Поклонился князьям.

- …И племени славов они готовы кровью принести.

Переглянулись братья, ответили:

- Не надо нам крови. Слова достаточно. Коли так желают твои родовичи – быть посему. Так и передай людям. И не будет для нас и детей наших разницы между славянином и пиктом, ирландцем или меднокожим гуроном или воином другого племени этой земли. Ибо все мы люди, и судим мы не за цвет кожи, а за дела и деяния человека, воздавая ему по заслугам…

Далее Храбр речь завёл:

- Народу у нас теперь много. А раз поселения с весны новые появятся, то и дружину надо увеличить. Крут, старший воевода, по моему разумению с кораблями хорошо управляется. У меня же лучше с воинами пешими и конными выходит. Посему предлагаю то, над чем уже давно думаю: поделить воев на лодейных и тех, что на суше драться будут.

Замерли все – не бывало такого ещё на земле…

- Подумать надо. Взвесить всё.

Заторопился Храбр:

- Не всегда на корабле доспех земной удобен. Тяжёл он, плохо в таком на вёслах сидеть, и тяжело драться, если палуба скользкая. Да и оружие своё для боя морского тоже лучше будет.

- То верно говоришь.

Крут своё слово молвил:

- Но всё же обдумать нужно. Взвесить всё. С людьми поговорить.

- А ромеи давно уже всё поделили! Вон, сами говорите, что с либурариями схлестнулись, нарядом корабельным!

Переглянулись все – а ведь верно парень говорит. Да тут Слав Говорун вмешался:

- Лучше поведай, что за коней дивных тебе из Арконы доставили?

- Не с Арконы. Тесть приданное Йолле прислал. Она говорит, что кони эти необычные. Сила у них огромная, и выносливость. Лишь ханы да богатуры имеют право такими лошадьми владеть.

- Видел я их. Искра Божья Бога степного в каждом из них горит. Если удастся нам развести их  - не будет равно коннице нашей на всём белом свете…

- А твои турьи наездники? Что? Уже бросил?

Крут влез в разговор. Ответствовал Слав:

- Не бросил. Первая сотня есть уже. Потому и остановился. Сейчас воины думают, как лучше на турах биться. Оружие новое придумывают. Доспехи. Ухватки. Хватит пока. Нельзя дело не по плечу брать. Сломаться можно.

 - Верно говоришь. Но давайте вот что, братие, в первую очередь сделаем: для начала перезимовать нужно. Без потерь. Ближе к весне пошлём людей дорогу пробивать к морю. Впрочем, этим каторжане наши могут и сейчас уже заняться.  А второй град – можно и чуть позже строить. Другие племена на наши земли не суются – слух о пяти племенах уже всю землю облетел…

Прищурился Гостомысл, потом продолжил:

- Сразу, как снег сойдёт – поля распахивать на новых местах, ставить пристани и стены, избы и склады. Новый град центром всей торговли станет. Туда же, как Ледяное Море вскроется, и корабли наши отправить. А здесь можно и простые лодьи иметь, что Крут сейчас купил, да дед Ведун ему подарил. Согласны?

- Любо.

- Без торговли мы на месте станем. Будем словно пни на одном месте торчать. Одряхлеем душой и телом. Растворимся среди меднокожих. Потеряем завет Прокши-Провидца, и сгинет племя Славянское бесследно, как прочие народ до него…

Храбр снова влез:

- А мне любопытно всё же, что там за земля на луоверанском чертеже изображена?

На него замахали руками, зашикали:

- Угомонись! Рано ещё! Опять в телегу поперед коня ставишь? Придёт время, и узнаем. Не мы, так дети наши, или внуки. Сейчас же другое надо решить – народ наш сохранить, племя. Обычаи. Веру.

