…А день 2 июня вообще выдался прекрасен. Лето и само по себе прекрасно, и все-таки наши играют первый матч на чемпионате (ну, не совсем-то «мои», киевские, ну ладно, так и быть, если Родионова выпустят в стартовом составе, то подумаю, но уж ежели…), и закончилась школьная практика, не надо больше тратить драгоценное светлое время суток на покраску в белый цвет прикорневой части зеленых насаждений, а можно с самого утра лихо прыгнуть в седло, вот, кстати, и Олег Юрьевич уже звонит…
Да-а! Нам же как раз поставили телефоны в тот месяц еще, не прошло и века с момента изобретения этого чуда коммуникации, семь лет в тишине — и теперь мы с упоением каждые пять минут названивали друг другу по поводу и без:
— Здорово!
— Здорово!
— Ты как, не спишь, проснулся уже?
— Ну если с тобой разговариваю — значит, не сплю, проснулся!
— А-а-а… ну да, логично. Ладно, пока. Позвоню потом.
Или так:
— Ну ты выходишь там? Сколько можно тебя ждать?!
— Да я бы давно уже спустился… только услышал звонок, пришлось обратно дверь открывать, заходить…
— Логично…
Но в этот раз разговор был сугубо деловой и практический:
— Давай, ты собрался уже? Выходи, поедем.
— Все, уже позавтракал, сейчас спущусь. А куда?
— (строгим голосом бывалого дальнобойщика) Не кудакай на дорогу. Не «куда?», а «далече?». Ну, я не знаю. Хочешь, к Университету поедем?
— Олежек, а доедем? Не далече ли, так сказать?
— Доедем. Я вчера вообще в Подольск ездил.
— Зачем???
— Как зачем? Покататься. Интересно же! (Ну вот он всегда такой был… Интересно ему!) А матери потом, если что, скажешь, что ездил узнавать, что и как. Ты же в Университет будешь поступать, не в путягу же пойдешь, как я… давай, жду.
Ну что ж — логично! И они вновь — поехали…
И действительно доехали, хотя это от нас километров двадцать, и даже дали круг почета по территории. И покатили обратно. Через микрорайон Крылатское. Гребной канал, если с моста смотреть, на солнце весь блестит, переливается — красота! Так бы и стоять всю жизнь и любоваться!
— Теперь еще в Тушино заедем, — сказал Олег Юрьевич. — Покажу тебе дом, где мы раньше жили. Малая родина, так сказать. Ты мне свой на Водном показывал, и я тебе свой покажу.
— Давай, конечно!
— Вот, — доложил Олег Юрьевич, когда мы прибыли на место. — Вон наши окна, а там вон сад, в который я ходил… Улица Туристская!
— Тут что, туристы живут? — весело спросил я. («Путеводитель по Москве» пояснил: «…названа так в честь начинавшихся на ней многочисленных пеших туристических маршрутов…» Сейчас, конечно, уже некуда с нее идти пешеходу, разве что в очередной «мегамолл» за кольцевой дорогой. — Прим. авт.)
— Ага, туристы, — откликнулся Олег Юрьевич, демонстрируя великолепный пример своего чувства второго рода. — В каждом доме, в каждом подъезде и на любом этаже. До магазина и обратно туристы!!!
Тотчас в подтверждение его слов из ближайшего подъезда вывалились двое «туристов» в майках и тренировочных штанах и, обнявшись и пошатываясь, побрели к гастроному — и мы синхронно захохотали. Здорово!
День между тем уже изрядно перевалил заполдень. И есть уже хотелось ощутимо, и подустал я, если честно. Видимо, все-таки сбывалось пророчество Дмитрия Владимировича о неминуемой потере формы вследствие снижения требований к себе. А прямой путь домой нам преграждало Химкинское водохранилище.
— Стоп, я вспомнил! — сказал Олег Юрьевич. — Там от пристани трамвайчик водный ходит, прямиком до Речного порта. Раз в час, по-моему, но лучше посидим, подождем. А может, и повезет. Давай — поднажали!
