Наконец с ними было покончено.

   Тягучая, словно патока, мелодия окутала поляну черным бархатом. Густая, рычащая, но в то же время певучая, струящаяся. Романтичная. Я не понимала ни слова, но готова была поклясться, что ангел поет о любви. Его голос мягко обволакивал, ненавязчиво проникал в самое существо, порождая трепет.

   Вон, даже матерых разбойников с большой дороги (в самом буквальном смысле этого слова!) проняло, что уж говорить обо мне! Веки опустились сами собой, голова уютно склонилась к плечу Властелина. А перед закрытыми глазами замелькали красочные образы, сменяя друг друга с головокружительной быстротой.

   Я и вообразить себе не могла, что в душе чернокрылого бушуют такие чувства... На глаза стала наворачиваться предательская влага.

   Музыка оборвалась неожиданно.

   И воцарилась просто нереальная тишина. Я вздрогнула, лишившись такого манящего покрова из грез, и едва ли не силой разлепила глаза. И обнаружила себя уютно устроившейся у Алекса на коленях. Когда только успела, спрашивается?!

   Разбойники, казалось, и дышать-то забыли. Каждый боялся нарушить звенящее молчание первым и окончательно развеять остатки волшебного флера, окружившего нас на несколько мгновений, пока пел ангел. И морды у них были до того просветленные, хоть сейчас стройным шагом к дознавателю и на виселицу.

   Гибриэль задумчиво обвел взглядом круг поляны, неопределенно пожал плечами и, прихватив ханатту, скрылся в темноте. Видно, понял, что перестарался.

   - Ты это... - осторожно царапнул меня по руке Лап, - прости меня.

   Так, кажется, меня посетили слуховые галлюцинации... Я недоверчиво воззрилась на кота в ожидании хоть какого-нибудь подвоха. Но его не последовало. Напротив, рыжая морда выглядела до того разнесчастной, что даже мое переполненное обидой сердце дрогнуло.

   В конце концов, этот полосатый прохвост мне друг. А друзей иногда приходится прощать. Нет, по-хорошему, конечно, следовало дуться долго и правдоподобно, дабы его рыжая совесть окончательно пришла в рабочее состояние, но ведь все равно мириться придется. Так что здесь без вариантов.

   Я осторожно погладила кошака, а потом и вовсе сгребла эту упитанную тушу в охапку и прижала к груди, бессовестно зарывшись замерзшим носом в пушистый мех.

   - Надеюсь, секреты у тебя закончились, - вполне мирно выдохнула я, перекрывая раскатистое урчание. - Потому что если нет - одним огненным шариком ты у меня не отделаешься.

   Не забыть бы сказать Габриэлю, что его крылатой персоне не было бы цены в тайной службе какого-нибудь короля. Вы только представьте! Одну песенку сбренчал, и все во всем мигом признались, раскаялись и воспылали желанием понести заслуженное наказание. С такими талантами никакой ханатты не надо!

   - Острый Огонь - одно из сильнейших заклятий на крови, - медленно, словно все еще раздумывая, стоит ли вообще возвращаться к этой теме, выговорил Алекс.

   А вот это уже интересно! Я встрепенулась, сбросила с себя остатки расслабленной неги и принялась жадно ловить каждое слово бывшего мага. Интуиция подсказывала, что он может рассказать куда больше, чем энциклопедия, мирно лежащая на дне безразмерной сумки. Если захочет.

   - Оно полностью испепеляет противника, но перед этим вытягивает из него все жизненные силы и отдает их хозяину. Жуткая мерзость. Надеюсь, тебе не надо объяснять, что оно давным-давно запрещено?

   П-фе... Я отрицательно мотнула головой. Страшно даже подумать, до чего надо дойти, чтобы опуститься до такого.

   - А ты... - инстинкт самосохранения был категорически против, но не спросить я не могла.

   - Я - нет, - успокоил меня Властелин. - Но зато Острый Огонь был любимым заклинанием Власа. Впрочем, судя по тому, что осталось от ардрадского посыльного и твоего дома, за прошедшие полвека мало что изменилось.

   М-да, грядущая встреча обещает быть недолгой...

   - Постой-ка, - я вскочила и принялась нервно вышагивать подле костра - так думается легче, - с посыльным все относительно сходится. Хотя, я в упор не понимаю, чем он помешал колдуну. Но как Власу удалось уничтожить мой дом?