- Да понимаю я…

- А будешь снова мечтать зря, Йолле пожалуемся…

Тут все и грохнули со смеха – знали, что любит громадный воин свою дикую жёнушку больше жизни, и её то уж послушается… Покраснел Храбр. Обиделся. Да обиду ту рукой сняло, когда Гостомысл, отсмеявшись, произнёс:

- Ты лодьи прибывшие осмотри поскорей, да выбери три, аль четыре. Забыл, что нас пуэбло и навахо на Полудне ждут с товарами? Заодно и место для нового града присмотришь…

 Кончилась встреча. Разошлись по домам собравшиеся. Не спит град – горят огни, люди по улицам снуют, а уж небо краснеть начинает, скоро петухи первый голос подадут… Да не до отдыха. Надо всех прибывших обиходить, пристроить, накормить, умыть – дел непочатый край. Ведь на каждого горожанина, ныне здесь живущего, включая грудных да малых – двое прибывших. Даже пленники-каторжане меднокожие и те уходить на отдых отказываются, вместе со славами людям помогают: пищу разносят, дрова к очагам таскают, одежду со складов раздают. Ромеев отдельно от всех посадили. В ров, что вокруг Детинца идёт. Поверху дозоры ходят в полной броне, с собаками да волками ручными. Из гуронов, что славами стали. Смотрят греки на воинов невиданных, в уборах из перьев на шеломах, да лики невиданные – трясутся. Что ждёт их?.. Впрочем, тоже не особо обидели – еды принесли. Одеяла из шкур вниз бросили. Чтобы спали не на сырой земле. Зачем зря пленника мучать, если пользу от него можно немалую получить? Уж коли тот здоров будет, то и свою пищу отработает, и прибыль принесёт общине…

Перешагнул Путята порог, Чепи сидит на лавке, ждёт мужчину. Не спит, хотя времени сколько прошло. Едва тот в горницу вошёл – вскочила, захлопотала. Из печи горшки достаёт, хлеб режет. Взглянул  на женщину жрец, ничего не сказал. Сел за Божью Ладонь, вознёс хвалу Маниту за богатый год. Поблагодарил и Перуна, что сына своего защищает и охраняет. Женщина мужа накормила, напоила, посуду вымыла, платок накинула на голову, и к двери, засобиралась со двора:

- Куда ты?

- Град не спит. Помощь нужна.

Как обычно кратко ответила женщина, обувая на ноги мокасины. Летом, почитай, весь град в этой обувке ходил. Легко ногам, удобно.

- Останься.

- Почему?

Удивилась дева лесная, смотрит на мужчину широко распахнутыми  глазами.

- Сейчас людей достаточно. Да к утру нужно их сменить будет. Вот тогда и пойдём вместе. Зайдут за нами.

Остановилась Чепи. Посмотрела на Путяту. Слова поперёк не сказала, послушно обувь сняла, платок повесила, вернулась к столу. Мужчина поднялся, прошёл к лохани большой, умылся. Сбросил с себя одежду, улёгся на ложе, прикрыл тело одеялом. Повернулся на бок. Чепи сидит, ложиться не собирается.

- Ты чего? Немного осталось. Устанешь ведь, плохо тебе будет…

- А что с того? Зачем заботишься?! Никто я тебе! Никто! Не жена, ни полюбовница! Лежишь со мной, словно с бревном! Мне уже подруги в глаза смеются – живёшь с мужчиной столько времени, а всё нетронутая! Видно, не женщина я, раз брезгуешь мной!..

…Расплакалась, закрыла лицо руками, плечи вздрагивают. А Путята и не знает, что сказать в ответ. Ведь трижды права дева меднокожая. Всё она для него делает, а он – как бревно. Опять же права. Ждёт же, когда он, наконец либо признает её супругой своей, либо прочь выгонит. А он тянет непонятно чего. Дурью мается. И красива Чепи, как мало кто из девиц меднокожих. И умна – быстро и речь славянскую освоила, и хозяйствовать научилась на диво, и готовить пищу славов. Чем не жена? Да и, честным коли быть с собой, Путята-жрец, ты не просто привык к ней, а уже чувствуешь нечто большее. Тепло её. Запах. Не хватает тебе их, если странствуешь долго. Спешишь домой поскорей вернуться, увидеть деву свою, услышать её голос грудной… Так чего же ты мучишь её и себя? Встал с ложа Путята. К своему сундуку подошёл молча. Открыл крышку, пошарил внутри. Взял нечто оттуда, спрятал за спину. Подошёл к деве плачущей, стал перед ней:

- Встань.

