— Ну, не стоит так переживать. — Стэнли улыбнулся. — Переезд отнял у тебя много сил. Тебе просто нужно отдохнуть.

— Я же не инвалид! — воспротивилась Кэтрин.

— Нет, но ты беременна и должна позаботиться о здоровье ребенка, а значит, и о своем.

— Стэнли, твоя забота начинает меня утомлять.

Он не понял, что она имеет в виду, но решил ничего не выяснять. Вместо этого счел за лучшее просто взять и крепко поцеловать ее, что и исполнил с величайшим удовольствием.

— Я звонил утром в больницу и знаю что персонал готовит нам на завтра праздничный обед, — отстранившись наконец от Кэтрин и лукаво улыбаясь, сообщил Стэнли. Затем он направился к выходу. — Я буду через два часа, моя богиня. Мне кажется, я уже начинаю по тебе скучать.

Он ушел, и Кэтрин осталась одна.

Она лежала на кровати, уткнувшись головой в подушку, и думала о собственной неполноценности. От заботы Стэнли ей уже становилось дурно, но он не понимал этого или просто не хотел замечать. Она ощущала себя маленьким ребенком, которого могут приласкать и обогреть, а могут выругать и наказать.

Перед ее глазами проплывала сцена ее отъезда отсюда, закончившегося аварией. Стэнли стоял тогда и безразлично, как ей казалось, наблюдал за тем, как машина увозит ее все дальше и дальше. Она представляла, что бы с ней сейчас стало, если бы автомобиль не потерпел катастрофу. Она бы вернулась в Манчестер и через какое-то время узнала бы о том, что беременна. После рождения ребенка написала бы Стэнли письмо и проинформировала о том, что у него есть сын или дочь. Стэнли, конечно, сел бы на первый же самолет, чтобы поскорее проведать своего отпрыска. Но тогда у нее была бы уже другая жизнь, и в Стэнли она больше бы не нуждалась. В лучшем случае они бы просто иногда наведывались друг к другу.

Вытерев слезы уголком наволочки, Кэтрин встала с кровати с намерением написать письмо Морису. Она все еще боялась с ним говорить, так что лист бумаги стал для нее спасением.

Кэтрин не просто боялась расстроить своего учителя, она опасалась, что он может ее возненавидеть. А ведь ей и вправду никогда не хотелось становиться скрипачкой. Она просто делала все так, как хотели ее родители, боясь обидеть их. Но все равно была благодарна и отцу, и Морису — музыка многое дала ей в жизни.

До появления на ее пути Стэнли она не понимала, чего действительно хочет и в чем нуждается. Забеременев, Кэтрин почувствовала и осознала, что хочет лишь одного — быть просто матерью.

Она взяла перьевую ручку, села за стол и начала писать.

«Дорогой Морис. Я надеюсь, что твой управляющий уже сообщил вам о моем маленьком путешествии. Моя поездка закончилась для всех нас очень неожиданно — я вышла замуж за доктора Стэнли Пиккеринга.

Мы поженились в Йоханнесбурге, а сейчас живем в одном небольшом городе, на территории медицинского комплекса. Через пять месяцев и три недели мы ожидаем появления ребенка.

Уже давно я поняла, что концертная сцена не для меня, а после встречи со Стэнли окончательно в этом убедилась. Стэнли для меня — все. Мне сложно это описать словами, но в нем вся моя жизнь.

Музыка всегда будет частью меня, но замужество и ожидание ребенка стоят у меня на первом месте. Это то, ради чего я, собственно, и живу.

Надеюсь в скором будущем увидеть вас.

С любовью, Кэтрин».

Она надписала конверт, запечатала и отложила его в сторону.

Перед ней лежало еще несколько чистых листов бумаги, и она начала писать письмо отцу. К тому времени, когда закончила писать, было уже довольно поздно. Кэтрин приняла душ и, не дожидаясь мужа, легла спать.

На следующий день кто бы из персонала больницы ни встречался ей — все очень радостно и искренне поздравляли ее с замужеством. Она была приятно удивлена таким теплым приемом. Кэтрин и раньше догадывалась, что Стэнли находится здесь в большом почете, и доказательства этого растрогали ее.

Ее муж был явно польщен. Он прекрасно понимал, что теплое отношение коллег придает ему вес в глазах собственной жены.

Вечером Кэтрин стала готовиться к обеду. Она надела очень красивое вечернее платье, полагая, что Стэнли это будет весьма приятно.

