III. «Неугасимая лампада…»
Неугасимая лампада
Пред ликом вышитым Христа.
Невдалеке монах рогатый
(Рога — развилины хвоста).
Здесь Пушкин — маска Крандиевской —
Над ложем Бишиным висит.
На полке — «Таксу» (Коваленский)
Блок терпеливо сторожит.
Чтоб такса лаем не загнала
«Неопалимой купины»
Туда, где слава обращала
Все купины в пустые сны,
Марионетки — злобный воин,
Жреца египетского дочь —
В коварстве жутко беспокойном
Колдуют с полки день и ночь.
Но бабушка со стенки властно
Их отражает колдовство,
И фисгармонии безгласной
Царит над ними торжество.
Мелодий всех грядущих звуки,
Гармонии небесной свет.
.
Любовно бережные руки
На стол поставили букет.
Ромашек звезды исполинских
Зимой по стенкам, по коврам
Играют отблески камина,
Даря уют мечтам и снам.
Сияет зеркало большое
Над самописьменным столом,
Чтоб Биша, сидя за стихом,
Полюбоваться мог собою,
Поэта взором и челом
В лучах свободных вдохновений
И госиздатских достижений.
«Наугольник, отвес, молоток…»
Коловиону(Новикову)
Наугольник, отвес, молоток.
Отчего твои знаки, масон,
Как несделанный в детстве урок,
Отгоняют мой сон?
Верно ль был разлинован твой день,
Прямы ль к истине были пути?
Безобманную к правде ступень
Ты сумел ли отвесом найти?
Удалось ли тебе молотком
Вековечную стену пробить,
Чтоб на миг хоть единым глазком
Солнца Истины луч уловить?
«Какая темная преграда…»
Какая темная преграда —
Твой образ на моем пути.
И знаю я, осилить надо
Его, не просто обойти.
Но чем осилить? Дерзновеньем?
Или смиреньем до конца,
Иль чародейственным забвеньем
Былого твоего лица?
Иль нужно в кожаной одежде,
Как прародителям в раю,
Снести и стыд, и горечь прежде,
Чем искупить вину свою?
«Крякнула-стукнула палка…»
Крякнула-стукнула палка,
Сыплется врозь городок.
Стройки минутной не жалко,
Новый растет теремок.
Новому также пощады
В резвой не будет игре.
Крякнула палка — и надо
В очередь лечь на ребре.
Портрет N.N
На работе в саду латышка
Стройна и, как дуб, крепка.
А лицо у нее — кочерыжка
Капустного кочешка.
Глаза — оловянные бляшки.
Башмачком энергичный нос.
Под легкою тканью рубашки
Венеры Милосской торс.
Закусив от усилия губы,
С лопатой железной в руках
Над землею бесплодной и грубой
Опускает за взмахом взмах.
[СТИХОТВОРЕНИЯ, ПРИМЫКАЮЩИЕ К КНИГЕ «ПРОХОДЯЩИМ И УДЕДШИМ»]
Святой Варваре
Агница Божия, чьей девственной кровью
Омытое
Имя
Ношу недостойно,
Чей образ царит над моим изголовьем,
В томлении ночи лишенный покоя,
Скажи мне, Святая Варвара,
Когда, под рукой Диоскора
Склонясь на колени,
Ты казни ждала неминучей,
Была ль в то мгновенье
Душа твоя мукой охвачена жгучей,
Иль ангелов пенье
Уже доносилось отверстому слуху,
И радостно было пречистому духу
Покинуть земное томленье?
.
Я миг этот знаю,
Когда голова упадает
Под тяжким мечом.
И трава, и весь мир в багрянице
Пролившейся крови предстанет
И в бездны минувшего канет.
Пришел ли к тебе в этот миг
Твой небесный жених?
Агница Божья, Святая Варвара,
На бездорожьи
Скитаний моих
Я к тебе прибегаю
Из бездны греха:
Умоли твоего Жениха
И мое упокоить земное томленье
В его непорочном селеньи.
«Фра-Беато-Анжеликовских…»
Танечке Е<пифановой>
Фра-Беато-Анжеликовских
Занавесок голубых —
Неслучайно в хаос дикий
Занесло четыре их.
Неслучайно под жемч угом
В филигранном серебре
Над кушеткой в светлом круге,
Как денница на заре,
Осеняет Лик Небесный
Ваши сны и Ваш покой.
И застыл в простенке тесном
В умном деланье Толстой.