне наскучила разлука,
Надоели дождь и грязь…
Поезда летят как птицы
Столько зим и столько лет.
Видно, может так случиться,
Что страны родимой — нет…
ГУСЕНИЦА
Зеленая, угрюмая, тупая,
По веточке опасливо ползя,
Боясь всего и всюду уступая,
Спала, жрала, — но больше жить нельзя.
И вот легла недвижно в белый кокон,
Как мумия, спеленута в шелка.
А солнце жарко грело стекла окон,
Синела высь, чиста и далека.
Жизнь оставляет тело. Но во взорах,
Сквозь страх и боль, сверкает эта высь.
Взорвись же, тело косное, как порох…
И если есть во мне душа — взорвись!
…И как-то утром вдруг открылась тайна:
Разорван саван, брошен тесный дом.
Пестра, светла, легка необычайно,
Она как бабочка трепещет над цветком!
КРЫМ
На твоем золотом горизонте
Сизым волоком стелется дым.
Свой цветистый крутящийся зонтик
Подымает над пляжами Крым.
Вспоминаю всё реже и реже,
Словно голову кутаю в муть.
Я и сам синевой был изнежен
И хотел, как и ты, — отдохнуть.
…На вершинах — мохнатые тучи.
По долинам — молчанье и сны.
Словно мукою ствол был искручен
Низкорослой горбатой сосны,
Что казалась печальной и жалкой
На чужой каменистой спине.
Ты жила свою жизнь приживалкой
И такую ж пророчишь и мне!
Гулкий ветер свистит с Приднепровья,
Дикий голос — не наш и не ваш.
Разъяренной, соленой любовью
Заливает твой берег Сиваш.
Все дороги и длинны, и ровны.
Все дороги приводят на юг.
Мы ни в чем пред тобой не виновны,
Но ни в чем у нас нет и заслуг!