- Да, - сказал Зарипов, - я.

  И зашагал в противоположном направлении; дойдя до желтой, иссушенной жарой, совсем как в африканском вельде, травы, принялся карабкаться на пригорок.

  - Я остановил его в тот момент, - хихикнул Лирой, - когда он попытался вышибить себе мозги, засунув в рот дуло ружья.

  Милана баюкала на коленях голову сестры. Кирилл стоял у кромки воды, и смотрел в небо, на чайку, парящую над водной гладью.

  - Вот и сказочки конец, - Лирой протянул мне платок. - Все молодцы. Платочек?

  Я ударила его локтем под ребра, после чего хлопнула ладонью по лицу. И тут же почувствовала, как жалит лезвие. Тьма упала с неба бетонной плитой. Я обнаружила себя на земле, на выложенной плиткой дорожке Приречного кладбища. Шел дождь, дул холодный пронизывающий до костей ветер. Лирой схватил меня за волосы и взгромоздился на меня сверху, поигрывая ножом.

  - Твоя очередь, - бритоголовый лезвием убрал упавшие мне на глаза волосы. - Покажи мне, что сделало из Харизмы Харизму.

  - Нет!

  - Пожалуйста, - отчеканил он, - никогда не говори мне 'нет'. Всю свою жизнь я только и слышал: нет, нет, нет. Видишь ли, я устал от этого коровьего дерьма. Мы с тобой как два пирога: слоеный и песочный. Но с одинаковой начинкой. Понимаешь, что я хочу сказать? Мы во многом похожи, и ты вроде как нравишься мне, но каждое твое 'нет', тем более в ответ на столь пустяковую просьбу, делают меня все черствее и черствее. Делают больно, - плаксиво добавил он.

  Я плюнула ему в лицо.

  - Что надо сделать, чтобы ты начала уважать меня? Может, порезать твою миловидную мордашку, чтобы родная мама не узнала? - Лирой схватил меня за подбородок, заставляя смотреть на него. Лезвие он переложил в фантомную руку. Его улыбка стала поистине страшной, когда он стянул перчатку с левой кисти.

  - Черт! - взвизгнула я.

  - Что я тебе говорил?

  Лирой просиял, сжимая и разжимая кулак, представляющий собой переплетение стеблей и веток. Он приблизил древесную руку к моему лицу, и я закричала. Он дал мне губам. От его руки пахло лесом, гнилью, землей.

  - Не шуми, - приказал он. - Всего лишь рука, и совсем не страшная. Зачем кричать? - Он внезапно помрачнел и напрягся, лезвие зависло над моим глазом, да так близко, что расплылось в мутное пятно. Клянусь, оно касалось моих ресниц, когда я моргала. Если Лирой захочет выколоть мне глаз, ему ничто не помешает. - Или ты хочешь сказать, что с этой рукой я похож на чудовище? Ладно, не бери в голову. Ренат думает, что способен защелкнуть поводок на Слезах Земли. - Лирой фыркнул. - Все, на что с некоторых пор способен Гроза Ринга, так это выписывать чеки. А Слезы Земли не берет чеки.

  - Милана...

  - Ага. Цыпочка в большущей беде. Ты ведь догадываешься, что хочет получить человек, у которого уже все есть?

  - Отвали от меня, ты, хрен моржовый!

  - Любовь, Харизма. Вернуть потерянную любовь. Вот чего хочет Гроза Ринга. Б-р-р, мелодраматично.

  - Твою же мать, что ты городишь, - выдохнула я.

  - Моя мамочка была слабой безвольной женщиной, которая и шага не могла ступить без одобрения моего папочки, - Лирой посерьезнел, лезвие коснулось моего нижнего века. - Не надо о ней говорить. Не. Надо.

  - Лирой, нельзя вернуть человека с того света.

  - Да-да, нельзя. Но в то же время можно. Понимаешь? Не-а, - лезвие сползло на мою нижнюю губу, - не понимаешь.

  - Ты убил человека.

  - Не убивал, - он замотал головой. - Не убивал. Я и пальцем ее не тронул.

  - Об этом узнают.

  - Только чуточку позже, идет? Мне нравится Ренат. Ну, может, не нравится. Но я его понимаю. Мы хотим одного - джинна из бутылки. Остальное - нюансы. Ладно, тут вот какое дело: я все говорю-говорю, а часы все тикают. Расскажи о себе, Харизма, я люблю разные истории из жизни. - Лирой слез с меня и предложил левую руку. Закатив глаза, поменял на правую и закудахтал: - Ну же, ну же, не бойся, не бойся. Я и пальцем тебя не трону. - Словно в подтверждение искренности своих слов, он спрятал нож и ухмыльнулся.

  Я стянула с левой руки перчатку.

ГЛАВА 38

  В небе задрожало и вспыхнуло ровным бездушным светом созвездие длинных люминесцентных ламп. С моей одежды на серый бетон пола падали тяжелые капли. Повсюду - ящики и коробки. Вилочный погрузчик. Еще один.

  Кометы ламп отражались в столешнице большого стола на ножках в виде львиных лап. Восемь офисных кресел из искусственной кожи вокруг него. На столе - пепельница, бутылка коньяка, два граненых столовских стакана, вазочка с апельсинами и набор ножей в подставке.

  Качок в ослабленном галстуке и рубашке с закатанными рукавами плеснул коньяка в стакан и сделал большой глоток. Второй мужчина, развалившись в кресле и закинув ноги на стол, разговаривал по мобильнику. Струсив пепел, он что-то весело проорал по-китайски в трубку и громко рассмеялся.

  За столом сидела темноволосая смуглая девушка. Голова повисла над грудью, руки с тонкими запястьями лежат на столешнице. Качок поставил перед ней стакан и плеснул на дно коньяк.

  - Выпей, - пробасил он.

  Девушка не отреагировала. Тогда он похлопал ее по щекам и поднес к ее губам стакан. Она взяла стакан, рука дрожала, сделала глоток, закашлялась. Качок ухмыльнулся. Девушка выплеснула коньяк ему в лицо. Качок достал из кармана платок и промокнул лицо. Аккуратно сложив платок, сунул его обратно в карман. Развалившийся в кресле мужчина прижал мобильник к груди и сказал с акцентом:

  - Еще пять тысяч сверху.

  Лирой плюхнулся на столешницу и положил подбородок на руки, стремясь заглянуть за каштановую завесу волос девушки.

  Это было воспоминание, отрывок из фильма пятилетней давности. Фильма, который я не любила пересматривать.

  - С левым глазом беда, - констатировал бритоголовый. - И не только с левым. - Он подавился смешком. - И не только с глазом.

  Девушка качнула головой:

  - Пять тысяч? Подожди... подожди, пожалуйста... мне надо дать волю крупным слезам счастья.

  - Браво! - Лирой перевернулся на спину и зааплодировал.

  - Вы юны и красивы, Харизма, - сообщил господин Мобильник в заискивающей манере и подкурил новую сигарету, - но что вас подводит, так это отсутствие жизненного опыта. Чего вам не занимать, так это упрямства. Желаю вам найти золотую середину.

  - Золотая середина, - сказала я, глядя на то, как качок вытаскивает из подставки поварской нож, берет апельсин, очищает его от кожуры и отламывает дольку. - Я искала золотую середину все эти пять лет. Думаешь, я что-то нашла?

  Этот запах - запах цедры - оседает на корне языка. Кажется, я даже могу ощутить кисловатый вкус. Долька лопается, брызги летят во все стороны витаминными бомбами, когда смыкаются челюсти качка. Капелька сока попадает на лицо девушки. Я знаю, что попадает - помню это.

  - Ты ко мне обращаешься? - Лирой заворожено смотрел на качка. - Такие ножи продаются в телемагазинах плюс бесплатная доставка и спецпредложение, от которого, будучи ослом и транжиром, вы будете не в силе отказаться. Хочу такой набор ножей. Где здесь телефон?

  - Ничего, Лирой. Ответ: ничего. Золотой середины не существует в природе. Ты либо проигрываешь, либо нет. Третьего не дано.

  Не прекращая жевать, качок придавил к столешнице левую руку девушки.

  Лирой оккупировал одно из офисных кресел и закинул ногу на ногу.

  - Эта образина собирается отрезать тебе палец, - заметил он рассудительно, и с интересом посмотрел вначале не меня девятнадцатилетнюю, потом - на меня двадцатичетырехлетнюю. - Почему ты отказалась от денег?

  - Бывают дни, когда деньги и пальцы значат смехотворно мало.

  - Тогда что имеет значение?

  - Золотая середина.

  - Но ты сама только что сказала, что ее нет.

  - Поэтому, Лирой, она так важна.

  - Он сделает это, правда?

  Я подняла на уровень глаз изуродованную кисть и невесело улыбнулась.