И действительно — поспели почти к отплытию! Денег, правда, с нас слупили — больше, чем пятачок за регулярный общественный транспорт. То ли по десять копеек с носа и десять за велосипед, то ли пятнадцать за все вместе, а про велосипеды бабка-кондукторша просто подняла крик, что они в проходе якобы людЯм мешают, хотя народу было не много, — короче, интегрально дефицит бюджета составил минус один вафельный стаканчик мороженого. Но оно того стоило! Сидеть на палубе, свежий бриз, эта самодвижущаяся галоша, как может, режет носом набегающую волну, скоро дома, вечером футбол — что еще нужно? Да ничего.
…Этим летом как раз всей семьей совершили от Речного увеселительную прогулку, детям колу и жаренную смешными рожицами картошку, и жена любезно согласилась побыть за рулем на обратном пути, и тоже плывем, и «это, дети, кола для взрослых» в руке, и ветерок, и бриз, и тоже, в общем, желать чего-то большего — гордыня, грех и жлобство… и Митька спрашивает:
— Пап, а о чем ты думаешь?
— Да, в общем, ни о чем, сынок… и так хорошо!
На самом деле я думаю о том, чтобы в твоей (и Глебовой, конечно) жизни случились такие дни, про которые ты будешь помнить, даже став в три раза старше… просто не знаю, как сказать.
И каждый октябрь теперь на Перепечинское кладбище, самый жуткий, кажется, московский погост, и ревут над головой самолеты, взлетая и садясь, и не дают упокоения тем, кто уже никогда никуда не полетит и даже не пойдет…
— Пап, а это был твой друг?
— Да, сынок. Да…
Но вернемся на борт безымянного буксира каботажного плавания, паркующегося где-то на задворках Северного речного порта. Матросик, тоже очевидный «турист», в тельняшке и прилипшей к губе сигарете, кинул швартовочный канат, с грохотом положил деревянный трап, и мы сошли на берег. Оставалось совсем чуть-чуть — форсировать район Химки-Ховрино, и вот она — родная улица!
Настоящие приключения начинаются зачастую тогда, когда кажется, что все приключения уже позади.
Тут, конечно, читатель, знакомый с прикладной топографией северо-запада Москвы, непременно воскликнет: «Какого же рожна вы не поехали через Водный напрямик к родной Платформе?! Так ведь гораздо короче! И неужели вы успели позабыть, чем закончилась тогда ховринская экспедиция коллег из Б-класса, а ведь там не зеленые пацаны были, достаточно упомянуть Евгения Чернова в их числе?!!»
Да вот такого рожна. Через платформу-то мы возвращались уже тысячу раз. Да и Олег Юрьевич неустанно повторял, что настоящие дальнобои всегда едут оттуда иной дорогой, нежели туда… ну, с поправкой на тот ветер, разумеется, что в России не так уж много мест, куда вела бы хоть одна дорога, но все же… и уже показалось вдали между домов Шоссе, рукой подать… Как вдруг — вылетели откуда-то. Числом до мотопехотного полуотделения. Ну, собственно, беда-то была невелика.
— Давай, во дворе тогда встретимся! — весело крикнул Олег Юрьевич, врубил пятую и тут же скрылся где-то за горизонтом, увлекая за собой двоих, на мою долю выпало трое, видать, не таких быстрых, и я…
Не знаю как, Москва не Питер в этом плане, хвала Провидению, и отыскать тупик в ее хрущобных дворах довольно непросто — но вот как-то отыскал. Не вполне верно оценил задворки универмага, распластавшегося у подножья трех башен, — ну, я вообще везучий. И, лихо заложив «полицейский разворот», горе-путешественник изготовился к дальнейшим изгибам Судьбы.
То есть не так уж чтоб все выглядело катастрофично. Эти трое, если приглядеться, не особо мощно сложены, вряд ли старше меня, да и я хоть и на спаде формы, но пока все же от пика недалеко. С другой стороны, неизвестно — может, к ним кто и еще на подмогу подтянется… велик, может, и не отнимут, но попортить могут… Эх, говорили же нам — катайтесь вокруг дома, куда вас все время тянет и рвет, и сигнал был тогда в Отрадном, явно Свыше… Но, видимо, и принимающая сторона испытала некую задумчивость. Сразу, во всяком случае, не прыгнули.
Далее произошел стандартный обмен протокольными любезностями (из стенограммы по соображениям цензуры удалена вся эмоциональная часть и оставлена строго содержательная. — Прим. ред.):
— Э, ну ты чё тут, а?!
— А ты сам чё?
— Не, ну ты чё ваще, а?
— А ты сам ваще чё?