Поднялась послушно. Стоит перед ним молча. Слёзы глотает. А он из-за спины пояс достал, повязал его ей под грудью, как полагается в племени. А на поясе том – ножик хозяйки, да ключей связка. Знак жены водимой. Рассмотрела Чепи, вздрогнула – что… А додумать не успела. Прижал вдруг к себе мужчина её крепко, уткнулся носом в макушку. Запах вдохнул. Потом подхватил на руки, и на ложе понёс, по пути светильник задув…

…Пролетела зима в хлопотах да трудах непрестанных в мгновение ока. По осени сходил Храбр с купцами вновь прибывшими на трёх двулодниках, да пяти лодьях обычных, на коих новички прибыли, на торговлю с пуэбло и навахо. Привёз оттуда много яблок земляных, маиса, да тыкв, томатов не считано, и прочих трав да злаков невиданных, в пищу добавляемых. Ещё привёз и зёрна невиданные, из которых напиток вкусный на диво, да бодрящий, варить можно. Приехали с ним и четверо пуэбло, которые должны были, согласно уговора между вождями, обучить славов растить те земляные яблоки, что навахо в качестве дани собирали с племён горных. И весной вышли люди в поля для труда честного, потянулись караваны в городки рудничные да рабочие. Пошли поселенцы по пробитым за зиму дорогам на новые места, другие грады ставить. Братья-князья так и остались в Славгороде, а новый град на Закате Ярилы принял под свою руку Крут воевода, поскольку корабли славов отныне там будут находится. Договорились всё же старшие племени о разделе дружины на ту, что на суше бьётся, и ту, что на лодьях ходит. Град, что выше Второго Великого Озера, за грохочущей водой, принял под себя Храбр. От того града путь прямой через проход небольшой на Великие Степи. Там и коней дивных разводить можно, и туров диких одомашнивать. Стадо градское уже большое вельми, пастбищ мало. Пора на новые земли скот гнать. Да и простора поболе, и к городкам рудничным путь короче. Двинулись люди, погнали скот, потянулись обозы огромные. Зиму праздно не сидели. Возили санным путём по льду да снегу железо и горюч камень, все дни домницы работают, плавят руду богатую, готовят товары, инструмент, да снасти нужные для строительства. Одних гвоздей железных наковали больше тысячи пудов. Торговлю с луоверанами да иннуитами хорошо провели. Товара продали множество. А те, похоже, во вкус входят. Окромя злата да шкур, привычного уже товара, пригнали и девок множество молодых. Откель только взяли столько? Потом выяснили, когда дев холостяки расхватали, что пленницы они. Луораветланы взялись окрестные им племена завоёвывать. Порешили, по примеру славов, свою державу создавать… То дело  князья одобрили – союзник им в новых землях ещё не открытых нужен будет. Посему разрешили лурам, как в очередной раз сократили название племени луораветлан, прислать на обучение в Славград детишек смышлёных. За то те подрядились ещё девиц поставить. Ну, кроме прочего всего… Словом, дело на новый уровень перешло. А по весне сажали впервые уоту – так, оказывается, называются эти земляные яблоки. Ходили по грядкам пуэбло-учителя, собственным примером показывали, что надо делать и как. Как ямку копать правильно, на какую глубину, как землёй посаженный клубень укрыть, чтобы не слишком тяжело было ростку к солнышку красному пробиваться. А в свою очередь пуэбло перенимали у славов, как пшеницу выращивать и рожь. Захотел их вождь новый злак наряду с маисом сажать, уж больно понравился ему белый и коричневый хлеб, да сладкие пирожки с яблоками, которых он на первом Торге отведал. Так что выгодна обоим народа такая дружба. Навахо тоже думу думают. С одной стороны они – воины. Охотники. С другой – нужны клубни уоты, железные наконечники для стрел, для копий, котлы и котелки. А уж ножи стальные вообще выше всяких похвал. И самое главное – звери. На которых белоликие разъезжают. Будь у них такие, тогда бы… Так что думай, вождь. Думай, голова, украшенная перьями орла…