Лейтенант с трудом сглотнул, представив, как острая сталь вонзается в его собственную глотку. Его глаза испуганно метались между заряженными луками и глазами Митры, холодными как сталь.

– Куда направляются войска? – спросила Митра, заставляя себя говорить спокойным голосом, не осмеливаясь взглянуть на окровавленного человека, лежащего на полу.

– Куда направляются войска? Зачем они идут к Цитадели?

– Так приказал Мордет. Он считает, что войска размякли от безделья, и двухсотмильный марш должен встряхнуть нас. Мы должны будем поблагодарить его за заботу и вновь поклясться в верности у гигантского камня, который напомни, нам, что тьма непобедима.

– Какие войска выходят на марш?

– Мобилизована вся армия. Половица Элитной Гвардии останется для защиты Морлидры. Этого достаточно, так как форт надежно защищен, а каждый гвардеец четырех стоит. Поведет нас сам Мор. дет. Крота поедет в авангарде с Элитной Гвардией. Это все, что мне известно.

– Нет, боюсь, что это не вся правда, – ответила Митра, и впервые в ее голосе прозвучали нотки сочувствия. Молодой человек почувствовал прилив надежды, но лишь до тех пор, пока женщина не заговорила вновь. – Ты знаешь об этом месте, о том, что здесь Прадата. Поэтому ты отправишься вслед за своим товарищем. – Просвистела стрела, обозначив конец как ее фразы, так и жизни лейтенанта.

– Проследите, чтобы тела были надежно похоронены, – приказала Митра. – Смотрите, чтобы собаки не нашли трупы. Мы не можем обращаться бесчестно даже с людьми Мордета. – Некоторое чувство вины угнетало ее, но война есть война. Правота часто вынуждена быть грубой.

Сподвижники Мирты вытащили тела из отняты, а сама она принесла воды и смыла кровь с пола. Некоторое время спустя в дверь опять постучали; она расправила фартук и открыла дверь. Там стоял Стентор, фигуру которого обрамляли отблески света из нижнего зала. Митра быстро втащила его в комнату, захлопнув за ним дверь и заперев ее на задвижку.

Как только Митра повернулась к нему, Стентор по-отцовски обнял ее. Плечи ее задрожали и на глазах появились слезы. Только когда всхлипывание прекратилось, он отпустил ее и отошел в сторону, глядя на ее красное, искаженное болью лицо.

– Будь он проклят! – прошептала она сквозь стиснутые зубы. – Будь он навсегда проклят!

Она глубоко вдохнула воздух и выпустила его, издав протяжный вздох. Ее глаза поднялись к потолку, ни на чем конкретно не остановившись. Стентор не обратил внимание на ее правую руку, непроизвольно поглаживавшую живот.

Наконец она заговорила:

– Две жизни, друг мой. Две. Для того чтобы вновь услышать то же самое. Мордет отбывает самое позднее послезавтра. Армия встречает его у Логова Дракона, и они начинают переход через гору. В это время года проход обычно свободен. К тому же это наиболее короткий путь к Шимни.

– Тебе известно, зачем они идут, Митра? Мы каждую ночь молимся, чтобы это оказалось правдой. Рата вернулся?

– Я не знаю, мой друг. Боюсь, что это только слух, который преднамеренно распространил сам Мордет. Чтобы укоренить дух войска! Против чего? Любая другая армия не имеет никаких шансов против его армии. Ох, как бы отличить правду от лжи? Либо этот марш – величайшая ловушка всех времен, либо мой муж действительно вернулся. Я вижу только эти две возможности. Мы должны немедленно приготовиться к походу. Если Мордет собирается идти через Логово Дракона, то мы должны обойти эту гору либо через Вестпорт, либо вокруг Гардиана. Думаю, что лучше через Вестпорт, так как у меня нет желания скитаться по пустыне, пусть даже весной. Скажи своим людям, что мы выходим утром.

– Как скажешь, Митра. – Стентор направился к двери, потом остановился и повернулся вновь к руководительнице Прадаты. – Митра, не казни себя за смерть солдат Мордета. Это война. Мы не можем постоянно нести чувство вины и одновременно бороться за победу. А победить мы должны. Ради наших детей и всей нашей земли.