   Властелин устало потер виски и невидяще уставился на огонь. Этого не знал даже он.

   Какое-то время я безмолвно разглядывала отблески пламени в серых глазах. Расцвеченная бликами, радужка отливала красным. Казалось, что огонь не отражается, а горит в серебряных глазах моего мужа.

   - Думаю, скоро у нас будет возможность спросить его лично, - наконец проговорил Алекс.

   Ага, вот только возможность прочувствовать ответ на своей шкуре мне совсем не улыбается.

   Всеобщее оцепенение давно спало, и жизнь в лагере закипела с новой силой. Местные обитатели вернулись к прерванным занятиям. Правда, терзать несчастную гитару больше никто не пытался. Поняли бандюги, что с ангелом им не сравниться. Зато наиболее активные решили поразмяться на сон грядущий и обнажили мечи. Вернувшийся Габриэль поддержал эту затею обоими крыльями, и теперь на поляне стоял такой лязг, что хоть уши затыкай...

   Впрочем, Линке, мирно посапывающей на коленях у Бережини, это нисколько не мешало. Да и меня уже тянуло забраться в выделенный нам шалаш и последовать ее примеру.

   Но все мои планы на отдых наглым образом обломал Фил. Красавчик вырос прямо передо мной, точно из-под земли. Понятия не имею, где его носило все это время, вот только голубой костюм успели сменить золотистые одежды, а сам разбойник выглядел подозрительно отдохнувшим. Хорошо ему!

   - Ну что, родственнички, поговорим?

   Пригнувшись, я нырнула под прикрывающую вход шкуру да так и замерла в нелепой скрюченной позе и с приоткрытым от удивления ртом. Ох, и ничего ж себе! Хорошо нынче живут лесные разбойники!

   Небольшой с виду шалашик из еловых лапок на поверку оказался просторным домом. Видно, неприязнь Фила к колдовству оказалась не настолько сильной, чтобы отказывать себе в привычных удобствах. А в том, что обаятельный разбойник привык жить в роскоши, сомневаться не приходилось. Сын директора Академии, как-никак!

   Вот я и созерцала в немом изумлении помещение, буквально ослепляющее блеском золота. Аляповато, конечно, да и не факт, что не иллюзия, но зато вполне в духе этого шалопая.

   Меня настойчиво отодвинули с прохода, и из-за шкуры, с этой стороны выглядевшей как дубовая дверь с бронзовым орнаментом, появился слегка встрепанный Габриэль. Вслед за ним показались Люба и потирающая заспанные глазенки Линка. Не понятно ведь, с кем именно и о чем собрался говорить Филипп. Вот они и решили не отставать.

   Ангел прошелся взглядом по сверкающей комнате и скептически фыркнул, но высказаться не успел.

   - Даже изгнанный и облаченный в лохмотья король остается королем, - высокомерно заявил хозяин сверкающих апартаментов. Впрочем, сам тут же не выдержал и громко рассмеялся. И, повернувшись ко мне, с почти детской непосредственностью спросил: - Ну, как? Нравится?

   Я внимательно оглядела расшитые золотом "лохмотья" и весь остальной антураж и пожала плечами. Со сверкающими безделушками здесь явный перебор.

   - Скажи-ка мне, позер несчастный, - Властелин опасно сузил глаза, - Измир хоть в курсе, что его малолетний оболтус основательно пощипал хранилище артефактов? Или, может быть, он сам тебе отдал мейсы?

   Парень мгновенно погрустнел. Все-таки Властелин - он и в чужих владениях Властелин. Себя так легко не переделаешь. А нарываться на неприятность молодому разбойнику не хотелось. Особенно памятуя о былых "подвигах" моего благоверного.

   Получить по шее Фил вряд ли боялся (что ни говори, а положение обязывает), а вот магии - очень даже. Не боялся, просто опасался. Но настолько, что это уловила даже я.

   И правильно, на Алексе ведь не написано, что с колдовством он покончил раз и навсегда. Пусть боятся, целее будем.

   - Как же, даст он! - принялся страдальчески вздыхать разбойник. - У этого старого хрыча монетки медной не допросишься, пока сам не украдешь!