Платье было белое, длинное и открытое, и, учитывая, что до больницы рукой подать, беспокоиться, что оно утратит яркий белый цвет, не приходилось.

Кэтрин собрала свои золотые волосы в пучок и нарочито небрежно заколола их заколкой. Слегка надушившись, накрасив губы и ресницы, осмотрев себя в зеркало, она осталась удовлетворена и посчитала, что готова идти на обед в больницу.

В итоге образ получился весьма эффектным: ослепительно белое платье, а на его фоне ярко-красные губы, золотистые волосы и черные брови с голубыми глазами. От нее веяло тонким цветочным ароматом дорогих духов.

Надев туфли и забрав со стола письма, Кэтрин направилась в больницу. Возле нее она обнаружила грузовичок, который прежде никогда не видела.

Возле машины стояли двое мужчин европейской наружности, одетых в шорты и мятые футболки. Они смотрели на Кэтрин так, словно никогда прежде не видели женщину. Но ее это нисколько не удивило. Многие мужчины взирали на нее с восхищением, а то и с откровенным вожделением.

Уже подходя к входной двери, Кэтрин вдруг услышала сзади их возгласы:

— Фройляйн! Фройляйн!

Обернувшись, она взглянула на них.

— Я не фройляйн. Я фрау. Фрау Пиккеринг, — с достоинством сказала Кэтрин.

Мужчины были явно ошарашены, услышав это. Они, видимо, и не подозревали, что у Стэнли есть жена.

— Пиккеринг? — переспросил один из них. — Надо сказать, вам очень повезло с мужем.

— Я и сама это прекрасно знаю. Вам чем-нибудь помочь?

— Ваш муж сейчас осматривает одного из моих помощников.

— Хорошо, я узнаю, что там происходит и попрошу медсестру сообщить вам.

Пока мужчины, по-видимому немцы, раскрыв рты, смотрели на Кэтрин, та уже вошла в больницу. Стэнли как раз только что вышел из операционной. На нем были белые перчатки, шапочка и маска.

Кэтрин впервые видела его в такой одежде. Его облик испугал ее. Сейчас он походил на работника морга.

Стэнли подошел и поцеловал ее. Больничный запах смешался в сознании Кэтрин с ароматом собственных духов. Это было очень неприятное сочетание. Она почувствовала легкую тошноту.

— Что случилось? — спросил ее он. — Ты выглядишь так, будто увидела приведение.

— Со мной все в порядке, — неуверенно ответила она.

Стэнли снял с себя рабочую одежду и вопросительно уставился на Кэтрин.

— Не лги мне. Что случилось?

— Там на улице мужчина, который...

— Ганс Хубер, — как-то зло констатировал Стэнли. — Что он сказал тебе? Если он хоть пальцем до тебя дотронулся...

Кэтрин решила, что, вероятно, когда-то раньше между ним и этим немцем произошла ссора и Стэнли теперь всегда так реагирует на его имя.

— Нет, — дрожащим голосом произнесла она, — он даже не прикоснулся ко мне.

— Но он хотел, и ты это прекрасно понимаешь, — почти рыча, сказал ее муж.

— Стэнли, — примирительно проговорила Кэтрин, — все в порядке. Он просто попросил осведомиться о здоровье своего помощника, и я ему пообещала, что, как только что-нибудь станет известно, медсестра сообщит ему.

Стэнли отвел Кэтрин в свой кабинет и усадил в кресло.

— Подожди меня, я сейчас приду, — сказал он, поцеловал ее в плечо, а затем исчез за дверью.

Кэтрин чувствовала себя чрезвычайно неуютно. Обстановка больницы и ее платье явно не гармонировали друг с другом. Она молча сидела в кресле, боясь даже пошевельнуться. Кэтрин чувствовала, как по ее телу пробегает легкая дрожь, в ногах ощущалось покалывание. Она быстро встала, боясь, что если она еще хотя бы минуту останется сидеть, то встать ей уже вряд ли удастся.

Снаружи послышался шум автомобильного двигателя. Кэтрин посмотрела в окно и увидела, как те двое немцев, которые встретили ее при входе в больницу, уезжают. Как только их грузовик исчез в дорожной пыли, предварительно совершив несколько зигзагов, в кабинет вошел Стэнли. Пыль на дороге улеглась, шум мотора звучал где-то уже совсем далеко.