– Ради наших детей, – повторила она, не осмеливаясь говорить, кроме как шепотом. – Я уверена, что Рата тоже простил бы меня. Но убивать людей для него было совершенно неприемлемо, а ведь его путь лежит глубоко в моем сердце. Как бы мне хотелось действовать по-иному, чем приходится!

– Наши люди будут готовы, как только забрезжит рассвет, – сказал Стентор, стараясь говорить уверенно и ободряюще. – Поспи немного, – добавил он с улыбкой, больше напоминающей гримасу. Дверь закрылась за ним, и Митра осталась наедине со своими мучительными раздумьями.

Утром Митру оторвал от сна тихий стук в дверь. Вошел Стентор и сообщил ей, что лорлитская организация Прадаты готова и посыльные уже сообщили в западные организации, что все должны встретиться в течение двух дней. Несколько лошадей запряжены и ждут за городом, провизия готова и упакована. Прадата ждет своего руководителя.

Митра протерла руками глаза, стараясь побыстрее прогнать сон, и растерла ноющие мышцы, возвращая в них жизнь. Ее поврежденные ребра, которые так старательно лечила Тралаина, тупо побаливали. Она проспала всего несколько часов, да и то весьма поверхностным сном. Прадата уже несколько дней готовилась к выходу. Готовилась тихо, в отличие от шумных сборов армии Мордета, марширующей по улицам ее любимого города. Митра сама следила за тем, чтобы приготовления шли с предельной осторожностью, хотя и Стентор и Тралаина уверяли ее, что они сами позаботятся обо всем. И тем не менее, понимая что это может оскорбить и вызвать недоумение ее двух добрых друзей, она настаивала на том, чтобы Прадата оставалась на месте и ждала. Она не могла сказать им что боится, что именно страх не дает ей уснуть и угрожает подавить ее волю.

Стентор посмотрел на усталую женщину, прекрасно понимая, какая борьба проводит в ней. Он понимал, что она мало подходит для войны, слишком нежная, доверчивая и добрая. Эту ее природу изменить, конечно, было невозможно. Но людям нужна конкретная, реальная личность, которая бы вела их. И Митра появилась, словно дерево в пустыне, персонифицируя их надежды своей проницательностью и решительностью. Но каждый акт насилия, который совершался с участием, казалось, выдергивал что-то из нее, словно грубый ребенок, разрывающий на части нежный цветок. Стентор хотел бы подойти и обнять ее, укачивая, словно ребенка, которого им с женой так и не удалось родить. Он очень хотел бы защитить ее от враждебного мира.

Двое друзей молча спустились вниз в затихший пивной зал. Там находились полдюжины мужчин и женщин, жующих кусочки хлеба и мяса; с висящими на толстых ремнях зачехленными кинжалами. Рядом стояло еще с полдюжины женщин с луками и полными стрел колчанами. Отсутствие детей было непривычным, и Митра чуть было не пожалела о своем решении не брать в поход детей, еще не прошедших Ритуал. Уже хорошо обученные дисциплине старшие дети не роптали, услышав об этом решении; они понимали, что оставшись и присматривая за маленькими детьми, они вносили свой вклад в общее дело Прадаты.

– Все готово к походу? – спросила она.

– Все, миледи, – ответил Стентор.

Рядом с ним стояла Тралаина в походной одежде, с отлично натянутым луком из тисового дерева.

В последнюю минуту Митра спохватилась:

– А как же трактир? Наверняка всем бросится в глаза, что он закрыт.

– Мы повесили на дверях объявление, Митра. Там написано, что наши запасы, как и у многих других, наконец-то кончились. Мы просто выехали для закупки провизии. Ничего необычного в этом нет.

Митра с трудом подавила вздох волнения:

– Очень хорошо, Стентор. Прости меня. Мне немного не по себе. Не каждый день жена выходит встречать мужа, вернувшегося из могилы. – Она с усилием улыбнулась.

– Нет, не каждый день, – мягко сказала Тралаина, обняв Митру за худенькие плечи.

Несколько мгновений они постояли, закрыв глаза и думая об одном и том же. Наконец, Митра, решившись, стукнула ладонью о стойку бара: